Слобода нисколько не сомневался, что сейчас последует: Зурабов выстрелит, убьет Шандар, а после и его самого. А эта дура всё медлит и о чем-то своем думает.

— Стреляй! Стреляй, зараза! — директор привстал в кресле, силясь донести до зель всю глупость ее поведения.

Шандар и не думала подчиняться. Пусть орет. Ей лучше знать, что будет при выстреле. Наверняка, это не пройдет мимо колонистов. Как минимум — превышение должностных обязанностей, повлекших за собой необратимые последствия.

Только самозащита. Только.

Нервы у Зурабова не выдержали, и он выстрелил в четкий черный силуэт, как насмешка стоящий перед ним. Пуля пролетела будто сквозь тело. Арслан сморгнул и чуть не выстрелил снова. Никого не было перед ним.

Шандар стояла сзади него и усмехалась: наведенная проекция сработала.

— Убейте ее!! — заорал Зурабов вне себя.

Арслан привык приказывать, и его люди подчинялись всегда. И в этот раз — тоже. Они забыли, что девушка стояла рядом с Зурабовым. Шандар сделала всего шаг и укрылась за его телом.

Грохот выстрелов. Пули, настроенные на температуру человеческого тела, находят лишь одну цель. И мертвое тело оседает на пол.

Что ж. Теперь она может наказать убийц.

Смерть достаточно часто служит сплочению оставшихся. Исчезновение Михайлова Слобода предпочел не заметить. Он занял его пост как старший по должности и выступил в роли продолжателя дела начальника колонии. «Вот вернется Антон Петрович, а всё по-прежнему. То-то обрадуется». Только идиот поверил бы в возвращение Михайлова после месяца отсутствия, а таких в колонии не было. Был человек, и не стало. Редко, но бывает.

Но смерть Зурабова Слобода преподнес, как происки врагов колонии. Дескать, Арслан защищал общее дело, но врагам удалось нанести урон в стане истинных радетелей о всеобщем благе. К счастью, враги были вовремя распознаны и нейтрализованы. Но враг хитер и коварен, и кто знает, когда в следующий раз он сделает попытку подорвать жизнедеятельность колонистов. Так сплотим наши ряды! Чтобы жертва не была напрасна! Покажем трудовыми подвигами, что нас не сломить! Даешь план!

Вот такой пафосный бред. У Шандар скулы сводило, когда она слушала выступление директора. Ничему история людей не учит. Даже не чужая, а своя. Если забывать об ошибках, то раз за разом будешь их повторять.

Под дело сплочения Слобода постепенно переходил к диктаторской форме правления. Он не провозглашал себя единоличным правителем колонии, но к этому шло. Разве что насильственных действий не применял — не требовалось.

Кроме того, Слобода перестал бояться — источник страха перестал существовать — и начал заниматься делами. Хотя, понимал он их весьма оригинально.

Слобода занял жесткую позицию. Ограничил права лабораторий на индивидуальные исследования, мотивируя неизвестностью развития ситуации. Назначил директорат и поставил себя во главе, чтобы ни одно решение не прошло мимо него. Это связывало руки Шандар, но большая часть работы была выполнена, и зель не стала возмущаться.

Рабочие тоже не роптали. Поводы, конечно, нашлись бы. Но чтобы хоть что-то поменять, надо было выступать против начальства, в руках которого скопились все материальные ценности колонии.

Идеи модернизации, принадлежащие Шандар, директор озвучил на первом же большом заседании, без указания авторства. Зель молча одобрила: ей не хотелось, чтобы с ее именем связывали что-либо происходящее в колонии. Для всех людей она оставалась всего лишь секретарем Слободы. Удобная роль. Можно говорить от его имени и не опасаться, что кто-нибудь удивится ее словам. Наверняка ведь, директор всё решил сам, а она лишь передает его приказы подчиненным.

Разумеется, ничьи приказы Шандар не передавала. Ставила Слободу в известность о происходящем и всё. Тот лишь шутил по этому поводу с ней, но Шандар была уверена, что как только основные мероприятия плана осуществятся, Слобода отодвинет ее в сторону.

И ладно. Никакие планы карьерного роста не интересовали зель: что ей до человеческих погремушек. Ею двигала одна идея: как можно быстрое установление связи с другими мирами. А эту связь Слобода наверняка включит не раньше, чем дела в колонии пойдут настолько хорошо, что можно будет сказать о реальной выживаемости, самостоятельности и независимости.

