— В администрацию. На хулиганское поведение двух разумных, — я не обратил внимания на последние Ленины слова. — Обладание не принадлежащим тебе предметом карается весьма строго, каким бы образом не был получен этот предмет. А принадлежать предмет может только после его покупки, пусть и за смехотворную сумму. Так что, пока нас не замели по полной, я предпочитаю сдаться и чистосердечно во всем признаться.

— Посадят тебя, — Лена почти довольно закивала головой.

— Илья, — вмешалась Шандар, — может, просто избавиться от этой штуки? Отнести подальше и оставить.

Я подивился ее наивности:

— В таком случае нам вменят в вину еще и попытку сокрыть преступление. За это срок удваивают.

— Тебе же! — фыркнула Лена.

— Ошибаешься. Мы живем вместе, следовательно, представляем собой организованную преступную группу. Срок увеличивается.

— Ну, Илья, такого я от тебя не ожидала! Ловить надо было этих антиграбителей и в суд сразу тащить.

— Не сообразил сразу.

Лена только рукой махнула.

— Ничего, — решил я, — схожу в местное отделение сил правопорядка, поговорю с человеком.

— С чего ты взял, что там будет человек? — подозрительно спросила Лена, поглаживая артефакт.

— Ни с кем другим не имеет смысла говорить — не поймут.

— Вот же — психолог, — процедила Лена. — Нашла, с кем связываться.

И в этот раз я предпочел проглотить обиду.

Я не стал заходить в администрацию — еще не забыл, где находится отделение правопорядка. Протолкался между разумных и, когда представитель власти благосклонно показал на меня, вкратце объяснил ему ситуацию.

«Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…» «Да, действительно, ваши действия попадают под закон о присвоении предметов, имеющих сертификат принадлежности…» «Поиск разумных, вручивших вам незаконный предмет, не входит в юрисдикцию администрации…» «Да, вы можете обжаловать решение суда, но только после того, как он состоится…» «Да, вы вправе предстать перед судом в любое удобное для вас время до того момента, как вы покинете планету…» «Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания — у меня много работы…»

Он что, всегда заканчивает советом обратиться к ильмеку? Зачем я к нему ходил, спрашивается? Или тут действует инерционность поступков? Так я про себя назвал действия, необязательные к исполнению, напрямую не влияющие на события, но всё равно выполняемые, как наиболее естественные, в канве прошлого варианта.

Уговорить девушек немедленно идти в лес под вечер опять не составило труда: как и в прошлый раз, они не поверили, что я встречу ильмека сразу же, как туда приду. Как и прежде, они ошибались.

Ицли сидел на том же месте.

— Ты пришел, — констатировал он.

— Ждал? — спросил я с нажимом.

— Ты всегда приходишь, — сказал ильмек, как и в прошлый раз.

— А ты всегда предсказываешь это.

Ицли неопределенно пожал плечами, словно я сказал нечто тривиальное. Раздражающий разговор. Один из собеседников полностью в курсе событий и даже вполне может знать, что скажет и как среагирует другой. Будем оригинальны? Но даже эту оригинальность ильмек может предвидеть. Или, как он сказал, знать. Может, он действительно знает? Ведь неспроста эта повторяемость событий, различающихся лишь в мелочах, но приводящих к совершенно иному исходу?

Но кто создает эти мелочи? Сам же я и создаю. Ведь в первый раз и Шандар, и Лена вошли к торговцу, а во второй я их не пустил. Мое вмешательство изменило… Так что оно изменило?

События, происшедшие со мной ранее? Что-то не случилось, зато случилось другое, не менее неприятное, но иного вида, чем раньше. Интересно, если опять попасть в тот же момент, смогу ли я избежать нежелательных событий?

Но это, скорей всего, из области теорий. Как сказал Ицли при первой встрече: «Проще — не брать». Но ведь штуковина в результате всё равно оказалась у меня. Разве я этого хотел? Впрочем, события повернулись по-другому…

Неужели ильмек может управлять временем? Так вот что он имел в виду, когда говорил о силе менять прошлое! Что он запросит, за право воспользоваться этой силой? В этот раз я не стал бы даже приближаться к лавке бурха.

