— Я даже не торговался. А теперь закупаю всю партию оптом.

Я нахмурился.

— Что ж, тогда, по-видимому, придется вам кое-что порассказать. Вам удобно?

— Нет.

— Все равно слушайте. Зек мне платит, но я его надуваю. Почему вы так уверены, что я не надую вас?

— Я вовсе не уверен. Но я заплачу вам больше, чем он.

— В том-то и дело, что не уверены. Кто такой Зек, и кто вы? Ответ вам известен. Вам он тоже платил еще каких-то пять месяцев назад, и вы сами знаете, за что. Когда ваша супруга наняла Ниро Вульфа покопаться в ваших доходах, вы наябедничали Зеку, и он погрозил Вульфу пальчиком; потом вашу жену зарезали, а Вульф дал деру, и сейчас он, может быть, в Египте, где у него собственный дом, там он заговаривает зубы сфинксу. Так что это вы двое — я имею в виду вас и Зека — разрушили нашу семейную идиллию в доме на Тридцать пятой улице… угадайте с трех раз, насколько я вам признателен. Может, я вполне счастлив, поскольку обзавелся собственным офисом и никто мною не помыкает. С другой стороны, не исключено, что я запродался Зеку с потрохами, рассчитывая как следует погреть на этом руки — тогда вам лучше водить дружбу со скорпионом, а не со мной. Или же я жду не дождусь возможности пощекотать Зеку ребра малайским крисом, но не прочь при этом урвать кусочек и от вашего пирога, или даже хочу обставить вас обоих ради бредовой идеи — заработать десять тысяч, что ваша жена уплатила Ниро Вульфу. Пусть Зек погадает, и вы попробуйте. Я ясно излагаю свои мысли?

— Не знаю. Вы просто хотите, чтобы я не доверял вам? Так?

— В общих чертах — да.

— Тогда вы зря старались. Я никому не доверяю с тех пор, когда впервые побрился. А что касается куска от моего пирога, то это стоит обсудить. Как вы рассчитываете его заработать?

Я пожал плечами.

— Может быть, я вовсе не хочу его. Поломайте голову. Но что-то мне подсказывает, что у меня есть в заначке нечто, очень вас интересующее.

— Мне тоже так кажется. Кто вас нанял, и что вам велели делать?

— Я уже сказал — Зек.

— Зек лично?

— Я думаю, вы понимаете, что в такой игре ставка — моя шкура. Пять тысяч сразу — остальное решим по мере разговора.

Ошибка, хотя еще и не роковая. Он явно изумился. Надо было требовать десять. Он сказал:

— У меня здесь нет такой суммы.

— Ерунда. Позвоните в банк, что внизу.

Какой-то миг он колебался, не спуская с меня глаз, потом поднялся и подошел к телефонному аппарату, стоявшему на маленьком столике. Я сообразил, что ни к чему демонстрировать не в меру любопытному клерку или помощнику управляющего банком, какому посетителю рэкхемовских апартаментов вдруг потребовалась такая сумма наличными, поэтому я осведомился, где ванная, и уединился в ней. Выждав достаточный, как мне показалось, промежуток времени, я возвратился и убедился, что денежки уже доставили.

— Я сказал, что никому не доверяю, — пояснил мне Рэкхем, протягивая банкноты, — но не терплю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца.

На сей раз бумажки были не такие новые, главным образом, сотенные и пятисотенные купюры — в «Черчилле», с его-то стандартами, могли бы подыскать и поновее. Чтобы уязвить Рэкхема и показать ему, насколько безнравственно не доверять людям, я смахнул всю кучку в карман, не пересчитывая.

— Чего желаете? — осведомился я. — Только слова или фотографии?

— Могу я сам задавать вопросы?

— Да, это входит в стоимость обслуживания. Сам я Зека не лицезрел, но надеюсь удостоиться такого счастья. Первое предложение я получил от Макса Кристи. Он…

— Сукин сын!

— Вот как? Хотя у вас, конечно, уже предубеждение. Он только разведывал. Зека он прямо не называл и вашего имени тоже не упоминал, но предложил хорошую плату за обычную слежку. Я проявил определенную заинтересованность, и в тот же вечер прямо на улице, как было условлено, ко мне подъехала машина, в которой сидел человек.

— Только не Зек. Он не стал бы показываться на людях.

— Я же сказал, что не имел чести лицезреть Зека. Так вот, он обрисовал общую картину. Сказал, что его фамилия Редер… на вид лет пятьдесят…

— Редер?

— Так он сказал. Даже повторил по буквам: Р, е, д, е, р. Лет пятидесяти, волосы каштановые, зачесанные назад, лицо в морщинах и складках, пронизывающие темные глаза, остроконечная темно-русая бородка с проседью.

— Я его не знаю.

