Коробка была легкая, и любопытная девушка тихонько потрясла её. Внутри что-то забегало. От неожиданности она вскрикнула и отбросила коробку на диван.

-- Что там? -- выдохнула она, держась за живот.

Дети с ужасом ринулись к дивану.

-- Ты бросила Мармеладку! -- закричала Кари, прижимая к себе коробку.

-- Ты такая злая! -- сурово протянул Алек.

Растерянная, девушка стояла и смотрела на то, как дети открыли коробку, и в руках Кари оказался маленький ежик. "Еж? Ну конечно! -- теперь она вспомнила". Сестренка нашла его на второй день после прилета в поместье.

-- Ты назвала его Мармеладкой? -- еле сдерживая смех, спросила она девочку.

-- Да.

-- Как конфету?

-- Да.

Недолгая пауза и снова смех.

-- Ты назвала ежика Мармеладкой, как конфету! -- уже утвердительно сказала девушка и закатилась. В этот момент в дом вошли, мокрые насквозь, Макс и Сэм.

-- Нет, -- покачал головой Алек, -- она не злая,-- заверил он девочку, указывая на Эмму. -- Она просто сошла с ума. И знаешь, -- он перешел на шепот, -- таких, как она, лучше не злить.

Эмма подавилась смехом и с удивлением проводила детей взглядом. Макс помахал брату и тот пообещал, что они спустятся через десять минут.

-- Так что там было о сумасшествии? -- поинтересовался Сэм, когда Эмма сделала ему кофе, и сама села за стол рядом с Максом.

-- Они назвали ежика Мармеладкой! -- объяснила девушка.

Она вытащила из вазочки соответствующую конфету и откусила кусочек.

-- Ну, Кира ведь назвала твою лошадь Шоколадкой, -- заметил Сэм.

-- Кира?

-- Её лошадь?

Хором и в разнобой спросили друзья. Сэм улыбнулся.

-- Ну, да, -- обратился он к парню. -- Шоколадка признала Эмму. Удивительно, но факт остается фактом.

-- Я же говорила тебе, что каталась на ней, когда встретила декана Шорса, -- тихий толчок в бок чуть не стоил ему кофе. -- Чем ты слушал?

-- Да ты и не уточняла, что ездила на Шоколадке! -- возразил Макс. -- Значит, укротила-таки? А Кира знает?

-- А при чем здесь она? -- спросила Эмма. -- Разве это её лошадь?

-- Нет, -- ответил Сэм, -- но она принимала участие в её рождении, помогала миссис Харрис принимать роды.

-- Она сама принимала роды у лошади? -- переспросила Эмма. -- Не верю!

-- От чего же?

-- Да она же, она...

Девушка хотела сказать, что Кира не смогла бы, не захотела бы пачкать руки такими вещами, но вдруг осознала, что ничего не знает об этой девушке.

-- Что, правда? -- лишь уточнила Эмма.

-- Я сам не видел, -- сказал крестный, попивая кофе,-- но мне рассказал мой приятель. Он здесь физику преподает, кстати. Надо бы тебе с ним познакомиться: вам-то будет о чем поговорить.

Эмма, скованно кивнула. Макс никак не отреагировал, в это время он смотрел на спускающихся со второго этажа детей. Они больше не спорили и не делили бедного ежика. Сейчас он мирно спал в руках девочки.

-- Кира, кстати, тоже весьма интересный собеседник, -- сказал Сэм. -- Вы с ней похожи, знаешь. Она неплохо управляется с лошадьми, и они любят её. К тому же, она одна из немногих, кто учится на факультете не из-за его престижа, а потому, что хочет стать физиком.

-- Феликс утверждает, -- вставил Макс, -- что она вторая на курсе, с кем ты могла бы соперничать в уровне знаний физики и иже с ней.

-- А кто первый?

Эмме было немного завидно слышать столько похвальных речей от её мужчин в адрес другой.

-- Дай угадаю, -- перебила она готового ответить друга, -- первый -- это сам Штандаль, верно?

-- Нет, -- ответил он. -- Вовсе нет. Знаешь, -- в голосе прозвучало предупреждение, -- боюсь, это тебя расстроит, но второй, а вернее первый -- это Демиен Альгадо.

-- И почему это должно меня расстроить? -- немного раздраженно спросила она.

И, хотя это было так, Эмма не хотела выдать своего удивления.

-- Ну, вы и так соперничаете, -- заметил Макс. -- Я имею в виду стрельбу.

