— Знаете, я на вас очень сердит… но уже почти готов простить, — говорю я. — …А что, эта работа вам нравится?

— Мне за нее платят.

— Понятно… но я уверен, что платят мало, да и вообще вы уже заработали отпуск… Как насчет того, чтобы провести его вместе? Ну хоть недельку?

— О Господи, — стонет девушка, — вот пристал как банный лист!..

Ну вот, в кои-то веки потребовалось кого-то охмурить — и, как назло, не получается. Вот была бы у меня рожа, как у Мики Руни! Скорее всего, мне тут делать нечего: ей, видимо, подавай извращенцев. Я убираю руку с ее плеч и снова завожу мотор — мне уже не требуется стоять перед полицейским участком, учитывая то, что я собираюсь сейчас предпринять.

Примерно через четверть часа я спрашиваю, не глядя в ее сторону:

— Куда вы отвезли Синтию?

Она не отвечает. Я готовлюсь — вот и вполне подходящее местечко: парк, народу мало. Сворачиваю в узкий поднимающийся вверх переулок и торможу. Потом без предупреждения хватаю ее, затыкаю рот одной рукой, а другой несильно давлю на шею. Девица лягается, и от удара острым каблуком я тихонько вскрикиваю — очень больно, но не ослабляю хватки, и она мало-помалу затихает, так как начинает задыхаться. Тут я отпускаю девицу и легонько бью по голове.

Сумочка выскальзывает у нее из рук, и тело бессильно обмякает. Я подбираю сумочку и ощупываю ее. Что поделаешь! Нехорошо, конечно, но надо.

У девушки при себе ничего нет. Ничего, в самом широком смысле слова. От этого у меня начинают слегка гореть уши и появляется желание провести кое-какие исследования, имею же я в конце концов право узнать, из чего сделана женщина, а тут такая возможность — девица лежит и шевелится не больше чем свинцовое грузило. Моя левая рука ползет вверх по ее ногам, и там, где кончаются чулки, я ощущаю теплую и нежную кожу и инстинктивно ищу такое место, где она наиболее теплая и нежная и где не спрятаны никакие документы. Для очистки совести я проверяю все тщательнейшим образом и слышу, как девушка тихо стонет во сне от удовольствия. Когда мне случается схлопотать по башке, то удовольствия я при этом не испытываю, но женщины — странные создания. Я останавливаюсь, так как чувствую: еще немного — и я тоже начну облегченно стонать, и убираю руку, чтобы переместиться повыше. В бюстгальтере тоже никаких тайников. Там и так едва хватает места для содержимого — куда там этим девицам, которые подкладывают себе резинки, чтобы смахивать на Полетт Годдар! Черт! Слишком я силен для таких деликатных устройств, надо же, сломал застежку этого самого лифчика… вот теперь она наверняка рассердится. Я останавливаюсь и пулей выскакиваю из машины… а то минут через пять я уже перестану отвечать за свои действия…

Открываю правую дверцу, вытаскиваю девушку и сажаю ее, все еще без чувств, прислонив к ограде ближайшего участка. Потом быстро сажусь в машину и трогаюсь с места.

Отъехав чуть поодаль, жму на газ. Место назначения — редакция газеты «Калифорния Колл».

А кстати, как получилось, что за мной никто не следил?

Надеюсь, Гарри уже вернулся.

Вдруг боковым зрением я замечаю, что рядом со мной осталась лежать сумочка этой лже-Синтии. Совсем новая и довольно большая. И как будто набита чем-то до краев. Меня так и подмывает в нее заглянуть… Не считая того, что у меня в машине ей вообще не место. Это может оказаться опасным.

Но теперь, мысленно оглянувшись назад, я вдруг так пугаюсь, что пулей долетаю до лифтов и останавливаюсь там полумертвый от страха. Хреновый из меня детектив. Я чуть было не лишился девственности.

Бросаюсь к первому лифту. Он уходит прямо из-под носа. Вхожу во второй, и лифтер сразу понимает, что я спешу.

— Шестнадцатый, — говорю я. — Редакция «Колл».

— О’кей, — кивает он и улыбается.

Чтобы не оставаться в долгу, я протягиваю парню доллар и угощаю сигаретой, которую он прячет в боковой карман. Мы летим вверх, словно ракета, и чуть было не проскакиваем мимо нужного этажа. Я оказываюсь в коридоре раньше, чем лифтер успевает закрыть решетку, и уже собираюсь бежать дальше, как вдруг меня останавливает чья-то рука. Я оборачиваюсь и вижу Гарри — он только что проскочил мимо меня.

