— Глядя на вас, я об этом не жалею!

— Я ценю ваше умение подавать реплики, Патриция, но если бы вам не предстояло петь сегодня вечером, то я показал бы вам, что за дерзость приходится платить… Досадно, что помятая физиономия может шокировать публику…

Патриции снова стало страшно: ироническое хладнокровие Джека пугало даже больше, чем прямое насилие. И все–таки из любви к Малькольму молодая женщина продолжала настаивать:

— Чего вы хотите от шотландца?

— Вы так за него волнуетесь? Пожалуй, даже слишком… но я не хочу, чтобы вы воображали невесть что… просто он сходит за пакетом, за которым сам я прогуляться не могу.

— А что в пакете?

— Любопытство — отвратительный порок.

— Наркотики?

Теперь и тон, и поведение Дункана резко изменились.

— Довольно! Не суйте нос в эти дела, Патриция! И послушайтесь моего совета, если дорожите своей мордашкой и жизнью! Иначе…

— Как Джеффри Поллард и Джанет Банхилл?

Ненадолго воцарилась тишина. Патриция понимала, каких бешеных усилий Дункану стоит сдержаться и не ударить ее. Наконец он глухо проговорил:

— Вот теперь вы можете быть совершенно уверены, дорогая, что не покинете меня никогда.

— Я избавлюсь от вас, когда вы попадете на виселицу!

— Случись такое несчастье, вам уже не придется радоваться… А теперь, когда мы вполне объяснились, отдохните хорошенько. Я хочу, чтобы к вечеру вы были в блестящей форме. До скорого, дорогая!

Уже на пороге Дункан обернулся и с улыбкой произнес:

— Право же, прискорбно, что на вас так сильно действуют звуки волынки…

Сэма Блума терзала неврастения. Он заболел ею, с тех пор как узнал, что западня, приготовленная для его шотландского постояльца, не сработала, и тщетно пытался лечиться с помощью виски. Сэм Блум верил предсказательницам судьбы, гадалкам и прочим прорицателям. Миссис Осбрейт, одна из самых известных ясновидящих в Сохо, сказала, что Сэм вступает в наиболее опасный период своего астрального бытия, а посему самое мудрое для него решение — вооружиться философским терпением. Это поможет противостоять ударам, которые готовит судьба. Сэм унаследовал от иудейской религии веру в карающего Бога, чьи законы преступать не рекомендуется. И хотя Блум считал себя атеистом, в его душе жили древние верования в проклятие и отмщение. После гибели Джеффри Полларда и Джанет Банхилл Сэму казалось, что гнев Господень вот–вот обрушится на его голову, и он заранее трепетал от ужаса. Но и в самом страхе Блум не мог почерпнуть последней капли мужества — мужества отчаяния и изменить образ жизни. Неудача покушения на шотландца, покушения, инспирированного им самим, казалась Сэму одной из вех в веренице грозящих ему катастроф. А что, если это всего лишь пролог? Поэтому, увидев входивших в гостиницу инспекторов Блисса и Мартина, Блум приготовился к наихудшему.

В отличие от суперинтенданта Бойланда инспекторы Блисс и Мартин решительно отказывались отнести смерть своего товарища Полларда ко второй графе списка побед и поражений Скотленд–Ярда. Как только служебные обязанности позволяли им выбраться в Сохо, оба инспектора возвращались туда и упрямо выходили на охоту. Они знали, что убийца их коллеги связан с «Нью Фэшэнэбл» и «Гавайской пальмой», и мечтали, прежде чем предать его королевскому правосудию, побыть с этим мерзавцем наедине. Инспекторы тщательно и терпеливо исследовали каждую ниточку, способную вывести на след. Они убедились, что ни Дункан, ни Дэвит не управляют подпольным бизнесом в Сохо и за ними стоит кто–то другой. Но дальше этого их сведения не шли. Местные информаторы только подтверждали уже известное и ничего нового добавить не могли. По счастью, Блисс и Мартин обладали огромным упорством и не теряли надежды. Они решили, что будут продолжать поиски до конца.

В тот день Блисс и Мартин сочли, что настало время всерьез объясниться с Сэмом Блумом, поскольку, в каком бы направлении ни шли поиски, инспекторы неизбежно натыкались на Сэма. В «Нью Фэшэнэбл» жил Поллард, и сюда же Джанет Банхилл приходила за наркотиками, наконец, здесь же поселился этот шотландец, на чей счет работники Ярда никак не могли составить определенного мнения: то ли это олух, которого Патриция Поттер водит за нос, то ли проходимец, изображающий наивного провинциала, чтобы тем легче облапошить всех и вся.