— Возможно, он из другого отдела. Но он упоминал Века. Сказал, в частности…

— Он сам назвал Зека?

— Да.

— В беседе с вами? Потрясающе. А почему?

— Не знаю, не могу предположить. Макс Кристи меня как-то уже прощупывал некоторое время назад и, должно быть, они решили, что теперь, когда Ниро Вульфа нет, пришла пора подыскать мне теплое местечко. Они могли рассуждать так: коль скоро я знаю, что Кристи повязан с Малюткой Костиганом, а Костиган близок к верхушке, почему бы не блеснуть громким именем, чтобы я не рыпался? Как бы то ни было, Редер его назвал. И присовокупил, что они хотят установить слежку за вами. На высоком уровне. Добавил, что они не поскупятся. Я мог нанять хоть целую команду профессионалов. В общем, я согласился, набрал людей, и неделю назад мы приступили к работе. Кристи каждый день заходит ко мне в офис за отчетами. Сами знаете, что в них; вы ведь помните, где вы бывали и чем занимались.

Рэкхем продолжал смотреть на меня исподлобья.

— И это все?

— О том, как я взялся за эту работу и как выполнял ее, — все!

— А он не сказал вам, зачем им это понадобилось?

— Пожалуй, только намекнул. Я понял, что они почему-то считают, что окружной прокурор может не одобрять их деятельности, и потому хотят удостовериться, что вы не завели с ним тесной дружбы. В противном случае они хотели мягко, по-человечески пожурить вас. Думаю, вам известно, как протекает подобная процедура?

Его лоб немного разгладился.

— У вас сложилось такое впечатление?

— Нет, я, наверное, не так выразился: мне это растолковали, только другими словами.

— Редер?

— Именно!

Он больше не хмурился.

— Если все это правда, Гудвин, то я не зря раскошелился.

— Это чистейшая правда, но не доверяйте мне. Я вас предупреждал. Я изложил вам голые факты, и, если хотите, могу добавить от себя лично кое-какие соображения бесплатно.

— Какие соображения?

— Некоторые мыслишки о них и о вас. И еще о том, почему я здесь. И почему я постарался попасться вам на глаза в баре, а потом поперся за вами, как придурок, чтобы вы застали меня врасплох.

— Ах, так вы подстроили все это!

— Естественно. Я хотел поделиться с вами своими соображениями, а заодно, если бы у вас появилось желание развязать мошну, и подзаработать маленько.

— Выкладывайте ваши соображения. — Он казался слегка пришибленным.

— Что ж… — Я взвешивал слова, прежде чем высказать их. — Это скорее умозаключение, но у него есть подноготная. Может, сначала подноготную?

— Нет, гоните умозаключение.

— Ладно. Так вот: Зек собирается навесить на вас убийство вашей супруги.

Какое счастье, подумал я, что Рэкхем не держал в руке второй стакан — он наверняка запустил бы им… может, даже в меня. Кровь бросилась ему в лицо, жилы на шее набухли, и весь он словно разбух; потом челюсть его дрогнула.

— Продолжайте, — пролепетал он.

— С умозаключением на этом покончено. Желаете выслушать подноготную?

Он не ответил. Тогда я продолжал:

— Это не будет вам стоить ни цента. Давайте разберемся с тем, как ко мне обратились. Если речь шла об обычной слежке, то к чему такой выпендреж? Почему Кристи сам не мог объяснить, что к чему? И зачем предлагать сумму, в два раза превышающую ставки самых высокооплачиваемых агентств? Это раз. Если у Зека есть рука в Уайт-Плейнз, что вполне вероятно, а нынешние события набили им оскомину, то нельзя и придумать для них лучшего подарка, чем раскрытие тайны самого загадочного и громкого убийства, которое висит на них. Это два. Нет, для обычной слежки меня не стали бы нанимать. Это не в стиле Зека, особенно, когда следить нужно за бывшим коллегой, на которого у них зуб. — Я покачал головой. — Нет, подоплека тут похитрее. Вот послушайте. Редер поднялся со мной в мой офис, и, как вы думаете, на что мы угрохали битый час? Он расспрашивал меня про вечер восьмого апреля! Какое отношение это имеет к тому, что я слежу за вами? Да ровным счетом никакого! Какое им вообще дело до того, что случилось восьмого апреля? Думаю, что предложение пошпионить за вами с оплатой вдвойне было лишь предлогом, чтобы развязать мне язык. И уже намекнули, что Зек не прочь познакомиться со мной. Думаю, для того, чтобы вас подставить, им не хватает сведений, полученных из первых рук, от одного из очевидцев, и выбор пал на меня. Похоже, меня прощупывают, чтобы определить, сгожусь ли я на то, чтобы случайно вспомнить некое событие, случившееся той ночью, за солидный куш, естественно. Конечно, это только догадки, — я развел руками.