Пострелять из „девяностовосьмого“ „в жизни“ както не пришлось. Из „мосинки“ стрелял, даже собратьразобрать могу. Может, стоило взять ее? Впрочем, будем надеяться, занимательное ежевечернее чтение не пройдет даром: Колян „Берсерк“ столько книг по оружейке подогнал в свое время – читать не перечитать. Хорошо, что былое увлечение „германщиной“ сказалось, и книжки по „девяносто восьмому“ и „тридцать четвертому“ были изучены первыми и внимательно. С „эмгачем“ и так все понятно, а с „каром“ разбираться придется».

Хрусть!

«Бл… под ноги… внимательнее… Теперь каждая минута – учеба, каждая секунда! Внимательно… Это у ребят от двух до двадцати лет военной службы с участием, у тебя только те несколько лет, что ты – „солдат выходного дня“.

Приятно, конечно, когда Шура говорит, что я достиг состояния „чуткий воин“, но шаромет – одно, а настоящий лес – совсем иное…

„Внимательно… Выжить – вот и вся твоя задача на сегодняшний день. Выжить, а дальше уже будем разбираться, как возвращаться – „своим ходом, год за годом“ (интересно, откуда эта цитата? Забыл…) или переносом каким“. Мысли пачкают мозги, так что смотрим по сторонам и перестаем думать, пора смотреть, слушать и чувствовать».

И он обратился в слух, зрение и обоняние.

ГЛАВА 14

Когда я зашел в сарай, вглядываясь в царивший там полумрак, дверь за мной с противным скрипом захлопнулась. «Вот попал!» – пронеслось у меня в голове. Спустя пару мгновений я понял, что в сарае я не один – в дальнем углу ктото встал с соломы, покрывавшей земляной пол.

– Эй, хозяин, ты чего? – громко спросил я, пиная дверь. – Выпусти!

– Посиди пока, служивый! – донеслось изза двери.

Я примерился, собираясь попробовать вынести дверь ударом ноги.

– Не советую, мы пробовали. А эта сволочь обещала жаканом через дверь стрельнуть, если шуметь будем… – раздалось у меня за спиной. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Скрывавшийся в полумраке собеседник между тем продолжал:

– Ну, будем знакомиться?

Однако в этот момент мой пленитель заорал комуто во дворе:

– Семка, етить тебя налево! Где ты? А ну полезай на клеть да маши хосподам официрам. А то в клети уже пятеро спойматых.

Из темноты ко мне вышли трое в военной форме. Правда, выглядели они похуже, чем «наши» окруженцы. У одного был синяк вполлица, а шею другого украшала повязка из грязнущего бинта. В петлицах третьего я разглядел три треугольника, причем, судя по отсутствию других эмблем, он был из пехоты.

– Так знакомиться будем? – повторил старший сержант.

– Можно и познакомиться.

В этот момент человек, до этого сидевший в дальнем углу, встал и сделал несколько шагов ко мне.

«Опа!» – мелькнула у меня в голове мысль, когда в луче солнца, пробивающегося сквозь щель в стене, грозно сверкнула рубиновая шпала, а на порванной и закопченной синей фуражке увидел такой знакомый по книгам малиновый околыш.

– Кто вы такой? – грозно спросил незнакомец.

«Да, серьезно тебя звезданули!» – подумал я, заметив темносиние круги вокруг глаз, хорошо заметные даже в полумраке сарая.

– Вы бы присели, товарищ лейтенант госбезопасности, а то у вас, наверное, голова кружится, – машинально сказал я гэбэшнику.

– Вы что, врач?

– Нет, но в травмах разбираюсь, – ответил я.

Какаято мысль вертелась в мозгу, не давая сосредоточиться…

– Это как? – спросил чекист.

– Вам лучше ответить! – вступил в разговор пехотный сержант.

«Лучше… Лучше… Лу… Каких таких „официров“ звал хозяин этого зиндана?» Тут я вспомнил великолепный фильм, который я любил в детстве, но потом много лет не пересматривал. Там тоже куркулистый хуторянин заманивал красноармейцев, запирал их в погребе и флагом вызывал бандитов. Вот зачем наш «гостеприимный» хозяин посылал какогото Семена на крышу сарая! А в плен мне очень не хотелось.

– Товарищи военные, вы можете называть меня Василием…

– Что? – слегка удивился сержант.