Мои мысли прервал сам Ицли:

— Ты думаешь? Это хорошо. Возможно, поймешь, если постараешься.

— Что я пойму? Что я должен понять?!

— Не должен, — ильмек мотнул головой.

Как мне надоели эти намеки, полунамеки и просто незавершенные предложения. Я люблю прямоту и незатейливые слова, которые трактуются лишь одним образом. Таких слов совсем немного: вода, воздух, пища, жизнь… И нет причин увеличивать их число.

Я внезапно посмотрел на нас со стороны. Перед тщедушным старичком, который только и норовит посмеяться, стоит мужчина и выслушивает непонятные слова этого старичка. Чего ради? Неужели я привык унижаться, чтобы получить желаемое? Да и что я желаю, в конце концов?

— Шандар!

Зель вышла из-за моей спины и встала рядом, настороженно смотря на безмятежно сидящего старика.

— Сделай так, чтобы этот ильмек четко отвечал на вопросы, — наконец-то я сформулировал, чего хочу от разговора.

Зель неуверенно посмотрела на меня, казалось, не понимая, что я от нее требую. Взять бы ее за шкирку и толкнуть к ильмеку, чтобы пошевеливалась. Тогда поймет, что значит защищать человека.

Я не стал этого делать. Нельзя.

Ицли развеселился.

— Зачем ты суетишься? Совершаешь глупые поступки? Говоришь бессмысленные слова?

— Я хочу понять.

— Это не нужно. Твой разум сам всё сделает за тебя. Понимание может лишь помешать.

И тут же, без перехода приказал Шандар:

— Убей его!

Зель вздрогнула, вытащила нож и резким движением попыталась воткнуть его мне в сердце…

— Ты ведь помнишь, что было? — въедливо спросил Ицли.

Я попытался сообразить. Так. Шандар стоит сзади меня — как раз там, где она встала, когда пришла. Она расслаблена и не видит ни от кого угрозы. И даже не собирается меня убивать… Но ведь я практически почувствовал, как нож проходит у меня между ребер! Нет раны. Я невредим. Словно кто-то вернул нас к самому началу разговора с Ицли.

Вот оно. То, что пытается сказать мне ильмек.

— Скажи, Ицли, — я попытался удержать себя в руках, — Ты можешь вернуть меня к самому началу?

— Началу?

Я понял, что неправильно сформулировал, и добавил:

— К тому моменту, когда я был значительно моложе.

— Сколько времени ты на Бриссе?

Иносказания ильмека уже почти полностью понимались мной, но я всё же решил уточнить:

— Ты контролируешь только то, что находится на планете?

— Я — да. Каждый хозяин лишь самому себе.

Что он имеет в виду? Неужели он намекает на то, что именно я перемещался в прошлое? То есть, был ли я причиной этого перемещения, или Ицли? Наверняка, ильмек умеет много больше, чем я, если я действительно что-то могу.

— Но зависит ли это от способностей? И от чьих? — задал я очередной вопрос в этой бесконечной игре, в которой нет выигравших, а проигравшие — все.

— Любой способен лишь на то, на что он способен.

Но меня было уже не сбить:

— Кто это делает? Ты или я?

Ицли усмехнулся, растягивая шрамы на лице.

— Ты можешь многое. Сам. Пробуй.

— Могу? И что же? — я хотел узнать всё и сразу.

— Тебе самому это решать… А теперь иди — ты получил, что хотел.

Вот в чем — в чем, а в этом он абсолютно прав. И даже больше.

Бурховская штуковина лежала на полу, прикрытая тканью, но всё равно мозолила глаза. Пока никто посторонний о ней не знает — она не опасна. Я сидел на пятках, пытаясь отрешиться от окружающего мира и уйти в свой микрокосм. Понять себя невероятно сложно, гораздо сложнее, чем составить представление о ком-нибудь. Вполне реально просчитать поступки другого человека и сделать выводы о том, что и как он сделает. Это — уровень обобщений.