Его ладонь встретила что-то невидимое и упругое. Мужчина потянул руку к себе, но его не пускало. Он дергал руку, а его затягивало внутрь мертвого круга. Потом резко рвануло, и он пролетел несколько метров, перевернулся в воздухе и впечатался спиной в невидимую наклонную плоскость.

Поверхность под ним помутнела, забагровела, а мужчина стал словно таять. Казалось, он борется, но это бурлила поверхность под ним. Всё же ему удалось оторваться. Он сделал несколько шагов к оператору, но внезапно растекся студенистой массой, которая поглотила участок зелени под ней.

К горлу поднялся кислый ком, и меня чуть не вывернуло на пульт — пришлось зажать рот руками. Ничего себе фильмики!

Виктор Степанович выключил изображение.

— Понял?

— Чем ее можно убить? — это был единственный вопрос, который меня сейчас волновал.

— Её? Их. Ты забыл, что она размножается. И очень быстро.

— Чем быстрее мы займемся этим, тем скорее уничтожим!

— Ну-ну. Оптимист. Ты сначала увидь ее, а потом уничтожай.

— Тогда почему мы здесь?! Пошли! — я был вне себя.

— Остынь, Илья. Твои трепыхания просто бессмысленны. Пока у нее будет пища — она будет размножаться. Мы изолированы только от внешнего мира — внутренние помещения невозможно герметизировать. Знаешь, это весьма простой способ избавляться от непрошенных свидетелей.

Я чуть не ударил учителя по лицу.

Мне не хотелось такой правды.

Постников не обратил внимания на мою реакцию и продолжал:

— Ты год видел? Это второй случай. Первый был в тридцать шестом, когда тебе девять лет было, да?

— Еще бы забыть, — я злился: собственно, как раз о том, что случилось в тридцать шестом, я и хотел узнать.

— Она тогда еще медленно передвигалась — далеко не убежала, отыскали. Второй раз серьезней: к тому моменту ее научили двигаться быстро и поглощать любую органику, а не только животного происхождения.

— Научили?

— Генетические модификанты.

— Гады.

— Это наука. Ты не понимаешь.

— Куда уж мне! — меня бесила эта уверенность ученого в необходимости своей работы.

— У нее есть много и полезных качеств.

— Ну, разумеется! Как же без них! Кстати, это не генные инженеры там орут?

Виктор Степанович замолчал и прислушался. Человеческий вой нарастал. Начинал кричать один человек, подхватывал другой, потом третий — и так расходящимися волнами.

— Слышишь? — спросил Постников, будто не я обратил его внимание на крики.

Вопли затихли, словно последнему человеку заткнули рот или перерезали горло.

— Уже нет, — хотелось тоже завыть, но толика черного юмора еще удерживала меня от утраты чувства реальности.

— Вот теперь пошли. После насыщения у нее должна быть стадия покоя. По крайней мере, у природных объектов было так.

И мы пошли. Обратно. Странное хождение.

За всю дорогу мы так никого и не встретили: ни живого, ни мертвого. А, судя по крикам, погибшие имелись. Ну не могли же они исчезнуть! Я спросил об этом.

— Могли, — равнодушно ответил Виктор Степанович, — но все в лабораториях закупорились. Так что шандар их там пожирает.

Я сглотнул. Ничего себе перспектива — быть съеденным так, чтоб от тебя даже следов не осталось. Учитель сразу же обнадежил, что следы останутся. Металл, например. Который она не переваривает.

— Радуете вы меня, Виктор Степанович.

— Поплакать мы еще успеем.

Ответить мне не дали.

В коридор спиной вперед выскочил мужчина и плотно прижался к противоположной стене. В руках он держал карабин, из которого, не переставая, стрелял в дверной проем. После каждого выстрела внутри лаборатории что-то взрывалось, но мужчина не останавливался.

Из помещения, прямо под выстрел, выскочило массивное тело, с силой ударило человека, вминая карабин ему в лицо и растекаясь по вертикальной поверхности. Выстрелы прекратились, и наступила тишина — человек даже не хрипел, полностью залепленный жутким созданием.

