-Здравствуйте. Меня зовут Ильфина. Вашего товарища убил мой брат, приняв его за инкассатора. Потом долго ругался из-за пустой машины. Тело пинал. Правда, автомату обрадовался, сволочь.- Девушка перебросила конский хвост через плечо. Я указательным пальцем прикрыл приоткрытую челюсть братишки. Эк его впечатлило. Димка дернул головой и закрыл рот, щелкнув зубами. Звонко так, аж в толпе засмеялись, и Ильфина хихикнула. У нее были классные глаза - темно-синие, большие, немного вытянутые к вискам по-восточному. У индианок такие глаза бывают. Димка, похоже, в них провалился.

   -Дочка, ты чего на брата наговариваешь. Не слушайте ее, она молодая и глупая, ничего не знает и не понимает. У меня Рустам очень хороший мальчик, не слушайте никого.- Немолодая, но не возрастом женщина, здорово похожая на Ильфину, закричала так, что в ушах зазвенело.

   -Мам, перестань. Он же моего отца удавил подушкой, пока мы спали. Но ты молчать просила. А позавчера водителя этой машины застрелил прежде, чем он с нами поздоровался. И меня изнасиловать хотел. Я сегодня сбежать хотела, но он мне утром сказал, что тебя иначе убьет.- Девушка обернулась к матери.

   - Не ври! Не смей на брата клеветать!- Мать влепила ей пощечину.- Он очень хороший мальчик!-

   - Да? Посмотри, что этот хороший мальчик сделал!- Ильфина сорвала с себе топик. На плечах, спине и открытой от бюстгальтера груди синели пятна от пальцев. На спине вообще были царапины от ногтей, видно, когда вырывалась. Девушка обессилено села рядом с баб Нюрой и заплакала. Баб Нюра обняла ее за плечи, укрыла своим платком и стала что-то шептать на ухо. Мать опустошенно глядела на синяки на прекрасном теле дочери. Ну почему вся сволочь сексуально активируется во время такого бардака? Надоели, гады! Я случайно заметил выражение глаз брата.

   - Отойдем-ка, Дим.- Я за руку оттащил брата подальше.

   -Ты чего. Ну-ка остынь! Ишь рассверкался очами!- Я слегка потряс за плечи брата. При этом пришлось вверх тянуться.- Нельзя начинать знакомство с понравившейся девушкой с убийства ее родного брата. Пусть и последней сволочи!-

   -И вообще, что-то больно шумно стало. Граждане! Внимание. Прошу вас всех разойтись по домам. Возможна перестрелка. Укройтесь сами и укройте детей.- Я решил разогнать народ. А то на самом деле приедут эти. И кстати, на самом деле. Где они и когда приедут?

   Я подошел с Димкой к баб Нюре с Ильфиной. ЕЕ мать стояла рядом.

   -Дим, будь добр, проводи их домой. И отойдем на секунду.- Я отвел брата в сторону.- Смотри за матерью. Может выскочить и все испортить. И на Ильфину свою сильно не отвлекайся, понял?-

   - С чего ты взял, что она моя?- возмутился Вадим. Он меня вообще старым сводником порой

   называет, подрастающее поколение.

   -Не важно. Ладно, не твоя, уговорил. Смотри за ее матерью, она может наделать глупостей. Будьте все вместе в одной комнате, противоположной улице. Вперед.- Я подозвал парней и подошел ко все еще сидящей баб Нюре.

   -Не подскажите, куда эта бандочка делась. И что-то уж очень спокойно все отнеслись к тому, что мы можем их всех перестрелять. Остальные не местные, что ль? Не родня никому?- Меня тревожило предстоящее действо. Я же не полицай, в конце концов. Ильфира и Димка под руки уводили ее мать домой. Надо бы имя узнать.

   - А бандюки эти малолетние за пивом поехали. Тут в сторону Тольятти пивовоз опрокинулся с казанским пивом, вот они третий день пасутся. А родни, кроме как у Рустама, у них нет. Все трое из соседней деревни. Они в Тот День пьянствовали у нас в кафешке, вон там.- Бабушка кивнула головой в сторону небольшого заведения с вывеской.- И надоели они всем до белого каления. Девки, все четыре попрятались. Вот они Ильфину и хотели ссильничать, но она вырвалась и у меня в сарае пряталась до утра. Ко мне бы зашла, дурочка. Я уже ничего не боюсь, да и не боялась никогда такую шпану. У меня две Отваги и За оборону Сталинграда, Взятие Варшавы и За Победу над Германией! - Баб Нюра гордо выпрямилась. Ого! Вот это бабуля! Погодите, в сторону Тольятти? Ладно, потом.

   - А когда вернутся, не знаете? И на какой машине?- Похоже, времени немного осталось. Надо готовить теплую встречу. И по быстрее.

   - Скоро, сынки, скоро. На машине отца Ильфины они поехали, серебристая такая большая машина.- Бабушка встала и пошла к дому.- Не буду вам мешать, молодые люди.-

   - Так, их четверо, вооружены, скорее всего, пьяные. При малейшей попытке сопротивления валим, ясно? Но пока постараемся поступить, как сами на собрании решили. На месте преступления мы их не застали, значит надо повесить после суда. Жень, ты с пулеметом на чердак в том доме.- Я показал на дом Ильфины, где к чердаку вела лестница. Богатая такая, с точеными балясинами. И дверь на чердак с тонировкой на стекле, он все видеть будет, а его никто.- Тем, ты с винтарем в соседний двор. Смотри, что бы никто следом не выехал. Мало ли, может они еще, что найдут по дороге. Разделятся, а мы зевнем. А шофера на КамАЗы, ждите, вас оттуда не видать. Они, скорей всего, в дом пойдут. А там нас двое, ждем их радостно. Ильшат, пошли. Комитет по встрече готовить.-

   Все разошлись по местам, Женька залез наверх и приоткрыл дверь чердака, Темка залег на стог сена в соседнем дворе, камазисты залезли в кузова своих машин. Мы с Ильшатом присели на скамью под окном.

   -Люб, что будем делать?- Ильшат смотрел на ворота.- Ты прав, эти прибыли могут боком выйти. Смотри, четверо целое село, пусть обрезанное запугали. Хорошо в Зареченском успели пристрелить самых ретивых. Кстати, а почему вы главе помогли?-

   -Мы помогли не главе, а пожилому мужчине и молоденькой девушке. Для меня нет разницы - богатый ты или бедный. Сам знаешь, не первый год вместе работаем. Просто такие, если им дать власть, они начинают звереть. Для них нет ничего святого, как ни высокопарно это звучит. Для них главное - то, что хотят они. И все. Все остальные - способ получить то, что они хотят. И слова они понимают, только если им в морду стволом потыкать. Там, возле дома, вон, Лизке чуть ноги не целовали, лишь бы не убила. Не это меня беспокоит, если честно. Мало нас. Очень мало. А следы всадников уже видели. И не знаем, кто, сколько и откуда. Ничего не знаем.-

   -Наблюдаю машину, серебристый джип. Один. Сейчас в село заедет.- Это Женька сверху по рации.

   -Есть, принял четко. Машина, одна, въезжает. Пошли, Ильшат.- Я встал со скамьи. Подошли к воротам. Они, по современной моде, сделаны из окрашенной листовой стали со всевозможными коваными финтифлюшками. Широкая же стальная в рост человека калитка. Послышался шум приближающейся машины. К воротам подъехала серебристая Тойота-Лендкрузер. Блин, фильм про братков, крутая тачка и бухающий басами шансон. Мы оба встали так, чтобы открывающаяся калитка прикрыла нас. Напротив, на дорожке из плитки стоял УАЗ. Спереди нас прикрывал розарий. Хлопнули дверцы машины.

   -Идут, все четверо. Похоже, поддатые.- Опять Евгений. Ну, ему сверху видно все.

   Резко, чуть не пинком открытая калитка, затормозившая об мою подставленную ногу. Шаги и пьяный хохот. Все, пора!

   Толчком дверь от себя. Автомат к плечу и шаг вперед. То же делает Ильшат.

   - Не двигаться! Руки вверх! - Никогда не думал, что умею так орать! Вот уж жизнь заставит. Растерянные лица молодых парней. Попытка одного поднять автомат. Короткая очередь, толчки в плечо. Длинная сбоку поперек остальных. Падающие тела. Крик одного из них. Поворот, очередь. Визг рикошета. Тишина. И дикий крик женщины:

   -Сынок! Сыночек!- Стеклянная дверь дома с силой бьет в стену, сыплются осколки. Мать (увы, мать) , падающая на колени рядом с сыном. Твою душу! Если мы правы, то почему так тоскливо?!! Я поднял Калашников, лежащий на земле.

   И поскорее вышел со двора, от этого воющего крика.

   Из домов потихоньку выходили люди.

   -У вас есть представители власти. Хоть кто-нибудь? Или те, кого вы считаете достаточно авторитетным, чтобы принимать решения. Необходимо срочно переговорить.- Я посмотрел на людей. Они отворачивали лица. - Если никто не хочет слышать, что вас может убить, мне нет до этого дела. Через пять минут мы выезжаем. Думайте быстро!- Мне вдруг стали чужды переживания. Мы сами приняли эти законы, эти парни подняли на нас оружие. Меня дома ждут, и я не намерен подставлять свою голову и головы моих товарищей из-за чьих-то убеждений.