Ну и ну! Сразу быка за рога… Мы устраиваемся в гостиной, и Берил тут же переходит в наступление:

— Это что еще за девушка у вас дома, Рок? Вы с ней спали?

— Да… гм… а вас это вообще не касается, — мне явно не по себе.

— Касается! — вмешивается Мона. — Еще как касается! Мы все это время не приставали к вам только потому, что знали, что вы ни о чем не хотите слышать до двадцати лет, но если вы так держите свои обещания, то и мы про них забудем. Раздевайтесь.

— Но, Мона, — пытаюсь возразить я умоляющим голосом, — я падаю от усталости… Ну подождите еще несколько дней. Вот когда я вернусь…

— Это мы уже слышали, — говорит Берил. — Нечего, попались, теперь мы вас не отпустим. Подумать только — пройти боевое крещение, и с кем — с этой маленькой уродиной!..

— Где же ваш вкус? — подхватывает Мона. — Ведь у нее ни груди, ни задницы, сама тощая, как гвоздь.

— Но в конце концов, — я все еще не сдаюсь, — не здесь же. Ведь кто-нибудь может прийти… И потом, у меня нет времени.

— У вас есть целый час, — протестует Берил. — Этого более чем достаточно. А мы и так собираемся облегчить вашу задачу. Ну давайте… снимайте все это, а то сейчас мы возьмемся за дело сами… Носки можете оставить.

— Закройте хотя бы дверь…

— Так и быть, закрою, — соглашается Мона, — только чтобы доставить вам удовольствием. А ты, Берил, пока помоги ему раздеться. И никаких возражений! Тоже мне, прельститься такой вертихвосткой!

Она захлопывает дверь, оборачивается и расстегивает платье. Грудь выпрыгивает наружу… Конечно, у Сандэй Лав нет ничего похожего… У меня по пояснице уже забегали мурашки. Черт возьми, это будет уже двенадцатый раз за сегодняшний день… Не многовато ли?

— Эй, Мона, только не надо так спешить, — протестует Берил, — дай же и мне привести себя в соответствующий вид.

А Мона уже суетится вокруг меня… На ней остались только чулки и еще какая-то штучка из кружев телесного цвета, которая их поддерживает. Она такого же оттенка, как и… ну, в общем, точно такого же оттенка. Девушка разгорячилась, и от нее вкусно пахнет женщиной… а старина Роки, похоже, не так уж и валится с ног, как может показаться… Мона стягивает с меня рубашку, снимает брюки. Я не сопротивляюсь. С нижним бельем ей приходится чуть труднее, так как оно уже цепляется…

— Мона, назад, я тебе говорю, — визжит Берил. — Сейчас будем тянуть жребий.

На ней уже тоже ничего не осталось… Чулки она скатала до щиколоток… А я лежу и пытаюсь сравнивать.

— Эй, — я поднимаю голову, — вы за кого меня принимаете?…

— Молчать, — приказывает Мона. — Она права. Мы вас сейчас разыграем…

— Нет, так не годится, — протестую я. — А если мне кто-то из вас нравится больше?

Я с трудом выговариваю слова. Эти девушки довели меня до такого состояния, что я мечтаю лишь об одном: все равно которую — только немедленно.

— Хорошо, — соглашается Мона, — мы сейчас завяжем вам глаза и приступим к делу, а вы скажете, с кем вам приятнее.

— Надо еще связать ему руки! — кричит Берил, возбуждаясь все больше и больше…

Она бросается к окну и срывает один из шнурков, которыми задергивают шторы… Я даю им себя связать, так как уверен, что могу порвать эту веревку в любой момент, и, как только дело сделано, Мона опрокидывает меня прямо на ковер…

— Берил, давай сюда шарф.

Я лежу на спине… к счастью, а то мне просто было бы больно… и ничего не вижу. Две руки ложатся мне на грудь, а чьи-то длинные ноги вытягиваются вдоль моих… Я уже готов завопить, настолько нестерпимо это ожидание, и вдруг одна из девушек ложится на меня сверху… Я вонзаюсь в нее изо всех сил… но почти в ту же секунду она отстраняется, и ее место занимает другая. Я отчаянно напрягаю мышцы… и веревка, связывающая мне руки, разлетается на куски… Но девушка не замечает этого, и в тот момент, когда она в свою очередь собирается встать, мои руки смыкаются у нее на спине… Я продолжаю удерживать ее одной рукой, а второй умудряюсь поймать за ноги другую красотку. Я заставляю ее опуститься рядом и скольжу губами вдоль ее бедер, вверх… вверх, насколько вообще возможно… И мне это нравится, очень нравится… Они обе ничинают чуть слышно постанывать…

…А время идет.