Если бы не Постников, я так бы и продолжал тупо смотреть на гибель сотрудника биостанции. Грубо выругавшись, Виктор Степанович дернул меня за руку и потащил дальше по коридору. Я бежал, спотыкаясь и оглядываясь, и ничего не видел там, отчего становилось всё жутче.

Коридор слегка загибался, и погибший вскоре остался за поворотом. Под потолком сизыми клочьями плавал дым, воняло горелой изоляцией. Учитель приостановился и многозначительно сказал:

— Странно, почему дождик не идет.

— Это где? На улице? — мы как раз пробегали мимо окна, выходящего во внутренний двор биостанции, и я глянул туда.

— Здесь, — лаконично ответил Постников и объяснил. — Автоматическое пожаротушение.

— На фиг оно нам! Спасаться надо!

— Ты знаешь — где? И знаешь — как? И само собой — для чего?

— Виктор Степанович! Ну, перестаньте! Я ничего не понимаю! Выстрелы эти, взрывы, шандар жуткая! А вы тут загадки загадываете.

— Она изначально житель пустыни. И в боксах с влажностью борются. Если включить форсунки, ей, возможно, это совсем не понравится. Видишь — дым, а даже сигнализация не вопит. Что-то сломалось. Тебе чинить. Давай.

Он крепко взял меня за руку выше локтя, подвел к двери, на которой висела табличка «Центр управления», втолкнул внутрь и захлопнул за мной дверь.

Ботинки прилипали к полу, неприятно чавкая при каждом шаге. Липкие пятна по залу были разбросаны хаотично: часть — у управляющих стендов, часть — посередине зала. Пятна по краям окружали металлические предметы.

Сенсорные панели покрывала та же слизь. Видимо, она и замкнула управляющие контакты.

Скривившись, я провел рукавом по ближнему стенду, очищая его. Он мигнул, включился и потребовал пароль.

— Виктор Степанович! — крикнул я. — Тут пароль нужен!

— Набери «тескатлипока» на универсале, — донеслось из-за двери.

Я ввел пароль. И вошел в управляющее пространство. Выглядело оно интересно. Объемные блоки в виде рычащих зверушек, требующих собственный пароль и предупредительно клацающих зубами на постороннее красное озерцо в центре. Только «система безопасности» не бегала, а сидела на своем месте, с интересом разглядывая меня, высунув язык и наклонив голову набок.

«Давай, голубушка, наведем здесь порядок», — сказал я системе и активировал программу проверки неисправных устройств. Что ж. Неисправным оказалось практически всё. «Системы связи», «системы сигнализации», «системы обслуживания»… «системы пожаротушения».

Несколько ответов на запросы, небольшой взлом руководящей директории, полученный доступ и активация.

Шелест падающей воды из коридора, или какая там у них жидкость в форсунках. Я облегченно вздохнул. Получилось.

И мучительный крик.

Я выскочил обратно в коридор. С потолка сеялась мелкая противная вода, Виктор Степанович сидел на полу, а рядом с ним, около его ног, оплывало округлое тело. Вода обозначила контур прозрачного существа. Шандар медленно отползала, рефлекторно стремясь уйти от воды, которая лилась отовсюду.

Не в силах сделать шаг, я ждал, когда чудовищное животное уберется подальше. Нереально было преодолеть отвращение. Даже необходимость прийти на выручку учителю не могла заставить меня подойти. Я ругал себя последними словами, но без толку: трус он всегда останется трусом.

Виктор Степанович смотрел на меня понимающе, без тени укора или недовольства. Вода стекала по лицу, но он не вытирался. К чему? Смешно думать об удобствах. Пора задуматься о вечном.

Наконец, я преодолел постыдное замешательство и наклонился к учителю.

— Не трогай меня. Я и здесь спокойно помру, — Виктор Степанович еще пытался шутить.

— Я вытащу, вытащу…

— Не дури. Мне мало осталось. С этим не живут. Шандар приложилась. И гипно-запрет этот чертов.

На мой непонимающий взгляд пояснил:

— Нельзя о шандар рассказывать. Вначале язык тяжело ворочается — типа, предупреждение, дыхание останавливается. Если не прекращаю — асфиксия и смерть, — Виктор Степанович грустно улыбнулся.