– Поехала к ленсману, – сказал кто–то. – Там живет ленсман.

Пять минут спустя Хильда снова проехала в коляске по дороге, но уже в противоположном направлении. На этот раз она была не одна, в коляске сидел ленсман. В руке Хильда держала кнут. Лошадь обливалась потом.

Дамы были убеждены, что Хильда хотела увидеть убитого. Всем было известно, что никто не мог проникнуть в дом песочника без ленсмана. Для этого она и поехала за ним. Вернулась она очень быстро, оторвала ленсмана от работы в конторе. Он должен был поехать в любом случае. Как Хильда погоняла лошадь! Коляска уже давно исчезла в гуще деревьев, а мы все еще слышали тарахтенье колес на дороге.

Вслушиваясь в этот стук колес, который медленно затихал, пока наконец совершенно не затерялся в лесу, я припомнил мелкое происшествие минувшей ночи – мое свидание с рыбаком. Припомнилось это, потому что и он возвращался с плато и так же, как я, стоял и слушал звук далекого стука колес. Да, да… О чем же он говорил? А! Железная коляска!.. Передо мной снова возникла фигура рыбака, он стоял рядом в темноте, маленький, настороженный. На мой вопрос, кто является владельцем железной коляски, он ответил: «Да, да, кому она принадлежит?..»

Под вечер к отелю–пансиону пришло много местных жителей. Они хотели что–нибудь узнать о несчастном случае. Разговаривали вполголоса, осторожно, будто были на похоронах, расспрашивали прислугу и хозяйку, некоторые набирались смелости и вступали в беседу с гостями, начиная с погоды и видов на урожай. Все они побывали в хижине песочника и на месте убийства. Деревенский лавочник сообщил, что фрёкен Хильда была в хижине, быстро осмотрела труп и вышла быстро из нее. Она не плакала, но по совершенно застывшему лицу разлилась смертельная бледность. Было удивительно, что никто из деревенских жителей не говорил ничего конкретного о причине убийства или о том, кто мог быть убийцей. Однако по их случайным фразам и жестам можно было понять, что по этому поводу у них имеется свое мнение. Говорили о плато. Странное это было плато. Там происходило много разных вещей. Имела свои тайны и старая усадьба, деревенские жители что–то знали о них, но говорили об этом неохотно.

Наступил жаркий тихий вечер. Мы сидели на веранде и вели разговор на ту же самую актуальную тему. По мере того как опускались сумерки, дам все больше охватывал озноб. Да и мужчинам было не по себе. Нас все время не покидало ощущение ужаса и какой–то неопределенности. Далеко на плоскогорье собиралась гроза, а мы, курортники, сидели тут спокойно и тихо, наслаждаясь летним вечерним теплом. Какой контраст! Мы прислушивались к плеску весел, доносившемуся с моря, к звукам шагов, долетавшим от дороги. Воздух был заполнен щебетом птиц и папиросным дымом, светло–синим, поднимающимся прямо вверх. Когда нам начали сильно докучать комары, мы перешли в гостиную. Дамы были уже сонными, но не хотели укладываться спать. Они боялись одиночества.

Внезапно я услышал, как кто–то произнес мое имя. Голос доносился с веранды. Не припомнил, чтобы слышал этот голос прежде.

– Вас кто–то зовет, – сказал студент–медик.

– Да, я слышу.

Я, пересиливая себя, поднялся, пошел в сторону веранды и открыл двустворчатую дверь. На веранде не было ни души, только стояли плетеные кресла и стол. На столе стояло несколько пустых бутылок из–под содовой воды и несколько стаканов. Я остановился удивленный, но через минуту услышал новый возглас. И тут я увидел у входа на веранду желтую соломенную шляпу. Сделал несколько шагов в том направлении, соломенная шляпа исчезла и появилась седая голова. Меня приветствовал рыбак, с которым мы встретились вчера вечером.

Я наклонился над перилами и неожиданно для себя с благодушием произнес целую многословную тираду.

– Ах, это вы! – воскликнул я. – Как приятно видеть вас снова. Ведь мы разговаривали с вами вчера вечером?

– Сегодня работал целый день, – сказал рыбак. – Иначе пришел бы гораздо раньше.

– А что вы хотите от меня?

Рыбак посмотрел на меня прищуренными глазами.

– Разве не странно, что все это случилось? – спросил он.

– Вы имеете в виду убийство?

– Да. Я слышал, что вчера вечером убили человека.