Следовательно, нужно процветание колонии. Личный интерес для Шандар. Поэтому она и выбивалась из сил, чтобы заставить людей как следует работать. В этом Слобода вполне мог полагаться на нее.

На уровне директоров служб работал сам Слобода, оставляя Шандар самое неблагодарное: работу с руководителями среднего звена. А это бесконечные проволочки, перекладывание ответственности друг на друга, выяснение личных отношений. И всё это в ущерб работе.

Шандар не жаловалась — сама взялась за такое. Она даже не злилась на людей, как не злится на ребенка любящая мать, видя, что он пытается что-то сделать, но не так, как правильно и привычно всем, а по-своему. У него ничего не получается, но упорный человечек раз за разом делает, не слушая подсказок матери и сердясь на нее и на дело, которым занимается. Сколько времени пройдет, пока он научится? Этого никто не знает. Но не будет же мать сердиться на дитя неразумное.

Ежеутренних планерок Шандар не любила. Явная потеря времени, но при этом, единственный способ быть в курсе происходящего на объектах. Врать в глаза зель все боялись. Ходили слухи, что одного такого любителя пудрить мозги Шандар, уличив во вранье, прилюдно унизила, выставив на площади с плакатом: «Я никогда не говорю правды». Простоял нарушитель недолго: снял плакат и отправился домой. Да только зель быстро вернула его на место, применив физическую силу. Он постоял еще и пошел каяться и клясться, что будет честным.

Еще говорили, что по первому разу Шандар верит словам, а второго раза — не прощает. Чего только не говорили про секретаря генерального директора. Да только Шандар плевала на всё это. Дело — вот главное. Остальное не должно волновать.

Планерку зель устраивала оригинальным образом: каждому начальнику участка предписывалось приходить в определенное время, чтобы не устраивать толчеи и не отвлекать других от работы. Приходили только те, кто нарушал: зачем трогать усердных работников? А вот остальных можно было пропесочить как следует.

— Вы от графика отстаете, — Шандар делала выговор начальнику участка.

Сергей мрачно смотрел на нее и молчал. Зато прораб, не так часто сталкивающийся с зель, подал голос:

— Невозможно работать!

— Это почему же? — вкрадчиво спросила Шандар.

— Вы под глушилкой долго выдержите? Голова болит у рабочих. Съездите, посмотрите, а то всё в офисе сидите, наших проблем не знаете!

Начальник участка дернул прораба за куртку и что-то шепнул ему в ухо. Но Шандар не обратила внимания на явно выраженное непочтение. Если рабочие не врут, а с чего бы им врать, дела идут не совсем хорошо. Действительно надо съездить, проверить.

— Завтра буду. Идите! — отослала она рабочих.

Ближе надо к людям быть. Ближе.

Голова болела. Жалобы рабочих были совершенно обоснованы. Шандар поморщилась и щелкнула выключателем на генераторе инфразвука. Никакого эффекта. Водитель усмехнулся и сквозь гул двигателя прокричал:

— Их нельзя выключить! Там накоротко цепь замкнули! А кожух опломбировали, чтобы если кто выключает, сразу штрафовать! Да и как выключить?! Ящерицы сразу под гусеницы лезут — аж отвал задирает!

Понятно, почему работа стопорится. Но и без дороги никак нельзя — новый пищевой завод надо в определенном месте ставить, а без нормального подъезда к нему не обойтись.

— Индивидуальную защиту не применяете?! — прокричала зель в ответ.

— Не выдают! Да против ящериц глушилка нормально работает — они даже подлететь не успевают, как в обморок падают!

Шандар посмотрел в ту сторону, куда указывал пальцем водитель, и увидела неприятно шевелящийся бугор, волнами накатывающийся на уже пробитую трассу. Еще немного, и растущий вал оглушенных животных выплеснется на дорогу. Зель подошла поближе. В шевелящейся массе трудно было выделить отдельных представителей фауны. Кроме пернатых ящериц попадались и другие виды — свиссы, хундо, мелкие птериксы. Но ящерицы всё же составляли подавляющее большинство. Будто глушилки еще и подманивали именно их, чтобы потом обездвижить и подавить нервную деятельность.