— Я тебя обогнал, — пыхтит он, — пошли скорее ко мне.

Сумка так называемой Синтии здорово выпирает у меня из-под куртки, и мне не терпится от нее отделаться.

— Ну что скажешь? — спрашивает Гарри. — Есть новости?

У него такой же возбужденный вид, как и у меня. Забавно, меня охватывает такое чувство, как тогда, лет двенадцать назад, когда мы с друзьями играли в прятки на пустыре, среди резервуаров для газа.

Мы входим в какую-то дверь. Вот повезло — у него отдельный кабинет. Я уж не знаю, кем в точности он работает в этой газете, но, видимо, Гарри по совместительству сотрудничает где-то еще, а иначе откуда такая привилегия — личные апартаменты?

— У меня вот что, — сообщаю я, как только за нами закрывается дверь, и выкладываю сумку на стол.

Гарри смотрит на меня, вытаращив глаза. На его загорелом лице написано полное непонимание.

— И что это значит? — интересуется он. — Ты теперь терроризируешь женщин на улицах?

И тут я окончательно огорошиваю его:

— Это уникальная и подлинная сумочка одной девушки, которая выдает себя за Синтию Спотлайт.

От неожиданности Килиан растерянно моргает.

— Ну ладно, — наконец говорит Гарри. — Один — ноль в твою пользу. Рассказывай.

Я пересказываю все, чем занимался до этого, и замечаю, что он совсем не сердится.

— Ты уверен, что за тобой не было хвоста?

— Наоборот, уверен, что был. Даже не один, а целых два. Минимум два.

— Так… — подытоживает он. — Ну, об этом мы еще поговорим. А что в сумке?

— Не знаю, — честно признаюсь я. — Не лазил.

На этот раз Гарри смотрит на меня с нескрываемым восхищением. Чувствую себя весьма польщенным.

— И откуда в тебе столько терпения! — восклицает он, хватая сумочку. — Я-то думал, ты молчишь, потому что в ней ничего нет.

Гарри открывает застежку и вытряхивает содержимое на стол. Оказывается, там полно всякой всячины, в основном женских принадлежностей: пудреница, губная помада, зажигалка, сигареты, какие-то фотографии и два конверта.

Гарри не обращает внимания на разную дребедень и сразу берет в руки бумажки. На первом конверте значится имя: Кора Лезерфорд и адрес где-то у черта на рогах в Южной Пасадине. Сам конверт пуст. На втором ничего не написано, но внутри, по всей видимости, лежат фотографии размером девять на двенадцать. На какой-то миг у меня мелькает мысль, что это могут быть те же, что мы нашли в телефонной будке. Вероятно, Гарри сообразил, что у меня в голове, и протягивает мне конверт. Но прежде чем заглянуть в него, я рассматриваю остальные фото. Это любительские снимки, на которых я сразу узнаю ту девушку с большим ртом: вот тут она одна… а вот тут рядом с каким-то громилой, в котором я без труда признаю нашего старого приятеля Вольфа Петросяна… ныне покойного…

Я переворачиваю карточку. На обороте три слова: Коре от Вольфа. Значит, это она. Объясняю все Гарри.

— Ясно, — говорит он. — Вот почему твое обаяние оказалось бессильным. Она еще в шоке после такой жестокой потери.

— Черта с два! — самодовольно возражаю я. — Еще пара дней — и она раскололась бы как миленькая.

— Ну ладно, ты чего остановился, посмотри, что в конверте! — говорит Гарри.

— Я думаю, здесь другие фотографии. Ведь те, что мы добыли, она требовала у меня.

— Ну и что, они могли ей понадобиться, чтобы просто-напросто их уничтожить, — предполагает Гарри. — Так что здесь вполне могут быть те же.

— Давай лучше посмотрим, — предлагаю я.

И открываю конверт нетвердой рукой.

Облегченно вздыхаю. Но расслабляться нельзя. На первом же снимке — Беренис Хевэн.

На втором, вне всякого сомнения, Синтия Спотлайт. Настоящая!.. Та, которая пропала без вести. Девушка на третьем снимке нам не знакома. Гарри берет у меня из рук фотографии и переворачивает. На обороте написаны имена. И они действительно совпадают. Так мы узнаем, что третью зовут Мэри Джексон.