– Вот он я, – певуче отозвался парень из предместья. – Сержант велел мне…

– Знаю, знаю. Мне очень жаль, но вам придется подождать. Побудьте в темной комнате, пока я вас не вызову. Всех остальных попрошу РАЗОЙТИСЬ!

Патрик немного помедлил, пристально вглядываясь в лицо инспектора. Он угрожающе наклонил голову, словно и впрямь хотел броситься на Генри с кулаками. Затем, поборов себя, Патрик поднял голову:

– Я вас предупредил, теперь не жалуйтесь! С этими словами он резко повернулся и ушел. Разошлись по своим комнатам и остальные, молчаливо, покорно. Генри вернулся к себе.

– Ронни? – окликнул он.

Но его племянницы там уже не было.

Олуэн Пайпер села и залилась слезами. Генри стало жаль девушку, он предложил ей носовой платок. Но та решительно покачала темноволосой головой и из довольно потрепанной сумки достала свой платочек.

– Ну как вы, успокоились? Можете разговаривать?

– Да, – не очень уверенно ответила Олуэн.

– Для вас это, должно быть, страшный удар. Вы ведь снимали квартиру вместе с мисс Пэнкхерст?

Олуэн молча кивнула.

– Вы ладили с ней?

– Да. Во всяком случае, до тех пор, пока Майкл… – запинаясь, выговорила Олуэн и снова заплакала.

– Почему вы так стремились повидать меня? Что вы хотели мне рассказать?

Не услышав в ответ ничего, кроме всхлипываний и рыданий. Генри добавил:

– Послушайте, мисс Пайпер, я уже все знаю о романе Майкла Хили и Элен.

Для Олуэн это известие оказалось полнейшей неожиданностью. Она тотчас перестала плакать и глянула на Генри, широко раскрыв глаза:

– Все знаете? Откуда?

– Неважно… Не знаю я лишь одного – имеет ли это какое–либо отношение к ее гибели?

– Конечно, да! – не задумываясь, выпалила Олуэн. – Он погубил ее! Он ее просто убил! Элен была в отчаянии. Я слышала, как она говорила, что покончит с собой…

– Ваша подруга Элен и не собиралась кончать с собой, – сказал Генри. – Она была убита.

– Убита? – запинаясь, повторила Олуэн. – О нет, нет.., этого не может быть. Кто мог ее убить?

– Это я и хочу узнать… А теперь, будьте добры, расскажите мне все, что вам известно об Элен и Майкле Хили.

– Это началось месяцев шесть назад. Элен вдруг стала уходить по вечерам, а куда – не говорила. Раньше она так не делала. Я не сразу обратила на это внимание, ведь по роду своей работы я вечерами обычно в театре. Но дальше больше… Я.., я очень переживала. Я ведь просто обожала Элен, мы так дружили.

– Она намного старше вас, не так ли?

– Да, больше чем на десять лет. Но это не имело значения. Она была удивительным человеком… Пока не началось все это.

– Когда она познакомилась с Майклом Хили?

– Самое смешное, что она знала Майкла и Терезу очень давно – гораздо раньше, чем меня. И сперва, когда я ее спрашивала, где она пропадает вечерами, Элен отвечала, что ужинает у них. Мне было немного обидно, я чувствовала себя одинокой, брошенной, но ни о чем, таком я не подозревала. Только злилась, что эта парочка так завладела Элен. Потом однажды вечером, когда предполагалось, что Элен у них, я встретила в театре Терезу. Тогда я поняла, что Элен где–то с Майклом, – Олуэн шмыгнула носом. – Когда она вернулась домой, я спросила ее как бы между прочим: «Ну как там Тереза?» Элен ответила: «Да ничего, мы втроем отлично поболтали». Это было ужасно: я поняла, как давно она меня обманывает.

– Знала ли миссис Хили.., э.., мисс Мастере о том, что происходит?

– Я.., не уверена. Иногда мне казалось, не может не знать, а иногда, когда я видела, как они дружелюбно говорят друг с другом, я не могла себе представить… – Олуэн замолчала и снова высморкалась. – Вы не знаете, инспектор, какая Элен замечательная. Если она не оставила записки, то это, верно, потому, что не хотела огорчать Терезу.

– Я чувствую, мисс Пайпер, – сказал Генри, – что все слухи об Элен и Майкле, которые витают по редакции, исходят от вас. Олуэн и не пыталась этого отрицать.

