Но все случилось иначе. Когда возле Варвары осталась лишь горстка поклонников, меня вдруг окликнул Василий Петрович. Кажется, он пропустил спектакль и появился только что. Причем, явно не ради хозяйки праздника.

   - Вы готовы вернуться домой, Александра? - спросил он в лоб.

   - Что?! - я резко подалась вперед, засомневавшись, правильно ли его расслышала. Как это домой? Он что способен открыть двери из Потока?

   Продолжая бестолково хлопать глазами, я вопросительно взирала на старика, медленно осознавая, что тот изменился. Исчезли теплота и мягкость. Лицо превратилось в маску, а в глазах светился один лишь безграничный всепоглощающий лед.

   Вместо ответа старик поднял руку ладонью вверх и легонько дунул на нее. Из пальцев полетела переливающаяся серебром лента. Ударившись о потолок, на мгновение погасла, а затем разгорелась с новой силой, превращаясь в массу чего-то белого, витиеватого - аккурат рядом со мной.

   - Белый Дым! - ахнула Света, но ее возглас потонул в восторженных криках остальных обителей Потока, задержавшихся в Варином театре.

   - Можете идти, Саша, - холодно заметил Василий Петрович. - В вашем присутствии здесь нет необходимости.

   - Кто ты такой, паразит? Это ВСЁ твоих рук дело, пакостник ты этакий?! - обрушилась на старика Злата, грозно уперев руки в бока, но дед даже бровью не повел, по-прежнему, не отрывая цепкого взгляда от моего шокированного лица.

   - А остальные? - спросила я, чувствуя, что ноги холодеют, а сердце готовится отплясывать чечетку. В сторону выхода старалась не смотреть.

   - Увы, - безразлично бросил старик. - Эта дверь открыта лишь для вас, юная леди.

   - Не верю! - истошно закричал один из зрителей - парень лед двадцати - и со всех ног кинулся к Дыму. Так разогнался, что, казалось, был способен столкнуть в пропасть тяжелый локомотив. Однако в полуметре от заветного выхода, налетел на невидимую преграду и рухнул, как подкошенный. Над бедолагой склонилась сердобольная Света.

   Надо же! Значит, Пелене безразлично, кого поглощать, а Дым действует избирательно...

   - Саша не сможет никого забрать! - назидательно объявил дед.

   "Он ошибается!" - созрела в голове мысль. Она не являлась моей собственной, а появилась извне. Кто-то впечатал ее в мой мозг. - "Ты можешь увести их".

   В нос ударил знакомый запах лилий, призывая к действию, и я повиновалась импульсу.

   - А это мы еще посмотрим! - крикнула я Василию Петровичу, ловко схватила за плечи Свету, находящуюся ближе всех ко мне, и толкнула девочку прямиком в Дым. Никакого барьера на ее пути не встретилось, и белая "дверь" приняла ребенка без труда.

   - Ах ты! - выругался старик, сжимая кулаки.

   - Скорее! Ко мне! - призвала я остальных, чувствуя, что сейчас мне под силу помочь им, а дед, напротив, не сможет нам помешать. Я откуда-то знала, что могущественнее его. Возможно от того, кто впечатывал в мою голову мысли.

   Повторять дважды не требовалось. Все бросились к выходу. Чтобы люди миновали препятствие, мне лишь требовалось касаться их и подталкивать в Дым. Когда все желающие покинули Поток, мы с Михаилом привели в чувство оглушенного парня и, поддерживая под руки, выпроводили прочь.

   - Варя! - изумленно воскликнул Михаил, увидев, что балерина, как и Злата, не сдвинулась с места. - Идем же!

   - Скорее! - вторила парню я, заметив что Дым начинает бледнеть.

   Но Варвара не шевелилась. Только сказала тихо:

   - Не уводи его, Саша. Он пожалеет, что не остался.

   - Варвара, не говори глупости! - возмутился парень. - Торопись!

   А я молчала, четко осознав, что никакие слова на свете не переубедят Варю. Она приняла решение. Окончательное и бесповоротное.

   "Уходи! Немедленно!" - приказал некто в голове, и я, схватив за руку Михаила, бросилась в объятия Белого Дыма. Последнее, что я увидела - грустную улыбку на лице балерины.

   - Не возвращайся в Поток, девочка! - оглушил крик Златы. - Никогда!

