— Теперь так! Зараз прямиком едем до Шилки, — зарокотал над ухом баритон. — Это недалеко, сорок пять кэмэ. Если б я знал, шо ты задержишься, давно б туда сгонял, пиловочник надо сбросить. А то на склад можем и не успеть…

— Извините, задержался… так получилось.

— Проехали! Ну, так от, сбрасываем груз и до поезда свободны, как орлы в полёте! А шо касаемо поезда, то ждать прибытия будем аккуратненько. Зараз патрулей, как собак нерезаных!

Так вот отчего шофёр так озабочен! Теперь понял, во что ввязался? Наверное, и сам не рад, что предложил помощь. Но тогда зачем ждал, почему не уехал?

— Вы знаете, машину, на которой я добирался сюда, останавливал военный патруль, — и, неожиданно для самого себя, беглец пересказал сюжетный поворот недавнего сна. На минуту даже показалось, что всё это было на самом деле…

— Та ты шо! А як же документы?

— Обошлось. Женщина, она была за рулем, сказала, что я её муж и… И документы не спросили, — это уже выговаривалось с трудом. Господи, что он несет? Зачем? Он что, сам не понимает, где сон, где явь? Или таким нехитрым способом успокаивал? Кого — себя, шофёра? Вот, мол, останавливал патруль — и ничего, всё нормально, никто не узнал.

— Не спросили — и хорошо. Ну, шо, поехали! — как-то совсем буднично проговорил шофёр и вывернул машину на дорогу. Скоро они уже были на восточной окраине посёлка: вот и замерший бетонный корпус и сосновые посадки, а за ними марсианский котлован… И здесь Анатолий, не то попросил, не то приказал:

— А давай на койку от греха подальше! Давай, давай, залазь!

Беглец оглянулся: позади него колыхалась тёмно-красная занавеска, и, развернувшись, он бросил на спальное место, прикрытое потёртым ковриком, сумку, потом рывком забрался и сам. Там, в пыльном красном полумраке был тесно и тревожно, и толком не понять, зачем шофёр затолкал его в этот отсек. Что, впереди патруль? Но разве он не понимает, что эти детские игры в прятки не помогут? Вот будет знать, как, не подумав, ввязываться в чужие дела! Но куда едет машина, отсюда он не может ничего контролировать, — всё больше и больше злился беглец.

Но скоро почувствовал, как машина стала замедлять ход, и свистящий шепот приказал: «Лежи там, и носа не показывай!» И вот уже в кабине зашуршала бумага, клацнула и открылась дверца, и чей-то прокуренный голос стал задавать вопросы: «Откуда едешь? Документы на груз!» Анатолий отвечал спокойно, и только за занавеской можно было уловить некую дрожь в его голосе:

— А кого ищете, мужики? Меня уже несколько раз останавливали?.. Подвозил кого?.. Прапорщика подвозил. А что случилось?.. Вояку где высадил?.. Так в посёлке и сошёл… На какой улице?.. А хрен её знает… Больше по дороге никто не попадался?.. А кто надо?.. Мужик такой лет сорока пяти, стриженный, в очках… Не, такого не видел. От самого Могойтуя таких не было. А шо он такого сделал?.. Ничего особенного, бабу грохнул… Так может, и правильно?.. Может, только делать так не рекомендую, ни одна сучка не стоит шконки и баланды… Всё, свободен!

И снова стукнула дверца, и мотор, набрав обороты, сдвинул машину с места, и она поехала. Поехала! Беглец перевёл дух и, не выдержав, отодвинул занавеску. Услышав за спиной шорох, шофёр обернулся и махнул рукой: давай, слазь!

— Ты видел, как они ищут? В машину и не заглянули! А ты боялся! — И беглец, не удержавшись, передразнил: «Это кто ещё боя вся!»

Но шофёр насмешки не заметил и продолжал успокаивать. — Дальше, я думаю, постов не должно быть, они теперь будут кучковаться токо на вокзале. А там и без нас народу богато, есть кого проверять. — «Обрадовал!» — досадовал беглец. А шофёр вдруг попросил:

— Ты это… достань сигареты из бардачка. И прикури, а то у меня шо-то руки трэмтять… Дрожат, понимаешь? — И поднял вверх правую руку, его длинные пальцы и впрямь подрагивали. — А если честно, то я сам трошки пэрэтрухав! Сердце упало как отвёртка в яму!

«Вот, так уже лучше, а то одним махом семерых побивахом!» — усмехнулся беглец, нехотя доставая сигарету из пачки. Он почему-то ещё там, за занавеской, был уверен, что и на этот раз его не обнаружат, и патруль снова пройдёт мимо. Зря, что ли, ему сегодня такой сон приснился?

— Ну, шо раздумываешь? Давай, давай, прикуривай, я не брезгливый…

— Спасибо за доверие! — хмыкнул беглец. И осторожно сухими губами прижал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Сигарета прикурилась на вдох-выдох, но затянулся ею уже сам шофёр и, пыхнув раз, другой, скосил глаз на пассажира: «А сам? Шо, правда, некурящий?» — «Что-то не хочется» — пробормотал тот.

Курить-то как раз хотелось. Он бросил курить за несколько лет до катастрофы, и распечатался после ареста Антона. И сам удивился тогда, что потребовалось и крепко выпить, и перекурить этот арест. Он пришёл в дом к жене Антона, хотел поддержать, но и сам был в таком состоянии, что было непонятно, кто кому сочувствовал. Вот и попросил налить чего покрепче, налили виски, нашлись в доме и сигареты… В тюрьме курить бросил, теперь вот на вольном воздухе снова потянуло. Какой вольный воздух? Нет, он совсем страх потерял! Сон ему, видите ли, приснился! Оказывается, передвигаться на машине ещё опасней, хорошо, шофёр вовремя сообразил. Но если машину остановят ещё раз, успеет ли он спрятаться за занавеску? И поможет ли занавеска?

— Так ты, значит, ещё и бабу прикончил? — ни с того ни с сего расхохотался вдруг Анатолий. Надо же, как может взбодрить чужое несчастье!

А весёлый шофёр, перекатывая сигарету во рту, лихачил напоказ, расшвыривая оранжевой махиной по сторонам дороги мелкие механизмы. И скоро, выкинув окурок, стал, скаля зубы, сыпать анекдотами. Он слушал вполуха: анекдоты были совершенно несмешными. Его занимала одна мысль: что там написано в ориентировках, интересно, по каким приметам велено искать беглого заключённого? Ну, эти мысли долгие…

Меж тем дорога пересекла мост через реку, слева остался какой-то станционный посёлок и, оторвавшись от железной дороги и сделав полукруг, снова пошла на восток. И когда показался городские дома, он понял: Шилка! Вот и приехали… Приехали?