– А чего ради мне молчать? Я считала, что Тереза должна обо всем узнать и положить этим встречам конец. Но не могла же я прямо подойти к ней и все выложить? Мне кажется, она так и осталась в неведении. Впрочем, теперь это уже неважно… Если бы вы знали, как это было ужасно.

– Что именно?

– Видеть Элен в таком отчаянии. Весь последний месяц она так страдала! Майкл к ней охладел, я сразу поняла.

Генри отметил, что Олуэн отбросила его предположение об убийстве, как совершенно невозможное. Он поймал себя на том, что и сам стал раздумывать: а не самоубийство ли это? Но даже если самоубийство, случаи вовсе не такой простой, каким он кажется на первый взгляд.

А Олуэн снова завела:

– Я еще не рассказала вам самого худшего. Доктор все равно это обнаружит…

– Элен была беременна?

Олуэн кивнула с несчастным видом.

– Еще кто–нибудь знает об этом?

– Да, она рассказывала одному человеку. Не Майклу, кому–то другому. То есть Майклу, я полагаю, она тоже сказала. Но не ему одному. А мне она так и не сказала ничего! – в отчаянии крикнула Олуэн.

– Тогда откуда же вы это знаете?

– Вчера Элен рано ушла из редакции, – начала объяснять Олуэн, – сразу же после ленча. Ей ведь предстояло работать всю ночь. Я забежала домой переодеться перед театром, а она с кем–то разговаривала по телефону. И я услышала: «Доктор говорит, что это точно. Не знаю, что делать. Он никогда ее не оставит – вы это знаете не хуже, чем я. Я бы хотела умереть!» Потом она услышала, что я пришла, и быстро повесила трубку. Я стала спрашивать, все ли у нее в порядке, но она лишь улыбнулась и сказала: «Все хорошо, только вот насморк совсем замучил». Потом ушла в редакцию, а сегодня прихожу, и говорят…

Увидев, что она вот–вот снова заплачет, Генри поспешно спросил:

– Когда вы видели ее в последний раз? Ведь вы заходили в редакцию вечером?

– Заходила. Я видела ее мельком: попрощалась с ней, когда шла к лифту. Ее дверь была приоткрыта. Но я не стала ей мешать. Никто не смел беспокоить ее во время работы.

– В котором часу это было?

– Честное слово, не знаю… Что–то поздно. Наверно, после трех. Все остальные уже испарились.

– Стало быть, после трех Элен еще была жива… А вы не заметили, термос стоял в ее комнате?

– Нет, его не было. Я даже подумала, куда он делся? Ведь когда Элен сидит с ночной работой, термос всегда перед ней на столе.

– Как вы добрались до дому в такое позднее время?

– Пешком.

– Вы шли пешком до Кенсингтона под таким дождем? Мне хотелось собраться с мыслями, – просто ответила Олуэн. – В театре я почти забыла об Элен. А когда я ее увидела, все снова ожило. Я шла и думала, чем ей помочь…

– Мисс Пайпер, а как вы попали в редакцию после спектакля? Разве парадные двери не были уже заперты?

– О, у меня есть свой ключ. – Олуэн пошарила в сумке и достала большой блестящий ключ. – Вот он. Я ведь часто бываю здесь в неурочное время.

– А у кого еще есть такие ключи?

Олуэн подумала.

– У мисс Френч, у Терезы, Патрика и мисс Филд. И у Элен был свой.

– Ну что ж, – заключил Генри, – спасибо, что вы мне все это рассказали. Но больше пока никому не рассказывайте. Идет? – Он ободряюще ей улыбнулся:

– Представляю себе, как вам тяжело.

– Со мной все будет в порядке.

Она встала. Генри бросилось в глаза, как сочеталась в ней ранимость юности и твердость волевой натуры. Такая девушка способна не только глубоко чувствовать, в ней ощущается и душевная сила.

– Можно будет как–нибудь взглянуть на вашу квартиру? – спросил он. – Ну, скажем, нынче вечером?

– Я буду дома от пяти и до театра.

Олуэн записала твердым аккуратным почерком номер своего телефона и вышла. Генри вызвал к себе Эрнеста Дженкинса. Последний оказался долговязым, щуплым юношей с резкими и комичными чертами лица. Он весело подтвердил: да, он один из лаборантов «Стиля». Да, именно он дежурил вчера вечером и помогал Майклу Хили.