Она посвистывала, пощёлкивала хлыстом и весело смеялась, а леденцовые лошадки гурьбой устремлялись за нею. Всё небо уже было усеяно летящими сахарными тросточками. Оно, казалось, подрагивало от их звонкого топота и радостного ржания. Вначале мятные лошадки выглядели тёмными, бесцветными тенями. Но вот над парком показался краешек луны. Она просвечивала сквозь ветви деревьев, и сахарные лошадки сразу же заиграли яркими красками. Они сверкали и мерцали, их розовые копытца искрились в лунном свете.

— За мной, мои красотки! Вперёд, мои сахарные! — не унималась мисс Калико, призывая своих лошадок.

Хлыст её щёлкал. Свисток нежно свиристел. И весёлый табунок цветным облачком нёсся за нею следом.

А тем временем луна взошла над деревьями парка, полная и ясная. Джейн вдруг схватила брата за руку.

— Ой, Майкл! — прошептала она. — Смотри, луна синяя!

Луна и впрямь казалась синей-синей. Она медленно плыла по небу над парком, над Вишнёвым переулком, и от её лучей всё вокруг мерцало голубоватым светом. Луна поднялась на самую середину небесного купола и, словно громадный синий ночник, висела над спящим городом.

А в её свете, будто стая летучих мышей, высоко-высоко роились около мисс Калико игривые мятные лошадки. Их силуэты на миг чётко вырисовались на фоне синего диска луны и пропали, уносясь прочь. Звонкое щёлканье хлыста раздавалось всё тише и тише. Растаял в безмолвии ночи и тонкий голосок мисс Калико. Леденцовые лошадки пропали, словно и не было их никогда.

— Из самого лучшего сахара! — донеслось издалека слабым эхом.

Ещё несколько мгновений дети стояли у окна, прислушиваясь к тишине. Потом Майкл грустно промолвил:

— И всё-таки мы не смогли удержать их.

— Она ведь предупреждала нас, — откликнулась Джейн, вглядываясь в опустевшее небо.

Они отошли от окна и увидели, что вся комната облита синим лунным светом. Он растёкся синей лужей на полу. Он перелился через детские кроватки, добрался до раскладушки в углу и вдруг смело плеснулся налицо спящей Мэри Поппинс. Он стёк с её щеки на шею. Но Мэри Поппинс не проснулась. Только вдруг таинственно и удовлетворённо улыбнулась, словно и во сне была необычайно довольна собой.

Дети стояли около неё, затаив дыхание и не смея шелохнуться. Они заметили эту странную улыбку и переглянулись.

— Она знает, — шепнул Майкл.

И Джейн кивнула:

— Да!

Минуту-другую они наблюдали за улыбкой спящей Мэри Поплине, потом тоже улыбнулись друг другу и на цыпочках прокрались к своим кроваткам.

Синий лунный свет лежал и на их подушках. И стоило детям шсрыть глаза, как он нежно укутал их невесомой пеленой. Он слегка коснулся кончика носа Мэри Поппинс и оставил на нём голубое пятнышко. Она и тогда даже не подумала просыпаться, словно синяя луна была для неё самым обычным делом. Забавно сморщив нос, Мэри Поппинс повернулась на другой бок и натянула одеяло на голову. Вскоре в детской слышалось только ровное дыхание.

— И постарайся не расплескать! — строго сказала Мэри Поппинс, вручая Майклу большую чёрную бутылку.

Тот серьёзно покивал и почтительно принял бутылку в обе руки.

— Я буду очень осторожным, — пообещал он и двинулся мягким, кошачьим шагом, будто ночной воришка в чужом саду.

Сегодня утром они с Джейн и Мэри Поппинс заходили к адмиралу Буму, чтобы одолжить у него бутылку портвейна для мистера Бэнкса. Теперь она была в руках у Майкла, и он, боясь оступиться, выбирал, куда поставить ногу, словно шёл босиком по раскалённым камням. А следом за ним совершенно безответственным, можно сказать, прогулочным шагом топала Джейн с большой пятнистой раковиной, подаренной миссис Бум.

В гостях было чудесно. Адмирал сначала спел им морскую песенку;

Потом он показал удивительный кораблик с мачтами, парусами и даже крохотными матросиками, попавший каким-то образом в бутылку с узким горлышком. А миссис Бум угостила их имбирным лимонадом и миндальными пирожными. Биннакль, отставной пират, служивший у адмирала и поваром, и слугой, позволил им полюбоваться на череп со скрещёнными костями, выколотый у него на груди.