   ****

   2010 год

   Бушуя от гнева, как забытый на плите чайник, я поехала к Володе на работу. Сейчас мне было все равно, на кого выплескивать раздражение. Поэтому достаться могло любому, кто попадется под руку.

   Первой свое получила кондукторша - лохматая тетка с грязными ногтями. Пока я второй раз за день перерывала сумку (теперь в поисках проездного), от души выплеснула годами накопленные претензии к представителям ее профессии. Красочное перечисление обид растянулось остановок на пять. В конце концов, билет нашелся в кармане, однако мой пыл не охладился, ибо к перепалке успела присоединиться бабулька, поставившая тележку посреди прохода. Кондукторша попыталась выместить на бабке зло, в итоге нарвалась на новую порцию ругательств. Досталось от божьего одуванчика и мне, мол, приличная на вид девица, а ведет себя, как торговка на рынке. Хотела, было, высказать, что думаю о представителях и этой профессии, а заодно о пожилых дамах, таскающихся по городу с авоськами на скрипучих колесах, да поняла, что проехала свою остановку.

   Пока плелась обратно к Вовиному офису, мысленно костерила уже тех, кого следовало - Семеныча и Светку. Пакостница! Кто бы мог подумать, что подставит? Неужели, настолько изменилась за последние семь лет? А шеф?! Поверил! Без суда и следствия! Решил, что способна навредить ребенку в Потоке! Да я за каждого застрявшего там маленького человечка кого угодно растерзать могу. За некоторых взрослых тоже - тех, кому есть ради чего возвращаться.

   Вова, как назло, по-прежнему, торчал на совещании, и меня в вестибюле встретил Вадим. Глядя на точеный профиль и русые пряди, падающие на голубые проницательные глаза, я продолжила кипение. Знала, он пытается быть вежливым и не желает досаждать, но ничего поделать не могла. Сказывались извечные накачки Аллы, которая, как и отец, симпатизировала Вадиму. Не случайно же парень работал вместе с Вовой в нашей семейной компании.

   - Общественный транспорт, - бросила я, объясняя взвинченное состояние.

   - С этой проблемой легко покончить, достаточно лишь... - Вадим осекся, заметив, как вытянулось мое лицо. - Извини...

   Я не отреагировала, давая понять, что тема закрыта.

   Вадим хотел сказать: достаточно снова сесть за руль. Но раз я не сделала этого за столько лет, значит, и теперь не стану. Психологический барьер не исчез, я это четко понимала.

   Когда я вела машину в последний раз, погиб человек. Меня никто не обвинил. Следствие установило, что он был сильно пьян и сам спровоцировал ДТП. Однако я-то знала, насколько виновата. В тот день я потеряла любимого, и, садясь за руль в шоковом состоянии, в сотни раз повышала вероятность, что стану убийцей на дороге.

   - Может, прогуляемся? - предложил Вадим. - Если хочешь, буду боксерской грушей.

   Я хмыкнула. Идея, конечно, была заманчивой, но оттачивать навыки ближнего боя на лучшем друге брата не слишком по-родственному. А если серьезно, о чем нам говорить? Но и отказываться неудобно. Как кисейная барышня, ей-богу!

   Из неприятной ситуации выручил мобильник, призывно завибрировав на дне сумки. Мысленно надеясь, что звонок от Вовы (сводный брат являлся единственным человеком на свете, с которым я сейчас хотела разговаривать), я вросла в пол, глядя на надпись на экране телефона. "Шеф" - скромно гласила она. Я даже глаза закрыла, а потом снова открыла, не поверив, что не мерещиться. Что же такое стряслось, что после утреннего разговора Семеныч решил набрать мой номер? Наверное, второе пришествие. Событие меньшего масштаба вряд ли бы сподвигло начальника на звонок.

   - Саша, можешь приехать? - без предисловий спросил шеф.

   - Сейчас? - я не смогла удержаться от колючего тона.

   - Да. Мне нужна твоя помощь. Один мой близкий друг... - Семеныч запнулся. - Возможно, он в Потоке. Я должен знать наверняка.

   Я едва не предложила обратиться к Свете, но обошлась без показательного выступления. Знала, наша общая знакомая не поможет. По крайней мере, быстро. Она уже заходила сегодня в Поток, а сделать это второй раз подряд - нереально. И раз шеф нашел силы позвонить и попросить об одолжении, значит, готов к диалогу.