Блисс и Мартин подошли к конторке — жалкому убежищу хозяина гостиницы.

— Привет, Блум!

— Здравствуйте, господа! Каким добрым ветром?..

— Добрым? Мы что–то не очень в этом уверены, а, Мартин?

— И впрямь не очень, Блисс.

Сэм почувствовал, что с трудом сглатывает слюну. Блисс наклонился к нему и доверительно произнес:

— Видите ли, Сэм, Поллард был нашим другом…

Блум изобразил недоумение:

— Поллард?

— Не валяйте дурака, Блум, иначе вы немедленно об этом пожалеете! Вы явно не можете не знать, что под именем Гарри Карвила в вашей гостинице останавливался инспектор Джеффри Поллард.

— Уверяю вас, джентльмены…

От резкого удара в солнечное сплетение Сэм задохнулся, а Мартин невозмутимо продолжил:

— Так вы не читаете газет, Сэм? В противном случае вы бы непременно узнали своего постояльца, увидев фотографию убитого инспектора Полларда.

— Теперь, когда вы мне сказали об этом…

— Ну–ну?

— Я был так далек от мысли, что этот жалкого вида субъект мог оказаться одним из ваших коллег…

— В этом мы не сомневаемся, Блум, иначе вы бы не предлагали ему наркотики.

— Я?!

— Да, вы. Поллард успел сообщить нам об этом.

— Но это клевета!

На сей раз кулак Блисса пришел в соприкосновение с носом Сэма, тот жалобно взвыл, и слезы градом хлынули из его глаз.

— Вы… вы не имеете права!

Блисс повернулся к коллеге.

— Слышите, Мартин? Мы не имеем права. Что вы об этом думаете?

— Права на что, Блисс?

— Не знаю, какого такого права, мистер Блум?

— Бить меня.

— Вы били нашего гостеприимного хозяина, Мартин?

— Я? Ни за что бы себе такого не позволил!

— Вот и я тоже. — И с этими словами Блисс снова ударил Сэма. Тот рухнул на пол. Перегнувшись через конторку, Мартин схватил Блума за шиворот и рывком поставил на ноги.

— Не очень–то вежливо покидать нас так скоро!

Теряя рассудок от страха, хозяин «Нью Фэшэнэбл» пробормотал:

— Но что… что… что вам от меня нужно?

— Имя того, кто поставляет тебе наркотики!

Сэм быстро прикинул в уме: полицейские, конечно, могут здорово его помучить, но не убьют, зато стоит заговорить — и Дункан, уж точно, в живых не оставит. Решив молчать, Блум приготовился к жестокой трепке.

— Не понимаю.

— Ну, раз дело только за этим, мы сейчас живо тебе все объясним, и в подробностях.

Блисс уже занес руку для удара, как вдруг почувствовал, что взлетает. Врезавшись с лету в стену, инспектор потерял сознание. Мартин, в полном оцепенении, не успел пошевельнуться, как кулак Мак–Намара въехал ему в подбородок. Второй блюститель закона грохнулся на пол. Вытаращив глаза, Сэм Блум наблюдал за этим молниеносным сражением, но, вместо того чтобы радоваться, подсчитывал в уме, во что ему это обойдется. Тем временем шотландец, переведя дух, улыбнулся Сэму, несомненно ожидая слов благодарности.

— Теперь мне конец, — просто сказал Блум.

На сей раз удивился Мак–Намара:

— Ну и странные же вы люди тут, в Лондоне, старина! Я избавил вас от двух гангстеров — и это все, что вы можете мне сказать?

— Но, черт побери, это же вовсе не гангстеры!

И, показывая на обоих поверженных противников, Сэм жалобно добавил:

— Инспекторы Блисс и Мартин из Скотленд–Ярда!

— Боже милостивый! Я их не узнал!

— Если хотите послушаться доброго совета, вам лучше смыться!

— Еще бы!

Шотландец мгновенно испарился. Блум не успел подумать, как ему себя вести, чтобы смягчить последствия побоища, а на пороге гостиницы уже вырос констебль Майкл Торнби.

— Скажите–ка, Блум, — закричал он от двери, — что стряслось с этим типом в юбке, который сейчас вылетел отсюда как оглашенный?