«Да, — думал Майкл, — денёк был что надо!»

Он незаметно потряс бутылку, она тихо булькнула.

— Интересно, каков этот портвейн на вкус? — пробормотал он, вспоминая старого пирата. — Вот бы хлебнуть глоточек!

— Прибавь шагу, пожалуйста! — скомандовала Мэри Поппинс. — И не цокай ногтем по бутылке. Она не дерево, а ты не дятел!

— Как могу, так и иду, — почти неслышно буркнул себе под нос Майкл, а громче добавил: — Куда торопиться-то, Мэри Поппинс?

Он размышлял о том, как бутылка опустеет и достанется ему, и тогда можно будет собрать и как-нибудь запихнуть в неё точно такой жг кораблик, как у адмирала Бума.

— Торопиться есть куда! — отрезала Мэри Поппинс. — Сегодня второй четверг месяца, мой выходной!

— О-ох! — простонал Майкл, совсем забывший, какой нынче день. — Значит, сегодня с нами будет Элин!

Он обернулся к Джейн, ища поддержки, но она его даже не слышала. Прижав к уху раковину, Джейн наслаждалась шумом морского прибоя, плескавшегося, казалось, в глубине спиральных завитков.

— Видеть не хочу Элин! — буркнул Майкл. — Она всегда хлюпает носом и косолапит.

— Как бы я хотела сейчас увидеть море! — сказала Джейн, не отрывая раковины от уха.

— Вот так у вас всегда! — раздражённо фыркнула Мэри Поппинс. — То хочу, то не хочу! Ему, видишь ли, не нужна Элин. Ей сию минуту подайте море!

— Ну, вам-то и вовсе нечего желать! — льстиво пропел Майкл, преданно глядя на Мэри Поппинс. — Вы ведь само Совершенство!

«Уж это ей наверняка понравится», — подумал он, всё ещё надеясь уговорить Мэри Поппинс остаться.

— Хм! — Она недоверчиво покосилась на Майкла, и на её щеке обозначилась едва заметная ямочка.

Однако улыбка лишь на секунду задержалась в уголках губ, и лицо снова приняло суровое выражение.

— Не лукавьте, Майкл Бэнкс! — нахмурилась она и подтолкнула «го к дверям дома.

Впрочем, Майкл зря придирался к Элин. Она не шаркала ногами, не косолапила, а вечный насморк объяснялся просто: у неё была особенная болезнь — сенная лихорадка. От бесконечного чихания нос её распух и покраснел.

— Еще немного, — громко чихая, жаловалась Элин, — и у меня голова оторвется!

И пусть улетит подальше, а вместе с ней и сама Элин!» — от души пожелал Майкл.

— Вот бы исчезли все четверги! — мечтательно проговорил он. Тогда у Мэри Поппинс не было бы выходных! И она всегда оставалась бы с нами.

Но, увы, каждый раз после среды непременно возникал четверг, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот и сейчас Мэри Поппинс быстро и легко шагала по улице прочь от их дома. На ней была чёрная соломенная шляпка, украшенная на этот раз букетиком маргариток, и любимое синее пальто с серебряными пуговицами. Дети с тоской наблюдали из окна за удаляющейся Мэри Поппинс, и тайная надежда, что она передумает и вернётся, таяла с каждым её шагом. А Мэри Поппинс шагала так стремительно, будто сразу за углом ей приготовили чудесный сюрприз. Даже попугайная голова на ручке чёрного зонтика, казалось, ожила и, выпучив глаза, с нетерпением поглядывала вперёд.

— Интересно, куда она так спешит? — задумчиво произнесла Джейн.

— Эх, — вздохнул Майкл, — я бы с ней хоть куда пошёл! Ой, Элин, да перестань же ты чихать!

— У этого мальчишки вместо сердца холодная жаба, — пробубнила Элин в носовой платок. — Можно подумать, я нарочно… А-апчхи!

Она чихнула так, что задрожала мебель и попадали игрушки. О-ох! Она чихала весь день напролёт, чихала во время ужина, не переставала чихать в ванной, купая детей, чихала, укладывая их спать, продолжала чихать, выключая свет, чихала, притворяя дверь и даже спускаясь по лестнице!