Верно, а она и забыла. Воспоминание о том, как Альгадо обошел её на стрельбище, вновь окунуло девушку в "чан разочарования".

-- Ты что, правда расстроилась? -- спросил Макс, наблюдая поникшее выражение на её лице.

-- Знаешь, -- призналась она, -- меня действительно огорчают эти неудачи. Стрельба и физика, -- она подняла руки ладонями вверх, имитируя качающиеся чаши весов. -- Я в равной степени люблю заниматься ими и очень стараюсь. И, если в первом у меня есть шансы обойти его, то насчет физики -- сильно сомневаюсь.

Она вздохнула и поднялась, чтобы принести еще кипятка.

-- Я не могу изучить всю программу сама.

-- А Феликс? -- напомнил крестный. -- Разве он не помогает тебе?

-- Помогает, и очень хорошо. Он приносит мне все свои лекции, и мы вместе делаем домашнее задание.

-- Что же тогда?

-- Этого не достаточно, -- снова вздох. -- Феликс молодец, но он и правда не лучший на факультете.

-- Тогда тебе стоит взять в репетиторы к Альгадо, -- пошутил Макс и тут же притих под её грозным взглядом.

-- В лекциях Феликса куча ошибок, -- заметила она. -- К тому же, всегда есть разница между тем, как читает лектор и тем, как эту информацию воспринимает мозг слушателя.

-- И, -- не понимал Сэм.

-- Эмма хочет сказать, -- помог Макс, -- что, занимаясь с Феликсом, она усваивает новую информацию через призму его собственного восприятия, которое несколько обедняет полноту знаний.

Вид застывшего с чашкой у рта Сэма рассмешил их.

-- А мне кажется, -- заметила Кари, -- Макс абсолютно прав!

Новый, троекратный взрыв смеха.

-- Кажется, сумасшествие -- это заразно, -- невозмутимым голосом сообщил ей Алек.

На очередной волне хохота в гостиную спустилась Джессика. Она уже привела себя в порядок после работы и облачилась в легкий махровый халат, насыщенно-голубого цвета и такие же пушистые тапочки. Женщина спустилась и заняла свое место за столом, где для неё уже был налит жасминовый чай.

-- Спасибо! -- поблагодарила она Макса, и отхлебнула глоток, -- мой любимый аромат! Так что тут у вас за обсуждение, семья? -- спросила она, и от чего то, все сидящие за столом почувствовали приятное, согревающее тепло в груди.

Это было так естественно и столь приятно одновременно, что казалось -- они и правда, одна семья. Джессика глянула на детей: они мирно играли посреди их уютной гостиной. Кари просто светилась от удовольствия. Вместе с Алеком они проводили все дни напролет. И, то ли это сказывалось их общение, то ли воздух поместья имел такое воздействие на детский организм, но она точно могла сказать, что с тех пор, как они переехали в "Пятый луч", её маленькая дочь ни разу не задыхалась в приступе кашля, преследовавшего её с тех пор как погиб отец. Врачи диагностировали начальную стадию астмы, заметив, что приступы провоцирует нестабильное душевное состояние девочки. Но разве такое возможно? Раньше она не верила в психосоматику, считая это модным веянием медицины. Но сейчас её убеждения пошатнулись. Наблюдая за детьми, Джессика улыбалась мысли, что эти двое словно родные брат и сестра.

Мысль, блуждавшая в мозгу женщины уже несколько дней, обрела устойчивые черты, и заставила её осознать один важный факт -- она обрадовалась тому, что эта погода воспрепятствовала отбытию мальчика из поместья. Она видела, как играют дети, видела, как оберегает её старшую дочь Макс. Он был хорошим и умным парнем, а мальчик старался во всем брать с него пример. Еще одним, пожалуй, не менее значимым индикатором в пользу решения была безошибочная интуиция Сэма, который безоговорочно доверял Максу. Сама она чувствовала то же самое. Поэтому, когда сейчас, спускаясь вниз, она увидела всех пятерых вместе и ощутила давно не посещавшее её чувство умиротворения и счастья, мысли сами собой оформились в слова.

-- Я хочу взять Алека под свою опеку, -- произнесла она, отпив очередной глоток.

Повисла тишина. Эмма посмотрела на мать, затем на Макса и на Сэма. Оба мужчины, одинаково парализованные, смотрели на Джессику широко распахнув глаза. Недоверие, смешанное с радостью и благодарностью читалось на лице парня. Эти эмоции попеременно еще не раз тронули его мимику, прежде чем он решился спросить: