Харви подошел к длинному прямоугольному капоту, и, легонько постучав по нему, возвестил:

— Эй вы там, в машинном отделении! Говорит капитан. Запускайте оба двигателя, и полный вперед! — Морган смерил его взглядом, более уместным в штыковом тренировочном бою, и Харви, отступив назад, добавил: — Торпеды — к бою! — После чего забрался в машину.

— Нам придется останавливаться для заправки? — поинтересовался я.

Морган провел в уме арифметические подсчеты.

— Не думаю, сэр. У нас двадцать галлонов, и еще два — в канистре, в багажнике, на всякий случай.

Это меня успокоило. Мне не особенно улыбалось засвечиваться на заправочных станциях. Вслед за Харви я сел в машину, и дверца захлопнулась за мной с негромким щелчком.

Мы выкатили на свет божий с величавым достоинством «Королевы Марии»,[79] скользящей вдоль канала Солент. Словно направляясь в катафалке на чрезвычайно дорогие похороны.

Часы показывали половину третьего.

* * *

Мы повернули на север, проехали через большую часть Монтрё, затем, попетляв между холмами и миновав Блоней, оказались на главной автостраде, ведущей во Фрибур.

Харви расположился справа от меня на откидном сиденье, прикрепленном к перегородке, отделявшей нас от Моргана. Мы сидели лицом по ходу движения, и спинка нашего сиденья несколько ограничивала пространство для размещения ног Маганхарда, но не совсем — не та была машина.

Как только мы тронулись, Харви принялся тщательно обследовать салон «роллса», и в первую очередь критически оглядел перегородку из зеркального стекла между нами и затылком Моргана, а также потолок и дверцу рядом с собой.

Меня ничуть не тревожило, что местные жители увидят, что на заднем сиденье находится не генерал: там, где сидели Маганхард и мисс Джармен, было так темно, что при всем желании невозможно было узнать свою собственную жену. Позади задних дверей боковых окошек не было, а корпус автомобиля выступал назад с того места еще почти на четыре фута. Маленькое заднее окошко и стекла на задних дверцах были из темного тонированного окна. В машине царила атмосфера, напоминавшая курительную комнату в одном из самых престижных лондонских клубов; соответственной была и внутренняя отделка салона.

Сиденья были обиты плотной коричневой кожей, все деревянные части отделки — из темного красного дерева, всевозможные ручки и кнопки — из потускневшей и покрытой царапинами меди, выглядевшей гораздо солиднее, нежели только что отштампованная. Коврик и шелковая обивка потолка были того же самого тускло–золотистого оттенка. Ни один из предметов внутренней отделки салона не выглядел ни красивым, ни новым, но так и было задумано машина должна была выглядеть поношенной и при этом всем своим видом давать понять, что ей сносу нет.

Через некоторое время Маганхард произнес:

— Пожалуй, это слишком приметная машина для такого человека, как генерал. Он наверняка относится к людям, которые неминуемо наживают себе врагов, и я ожидал чего–нибудь, менее бросающегося в глаза. — Судя по всему, он все еще никак не мог нарадоваться собственной смекалке при выборе «ситроена».

Я попытался в этом разобраться и пришел к выводу, что мне это удалось.

— Такая машина сама по себе служит определенной гарантией безопасности, — пояснил я. — Если кто–то всерьез вознамерился вас убить, то можете менять машину хоть каждый месяц и это никого не одурачит. Таким способом он привлекает к себе как можно больше внимания, а профессиональный убийца не станет стрелять в человека, находящегося в центре внимания. Полагаю, это то же самое, что сорок лет подряд жить в одном в том же номере одного и того же отеля: все знают, где его найти, однако потенциальным убийцам неизвестно, как прорваться на улицу через пять этажей крупного отеля, после того как они снесут генералу башку. Живи он в каком–нибудь частном домике высоко в горах — разделаться с ним было бы сущим пустяком.

Маганхард возразил:

— Кажется, я припоминаю кое–какие нашумевшие политические убийства, которые были совершены в общественных местах.

