За точность цитаты не поручусь, книги под рукой нет, но смысл верен. То есть, если никто и никак тебя не обидел — то и я спокоен. Потому что так уж сложились обстоятельства. Но вот не хочется, чтобы кто-то тебя обижал. Хочется защитить. По мере сил.

Интересно, эти чувства напоминают отцовские? Или не совсем? Или совсем не? Пожалуй, что последние. В смысле совсем не.

Смайлик. (В смысле, в конце предыдущего предложения)

Знаешь, что такое смайлик? Вот такая вот штука.:)

Интернетовский знак. Пользуешься Интернетом? Если нет, то и письмо это, скорее всего, никогда не прочтешь. Переверни смайлик на девяносто градусов, увидишь улыбающуюся рожицу. А бывают и большие смайлики.:))))

Радость от того, что ты есть, велика. Вот этот смайлик — тебе.:)))))))))))))))))))))

Но бывают и анти-смайлики — мордочки грустные, печальные.: ((

Их — поменьше.:)))

До свидания! «

Письмо готово. Только вот куда его теперь отправлять? Распечатать и просунуть под дверь каюты — проще уж сразу отдать хмурому Васе. И как он отнесется к моему эпистолярному творчеству? Положим, Васю я не слишком боюсь, но зачем же делать пакость Инне?

Оставаться в оранжерее больше не хотелось. Я выбрался на палубу, нашел шезлонг и сел, глядя в море. В дымке за бортом виднелся большой зеленый остров. Не иначе, обещанный капитаном накануне остров Пасхи. Мне почему-то совсем не хотелось осматривать каменных исполинов, установленных здесь аборигенами или пришельцами с далеких звезд. Но надо! Когда я еще здесь побываю? Скорее всего, никогда. Жизнь коротка, лишь музыка вечна. Музыка звучания небесных сфер…

В бассейн Инна не пришла. То ли продолжала ссориться с Василием в каюте, то ли готовила наряды к вечерней высадке на остров. В девятнадцать часов корабль пришвартуется в местном порту — не знаю, как он называется — и можно будет сойти на берег. Ходят слухи, что здесь дешевая выпивка. Мои соотечественники по этому поводу нездорово возбуждены. Самое интересное, пьют не на последние. Но само словосочетание «дешевая выпивка», наверное, действует на нас магически. У меня, хоть я пить много и не люблю, и то шевелится какая-то струнка в душе.

На острове Пасхи погуляли на славу. Встретил Инну среди торчащих из земли каменных исполинов. В их окружении она выглядела очень сексуально. Не знаю уж, почему. Группа в это время топталась в стороне. Некоторые делали вид, что понимают плохой английский экскурсовода. Может быть, неангличане и понимали. Есть теория, согласно которой два плохо говорящих на иностранном языке студента скорее поймут друг друга, чем тот же студент поймет того, кто говорит на безупречном иностранном языке.

— Наконец-то догадался отойти, — обратилась ко мне девушка.

Вообще-то, я отошел совершено случайно. И, пока соображал, что ответить, сзади почти неслышно подкрался Василий.

— А не зайти ли нам в ближайший бар, Никита? — вкрадчиво поинтересовался он. — Пока это стадо будет пастись на каменистых полянах…

Не подозревал, что Вася может так изысканно выражаться. Или он повторил чьи-то слова?

— Пытаюсь не пить до вечера, — ответил я соотечественнику.

— Что ж, тогда буду рад видеть тебя вечером, — осклабился он и увел девушку.

Больше я их на острове не видел. Еще несколько часов, и мы покинули эту землю. Я полагаю, навсегда. Загадка каменных исполинов осталась неразгаданной. Нет, я все же не верю в то, что их вытесали и установили дикари. Зачем? Но с другой стороны, зачем заниматься столь непродуктивной работой выходцам из других миров?

Корабль шел все дальше на север, и теплее становилось с каждым днем. Осень перевалила за вторую половину, близился жаркий декабрь южного полушария. Впрочем, по ночам было еще холодно.

В бассейн Инна перестала ходить. Видел я ее только за обедом и за ужином. Завтракать она не приходила. Может быть, ей приносили в каюту фрукты, сок или кофе. А может, она вообще соблюдала диету. Или вставала слишком поздно.

