Несмотря на анонимность этих изданий, их авторство было открыто. Так как стихи содержали намеки в адрес церковных иерархов и порицали политику австрийской и оттоманской империй, Орфелин лишился места при дворе митрополита. М. Лесковац охарактеризовал «Плач Сербии» как сочинение «насквозь актуальное, политическое, „пасквильное“ и памфлетное, довольно умело написанное, даже несмотря на некоторую сумбурность мыслей (ведь автор задыхается от волнения), до грубого беспощадное и направленное почти против всех, кто когда бы то ни было руководил Сербией или решал ее судьбу».

Как только выяснилось авторство этих стихов, в отношениях между Орфелином, с одной стороны, и австрийскими властями и сербской церковной иерархией, с другой стороны, прошла трещина. Впоследствии, много лет спустя, когда Орфелин написал свое «Представление», обращенное к императрице Марии-Терезии эта, трещина разрослась до размеров пропасти.

Сложившиеся обстоятельства вынудили Орфелина в 1762 году покинуть Карловцы, духовный и политический центр сербского народа. Оставив маленького сына на руках у няньки, он отправился в Темишвар и стал казначеем владыки Викентия Йовановича Видака, к которому позднее поступит на службу и Досифей Обрадович — самый выдающийся писатель сербского просвещения. Сохранилась рукопись сочиненного в Темишваре в 1763 году стихотворения «Апостольское молоко», которое Орфелин и посвятил своему сыну.

В том же самом году в Венеции Димитрий Феодосий обратился к властям за разрешением переиздать некоторые гравюрные книги Орфелина. К этому времени Орфелин выпустил в свет несколько новых гравюрных изданий, купил дом в Нови-Саде, перевез туда сына и свою мастерскую, а сам, как свидетельствуют документы, в мае 1764 года прибыл в Венецию.

Так начался его долгий венецианский период, прерываемый поездками в Вену или на родину, удивительно плодотворный и полный впечатлений и достижений. Годы, проведенные в Венеции, стали для Орфелина открытием новой для него Европы. Оказаться в город, где, по словам одного современного историка-искусствоведа, в то время «с достоинством умирала великая венецианская живопись», было мечтой всех сербских писателей, ведь там находилась кириллической типографии. Кроме того, под влиянием Тьеполо, самого выдающегося мастера венецианского барокко того периода, Орфелин совершенствовал здесь свое мастерство и художественный вкус. Он посещал библиотеки и художественные галереи, покупал своей второй жене Анне Орфелини музыкальные издания маэстро Джованни Паулуччи, издал целый ряд своих лучших сочинений и даже позже, вернувшись на родину, не терял связи с венецианским изобразительным искусством — о иконе князя Лазаря, вырезанной им в 1773 году по просьбе Жефаровича, искусствоведы напишут, что «она явно исполнена в духе позднего венецианского парадного портрета XVIII века».

Феодосий продолжал издавать поэзию Орфелина. В 1764 году он получил разрешение на издание «Букваря малого» и двух стихотворных сборников, озаглавленных «Сетование» и «Мелодия весны».

В 1765 году в Венеции из типографии Феодосия вышла еще одна книга стихов Захария Орфелина — «Песнь историческая». И в этом, и в следующем году Орфелин был компаньоном Димитрия Феодосия и занимался распространением венецианских книг в Нови-Саде, где у них были «свои лавки». В том же 1765 году Орфелин выпустил в Венеции в типографии Феодосия «Краткое введение в историю происхождения славяно-сербского народа» Павла Юлинаца в двух вариантах, один из которых содержал дополнения Орфелина и список привилегии сербского народа на территории Австрии, а также вырезал фронтиспис для книги «Србляк» (сборника церковных служб, посвященных сербским святым). Все это свидетельствует о пробуждении интереса к историческим темам, ведь все три вышеупомянутых издания («Песнь историческая», работа Юлинаца и «Србляк») имеют отношение к прошлому сербского народа.