– Извините меня, конечно, но вам действительно так важно знать, как меня зовут?

«О господи, времято уходит, а они тут обмен визитками хотят устроить!».

– Что значит «Василий»? А документы какиенибудь у вас есть? – проговорил гэбэшник.

«Его сейчас стошнит, а он допросы тут ведет… Гвозди бы делать из этих людей! И забивать по самую шляпку…».

– Нет, документов у меня нет. А у вас?

«Ой, побьют тебя сейчас, языкастый!».

– Да что вы себе позволяете? – Это снова сержант.

– Вы меня еще раз извините, но, по моим прикидкам, в деревне минут через десять, максимум – двадцать, будут немцы.

Вы можете спросить меня, с чего я это взял? Ну, размахивание флагом видно примерно с километра, а машина или мотоцикл даже по местным раздолбанным дорогам проедет это расстояние минут за десять. Накинем еще минут пять на сборы. И пять – на непредвиденные обстоятельства.

Сержант дернулся ко мне:

– А ты откуда знаешь?

– Когда меня в сарай заталкивали, слышал, как куркуль этот когото просил сигнал какимто «официрам» подать. И упоминал, что пятеро уже тут. Вас тут четверо, соответственно я – пятый.

– С чего ты взял, что он немцам сигнал подает? – спросил боец с подбитым глазом.

– А кому, повашему?

– Может, заградотряду нашему?

– А товарищ лейтенант госбезопасности в этом сарае просто в тенечке отдыхает?

Тут голос подал сам энкавэдэшник:

– Что вы предлагаете… товарищ Василий?

«Хороший знак. Хотя бы на пять минут они перестанут меня допрашивать».

– Все зависит от того, сколько немцев за нами приедет. Если их человек пять, можем и справиться.

– У них оружие.

– А может, стену выломаем? – спросил я.

– Не получится, мы здесь уже второй день сидим… – подключился к конструктивному разговору сержант.

– А тут палок никаких нет, сарай всетаки?

– Каких палок? – не понял вначале лейтенант.

– Да все равно каких – хоть больших, хоть маленьких.

– Вот здесь ручка от «литовки» есть… товарищ, – подал голос молчавший до этого момента солдат с забинтованной шеей.

– А я думал, вы говорить не можете! – удивился я. – Давайте ручку сюда.

– Не, говорить могу, у меня ожог – масло горячее плеснуло, – сказал боец и протянул мне прямую палку чуть больше метра длиной.

– То, что надо, – сказал я, садясь и доставая из кроссовка нож.

В десяток движений заточив конец палки до остроты чертежного карандаша, я протянул палку сержанту:

– Как у вас со штыковым боем, сержант?

– Отлично! – ответил тот, вертя в руках палку.

– Ну и замечательно! На один «коротким коли» этого инструмента хватит. Товарищи, кто с ножом обращаться умеет?

– Я! – К моему удивлению, это откликнулся гэбэшник.

Хотя чему я удивляюсь: тупые неумехи среди них, конечно, встречались, но большинство службу знало.

– А силто хватит, товарищ лейтенант?

– На пару ударов хватит.

Я подошел к стене и, действуя ножом, отколол от доски две щепки длиной в пару ладоней и шириной примерно в три пальца. Быстро заточил не только острие, но и кромки ножом. Потом отхватил половину рукава своей хламиды и разрезал тряпку на две части. В этот момент в отдалении раздался одиночный винтовочный выстрел.

«О, я был прав! А Алик – молодец, бдит, выберусь из этой заварухи – надо будет проставиться! Какой „проставиться“? Ты выберись сначала!» – Все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове.

Я протянул нож лейтенанту.

– А вы с чем? – спросил он.

– А вот с этим, – ответил я, сноровисто обматывая тряпками «рукояти» деревянных «кинжалов».

– И что мы будем делать с палками против винтовок? – поинтересовался «ушибленный».

– Диспозиция у нас будет такая. – Я заметил, что энкавэдэшник удивленно поднял бровь. Он, наверное, принимал меня за уголовника, хотя какая сейчас разница?

– …вы, товарищ лейтенант, спрячетесь в солому справа от двери и после команды будете бить по ногам ближайшего. Вы, сержант, вставайте слева от двери и, как только мы завалим ближайших, выскакиваете и демонстрируете изумленной публике свои великолепные навыки штыкового боя.