После очередного ужина я сел за еще одно письмо. Глупо писать письма и не отправлять их. Но может быть, когда-нибудь я все же решусь? Сделаю распечатку в офисном центре, или, еще лучше, отдам ей дискету. Наверное, Вася не умеет пользоваться электронными носителями информации?

«Здравствуй, милая!

Мы не виделись уже несколько дней.

Вряд ли я удивлю или обрадую тебя своим признанием, но я соскучился. Сильно-сильно. И я хочу тебя.

Твои нежные запястья стоят у меня перед глазами. Мне так хочется припасть к ним губами. Может быть запястья — не самый подходящий объект. Но с ними я знаком лучше всего. Я так часто вижу их за обедом…

Впрочем, что я все о себе и о своих чувствах? Кому они интересны? Как живешь ты? Что происходит в твоей жизни? Когда человек небезразличен, только об этом и думаешь…»

Не дописав письмо, я отложил ноутбук и вышел на палубу. В небе сверкали алмазами россыпи звезд. Рисунки созвездий — непривычные, загадочные. От каждой из звезд свет летит несколько лет, а то и тысячелетий. Каждая звезда — огромный, недоступный даже нашему воображению мир. Что может быть величественнее звездного неба? По сравнению с ним, любая проблема кажется такой мелкой…

Я отправился бродить по палубе. Почти в полном одиночестве. Никто не сидел в креслах, не курил около перил. Сегодня публику пригласили на концерт какой-то португальской знаменитости, выступающей на португальском и английском языках. Народ на концерт валом валил, но мне было совершенно неинтересно слушать юмориста, язык которого я понимал плохо, а менталитет не понимал совсем.

Бродя по кораблю, я поднялся наверх, к солярию, где сейчас, конечно, никого не было, спустился вниз, к перилам самой нижней палубы. Метрах в двадцати внизу плескалась океанская волна. Иллюминаторы здесь были маленькими, света — мало. Почему бы Инне не побродить по палубе в одиночестве? Неужели каждый вечер нужно сидеть в баре или играть в казино? Впрочем, может быть, она где-то и ходит. Но встретить друг друга на этом огромном корабле слишком тяжело… Как в большом, чужом для людей городе.

Впереди на моем пути стояла парочка, горячо о чем-то говорившая. Лиц я не видел. Одни силуэты. Из-за близорукости я вообще очень плохо вижу в сумраке.

Я шел неслышно и размышлял над тем, как незаметно ретироваться, когда голоса стали еще громче. Ветер подул в мою сторону, принеся запах духов и слова:

— Все равно я буду делать так, как считаю нужным!

Девушка размахнулась и попыталась ударить своего собеседника чем-то, похожим на свернутый коврик.

— Дрянь! — крикнул мужчина.

И ударил девушку по лицу. Не очень сильно, придержав в последний момент руку. Но этого хватило. Картинно подставившись под удар, она потеряла равновесие и полетела через перила. Мелькнули туфли на высоком каблуке, раздулась широкая юбка — и девушка исчезла за бортом.

Сказать, что я опешил — значит, ничего не сказать. Что делать? Звать капитана? Пытаться спустить на воду шлюпку? Просто кричать? Здесь и спасательного круга поблизости нет…

Мужчина между тем быстро обернулся ко мне. Заметил. И в руке у него блеснул нож.

— Ты что? — возмутился я, забыв удивиться, что этот хам говорит по-русски.

— Ничего, — тихо сказал он. — Шума не поднимай.

Какой уж тут шум?

Снизу послышался плеск. Девушка долетела до воды. Умеет ли она плавать? Сможет ли вынырнуть на поверхность? Удержаться на плаву?

Драться с бандитом, который осторожно подходил ко мне, я не видел никакой возможности. Он крепче меня, у него нож. Похоже, позвать на помощь он мне не даст.

Резко оттолкнувшись ногами от палубы, я перемахнул через перила и полетел вниз. Кругом была чернота. Уже в полете я понял, что выбрал, пожалуй, худший из способов спасти девушку. Собственно, я ее не спасал. Просто зачем-то решил утонуть вместе с ней в безбрежном океане. Потому что разумный человек любой ценой позвал бы на помощь, поднял тревогу… А я совершил абсолютно идиотский поступок. Впрочем, останься я на палубе, вполне мог напороться на нож. И полететь в океан уже в сильно потрепанном виде…