Сегодня оно идет особенно быстро.

«Кадиллак» Моны доставляет меня к месту сбора в пять часов, все как раз готово к вылету. А девушек я оставил у родственников… Надеюсь, они проснутся раньше, чем кто-нибудь туда заявится — обе в таком виде, что на них впору ставить гриф: «для служебного пользования». Я и сам с трудом держусь на ногах, а стоит поставить себя на их место… кто-кто, а я-то их понимаю. Энди смотрит на меня с усмешкой.

— Ну что, Рок… я вижу, вы ездили попрощаться со старушкой мамочкой.

— Гм… Да. Правда, я не ожидал, что она меня так задержит. В общем, я готов.

— Вы вполне успеете вздремнуть, — успокаивает меня Майк. — Туда еще ой-е-ей сколько лететь.

— Мы же не можем прибыть на место засветло, — уточняет Энди.

Все действительно готовы к вылету. Обер Джордж тоже вернулся, и если у меня под глазами такие же круги, как и у него, то понятно, почему Зигман сразу принялся надо мной подтрунивать!

Нас уже дожидается большой самолет, стоящий неподалеку носом вверх и по ветру. Вокруг него суетятся какие-то люди. Возле нас останавливается автомобиль. Из него выходит Ник Дифато. С ним Гарри… А ведь и правда, не хватало еще старины Гарри…

Мы здороваемся с Ником за руку. У него такой вид, будто ему донельзя все осточертело.

— Что-что, а уж с вами я без работы не останусь, — не слишком радостно бросает он мне.

— Я не виноват, шеф, — отвечаю я с наигранным смущением.

— Вы уж поосторожнее, ребятки, — напутствует Ник. — Сегодня вечером в каньоне много кондоров…

Гарри прыскает. Наверное, это у них дежурная шутка. Лицо у Килиана сплошь заклеено пластырем и вымазано йодом, он сильно смахивает на египетскую мумию, только что вынутую из стиральной машины. Если он не смоет всю эту дрянь до высадки на остров Шутца, то нас в два счета заметут.

Затем Ник Дифато обменивается с Энди Зигманом кое-какими оперативными сведениями, и вот уже летчики делают нам знак подниматься на борт. Если и дальше пойдет в том же духе, то мы и впрямь скоро поднимем якорь.

Я пристраиваюсь рядом с Обером Джорджем, и он принимается рассказывать, как начинал в свое время с театральной карьеры, правда, за все время ему удалось сыграть только в одной пьесе, да и та продержалась не больше месяца, а кроме того, вся роль состояла из десяти или двенадцати строчек: Обер играл покупателя, который входит в книжный магазин, спрашивает какую-то книгу и выходит. Обер говорит, что пьеса была совершенно кретинирующая (это его выражение!), но что публика все-таки достаточно много смеялась.

Чтобы не оставаться в долгу, я рассказываю ему о том, как лишился сегодня невинности. Конечно, я не вдаюсь во все подробности, а то глаза выскочат у него из орбит и покатятся по полу, как янтарные шарики, однако и этого достаточно, чтобы слегка разбудить парня.

При этом замечаю, что самолет начинает движение, и вот мы уже взлетаем. Поскольку полет развлекательный, то стюардессы не предусмотрены (кроме того, это же военный самолет!). Я не впервые поднимаюсь в небо, и все эти ощущения мне не в новинку. Энди где-то там впереди, возле кабины пилота, Майк и Гарри сидят через два кресла впереди меня. Внутри самолет оборудован как грузопассажирский, поэтому все устроились с удобствами. Какое-то время я любуюсь пейзажем и удаляющимся берегом. Самолет набирает высоту, и я засыпаю в своем кресле, разложенном чьей-то заботливой рукой.

Я просыпаюсь оттого, что меня энергично встряхивает рука Энди Зигмана. Мне приснилось, будто я занимаюсь любовью с жирафой, и Энди прерывает все это как нельзя кстати. Я выражаю ему благодарность, и мы начинаем готовиться к высадке на острове.