— Политические убийства обычно совершаются ненормальными, у которых не все дома, и их, как правило, ловят. Главная же особенность профессионального убийцы состоит в том, что он заранее просчитывает все шансы «за» и «против» и не станет стрелять, если обстоятельства складываются не в его пользу.

— Дилетанты — это сущее наказание, черт бы их побрал, — рассеянно произнес Харви, все еще внимательно оглядывая салон «роллс–ройса». — Вы можете создать некую конструкцию, с вашей точки зрения безупречную и абсолютно непробиваемую для профессионала — вы ведь играете по тем же правилам. И тут вдруг появляется какой–нибудь растяпа–дилетант и разносит все в пух и прах. В нашем деле вся беда в том, что мы всегда стреляем только вторыми. И если вам встретится парнишка, которому плевать, что этим вторым выстрелом ему разнесет башку, то что тут поделаешь?

Я обернулся и успокаивающе улыбнулся темному силуэту, который являл собой Маганхард.

— Вот видите? Можете порадоваться, что такие люди, как вы и генерал, не привлекают к себе одержимых психов, — а только настоящих убийц.

— Постараюсь — и не забуду отблагодарить, — процедил Маганхард.

Харви только хмыкнул, продолжая осматривать дверцу и стеклянную перегородку перед собой.

* * *

Я заметил, что мы поднимаемся по крутому склону холма, но машина ни на секунду не замедлила движения. Какому–нибудь «мерседесу» с форсированным двигателем пришлось бы изрядно помучить свою коробку передач, чтобы преодолеть этот подъем. Морган же всего лишь пару раз сбросил скорость с максимальной. Снабженный столь мощным мотором, «роллс» скользил по вертикальному склону, как пламя — по бикфордову шнуру.

Мы даже не притормаживали на поворотах. Когда Морган в первый раз вогнал эту огромную колесницу в крутой изгиб дороги, вся моя жизнь мгновенно промелькнула передо мной, однако эта махина на удивление плавно вписалась в поворот. Рессоры были жесткими как пятидневный труп, и нам довелось почувствовать это на своей шкуре, когда, перевалив через гребень холма, мы покатили под уклон. Разумеется, надежность рессор не вызывала сомнений, однако стоило нам налететь на выбоину в дороге, как наши задницы узнавали об этом без промедления.

Харви закончил свое «обследование» и, повернувшись ко мне, отрывисто бросил:

— О'кей, с машиной все в порядке. Никаких микрофонов, и эта перегородка звуконепроницаема. Он не слышит ни единого слова. — Харви кивнул на затылок Моргана, находившийся за толстым стеклом. — А теперь скажите мне, Кейн: какого дьявола мы делаем в этом драндулете?

* * *

Я добродушно улыбнулся.

— Хорошая машина. Кроме того, для вас поездка бесплатная. Так что наслаждайтесь.

Харви хмыкнул.

— Кусочек сыра, — тихо произнес он, холодно глядя на меня. — Приличный такой кусок швейцарского сыра, а вокруг него в норках расселись четыре слепых мышонка и думают, как мило было с чьей–то стороны оставить такое угощение, как раз когда они проголодались. Почему мы едем в этой машине, Кейн?

— Но ведь бесплатно же.

Тут голос подала мисс Джармен:

— Вы думаете, что генерал…

— Вот именно, «я думаю, что генерал», — резко бросил Харви, по–прежнему не сводя с меня взгляда. — О'кей, Кейн, я знаю, что раньше вы все делали правильно. Но подумайте сами: впервые за все время путешествия кто–то знает, где мы будем, причем знает наверняка с точностью до нескольких дюймов, когда мы станем пересекать границу. Если это ловушка, то чертовски грамотная.

— Знаю, — отозвался я. — Но посмотрите на дело с другой стороны: ведь и мы точно знаем, где нас будут поджидать. А прежде такого тоже не было.

— Вы хотите сказать, это действительно ловушка? — Брови его взлетели вверх.

— Черт побери, ну конечно, ловушка. А на что еще вы рассчитывали за три тысячи франков?

— Генерал Фей работает на… на этого Галлерона?! — вскинулся Маганхард.