– Так оно и есть.

– Около одиннадцати?

– Трудно сказать точно. Его видели в последний раз живым в половине одиннадцатого. Я видел его лично.

– Разве это не странно?.. Разве это не странно?.. – пробормотал рыбак. – Ведь вы тоже слышали? – спросил он.

– Что?

– Железную коляску… Мы стояли вместе и оба прислушивались. Издалека доносился стук железной коляски.

В голосе у него чувствовалась удивительная дрожь.

– Вы шли через плато?

– Да, – ответил он. – В одиннадцать я шел мимо хижины песочника.

– Вы слышали что–нибудь?

– Я слышал только железную коляску.

– И ни одного крика?

– Нет.

– Подождите меня, – сказал я. – Сейчас вернусь.

Я пошел за своей шляпой и обязательной прогулочной тростью с набалдашником из слоновой кости.

Потом я вышел на дорогу и помахал рукой, подзывая рыбака.

– Давайте пройдемся, – предложил я. – Расскажите мне, прошу вас, о железной коляске. Это, наверно, какая–то старая басня?

– Старая басня? – пробормотал рыбак, не понимая, что я имею в виду. Он кивнул головой. – Присядем где–нибудь. На ходу трудно разговаривать. И вы… уж очень быстро идете… А я устал… Целый день работал.

Рыбак указал пальцем на валун, лежащий вблизи от опушки леса. Валун выдавался среди буйной травы перевернутой большой чашей. Мы побрели по влажному от вечернего тумана лугу.

– Уже поздно, – сказал я, когда мы устроились на валуне. Зная привычки деревенских жителей, их медлительность, я хотел поторопить рыбака.

– Да… В эту пору вчера уже все произошло, – протянул рыбак.

– В каком месте вы услышали железную коляску?

– А вот сразу… как вышел из леса, в том месте. Я хорошо знал уже это звяканье, его ни с чем не спутаешь. Я же его слышал несколько раз в жизни.

– Когда?

– Четыре года назад. Было это в ту самую ночь, когда умер старый Гарнес.

– Его тоже убили?

– Нет. Он утонул. Море вынесло на берег его шляпу, там, где песчаный пляж. А через несколько дней нашли его лодку. Она плавала перевернутая, волны ударяли ее о скалу.

– А тело?

– Его нигде не нашли.

– Сколько лет ему было?

– За шестьдесят. Никто не мог понять, с чего это вдруг старому человеку пришло в голову отправиться в море на маленькой утлой лодке.

– Это была странная мысль.

– Да, да, очень странная. Мы говорили об этом немного среди своих. Это было подозрительно.

– Самоубийство?

Рыбак уклонился от ответа.

– Каждый отвечает за свои поступки, – наконец сказал он.

– Но вы в ту ночь слышали железную коляску?

– Да, да… Так же отчетливо, как прошедшей ночью. Я вам расскажу… Старая усадьба Гарнеса… у нее есть удивительные тайны.

Рыбак начал свой долгий рассказ о таинственных событиях, которые связаны с усадьбой. Люди рассказывали, что предшествующий владелец поместья убился насмерть, разъезжая в железной коляске. Был он чудаком, много путешествовал по свету и не пользовался хорошей репутацией. Промотал отцовское имение, стараясь осуществить какие–то идиотские идеи. У него была большая слабость к лошадям и необычным экипажам. Однажды он решил сделать коляску целиком из железа. У коляски было два колеса, на передке был установлен большой щит, как на израильских боевых колесницах, которые он видел в иллюстрированной Библии. Однажды на плато он в этой коляске разбился насмерть. В более позднее время, когда происходило что–то недоброе у Гарнесов или кто–то умирал, всегда на плато слышался лязг железной коляски. Причем коляску никто не видел, и она нигде не оставляла никаких следов. Некоторые жители считали, что железная коляска до поры до времени спрятана в каком–то укрытии. Эта постройка закрывается на ключ, она находится в глубоком овраге. В последний раз слышали лязг железной коляски четыре года назад, когда умер старый Гарнес. Об этом человеке ходило много всяких слухов, у него будто бы были расстроены денежные дела. Все вокруг видели, что хозяйство гибнет, превращается в руины. Энергичному сыну, однако, удалось удержать усадьбу на поверхности и даже заплатить большинство долгов отца… Обо всем этом мне рассказал рыбак, осторожно, подбирая слова, будто боялся, что я не поверю ему.