Выход одной из этих книг связан с некоторыми странными и до сих пор не вполне ясными обстоятельствами. Речь идет о «Кратком введении…» Юлинаца. Ткань сочинения подверглась цензуре (изменено содержания одного листа), и в научной литературе существует мнение, что сделал это сам Орфелин, хотя в отредактированном цензурой тексте, и он сам критикуется за сочинение стихов о несчастьях Сербии. Если это действительно так, то подобное необычное вмешательство, направленное в том числе и против самого себя, можно объяснить, по крайней мере, двумя причинами. Во-первых, он отводил от себя подозрения общественности, а возможно, и самого Юлинаца, касающиеся своей причастности к цензуре, а во-вторых, не пропускал случая указать на сербских писателей (получивших, правда, плохую оценку у цензора), считающих, «будто бы сербы в Венгрии обитающие не имели никакой вольности». Другими словами, Орфелин, в своем цензорском выступлении повторял то же самое, что и в осужденных цензором стихах.

В 1766 году Орфелин напечатал в Венеции свой первый календарь-альманах, известный нам сегодня лишь по описанию Вука Караджича. Календарь содержал не только сведения о книгах, но и рассказы, написанные хорошим народным языком.

В том же 1766 году в Венеции вышел составленный Орфелином латинский букварь, но сам составитель находился в это время, скорее всего, в Вене, где устраивал своего племянника, Якова Орфелина, на учебу в Венскую академию гравирования Якоба Шмуцера (Schmutzer). Вероятно, именно в это время Орфелин стал членом только что основанной Шмуцером академии «резного художества» и таким образом открыл себе дорогу в Венскую академию изобразительного искусства. Как пишет Д. Медакович, в Вене известный гравер Якоб Шмуцер имел свою частную графическую школу, которая с 1766 года была поднята на уровень Академии гравирования на меди, а в 1771 году объединилась с Академией живописи под общим названием Академия художеств. Будучи членом академии Шмудера, Орфелин, как и все остальные ее члены, автоматически был принят в только что основанную Академию художеств. До конца своих дней Орфелин будет поддерживать связь со Шмуцером, самым известным гравировальщиком Австрийской империи и директором Венской академии.

Однако при этом Орфелин продолжал и деятельность в Венеции. В 1767 году он издал у Феодосия латинскую грамматику («Первые начатки латинского языка»), еще один календарь и сербский букварь. В 1768 году Феодосий запросил у австрийских властей разрешение назначить Орфелина ревизором своей типографии, указав, что Орфелин и его жена являются жителями Венеции. 12 марта того же года разрешение было получено, и Орфелин вступил в новую должность. Некоторые из лучших своих книги он издал именно в этот период.

Календарь на 1766 год сообщал о намерении Орфелина издавать журнал «Сербская пчела», но вместо «Сербской пчелы» в 1768 году в Венеции вышел его «Славяно-сербский магазин» — первый журнал в истории сербской литературы. Это небольшое издание открывало для сербской культуры новые горизонты.

Вступительное слово положило начало новому жанру, своего рода эссе или очерку, а само содержание этого первого и, к сожалению, единственного номера журнала, охватывало самые разные области знаний — проблемы литературного языка, географию, антропологию, педагогику, историю, право и «известия о ученых делах» — эта рубрика, в частности, представляла и недавно вышедшие книги. Орфелин намеревался печатать в своем журнале статьи из области домоводства, торговли, ремесленничества, архитектуры, музыки и изобразительного искусства (живопись и гравюра). Предвосхищая романтические настроения в литературе, Орфелин опубликовал сонет в защиту женщин и повесть в восточном стиле — жанр, который с тех пор вошел в моду и у сербского читателя.

С идейной точки зрения, журнал, выпущенный Орфелином, был полностью выдержан в духе новой эпохи, и его можно по праву считать манифестом просвещения в сербской литературе. Неожиданным и удивительно современным было предложение публиковать в журнале записанные читателями и присланные в редакцию сны. Однако отклик читателей на этот печатный орган оказался настолько слабым, что Орфелин решил не продолжать издание «Магазина».