Нед замер с сигарой в одной руке и горящей зажигалкой в другой. Глаза его заблестели, он провел языком по губам и усмехнулся.

– Что–нибудь новенькое? – спросил он ласково.

В голосе прокурора звучала ярость:

– Это Бойд Уэст, третий брат, который опознал Айвенса. Когда мы разговаривали, я подумал о нем и послал к нему людей спросить, может ли он опознать его еще раз. А он, сукин сын, видите ли, уже не уверен!

Нед кивнул, словно он это предвидел.

– Что же теперь будет?

– Ничего у него не выйдет! – прорычал Фарр. – Он его уже один раз опознал, и ему придется повторить это перед присяжными. Его сейчас приведут, я с ним побеседую, а к тому времени, как я с ним покончу, он у меня шелковым станет.

– Вот как? А если нет?

Письменный стол прокурора задрожал под ударом его кулака.

– Станет!

На Неда это, очевидно, не произвело впечатления. Он поднес зажигалку к сигаре. Выпустив изо рта струйку дыма, он спросил весело:

– Я тоже так думаю. А вдруг нет? Вдруг он посмотрит на Тима и скажет: «Я не уверен, что это он»?

Фарр снова стукнул кулаком по столу.

– После того как я с ним поработаю, не скажет. После этого он сможет только встать перед присяжными и сказать: «Это он».

Уже без тени юмора, спокойно и устало Нед сказал:

– Он откажется от своего первого показания. Вы это знаете, и тут ничего не поделаешь. Ведь правда? Это дело у вас не выгорит. А это значит, что ваше обвинение против Тима Айзенса провалилось. Вы нашли спиртное там, где он его оставил, но доказать, что именно он вел машину, когда она сбила Нормана Уэста, можно было только при помощи показаний двух братьев. Ну так вот, раз Френсис убит, а Бойд боится говорить, это дело не выгорит, и вы это знаете.

– Вы что, думаете, я так и поддамся? – заорал Фарр.

Нед решительным жестом остановил его:

– Поддадитесь вы или нет, все равно вы погорели, ясно?

– Ясно? Мне вот что ясно: я – прокурор этого города и этого округа! И я… – Гнев Фарра погас так же внезапно, как вспыхнул. Фарр откашлялся, проглотил слюну. Воинственное выражение в его глазах сменилось сначала замешательством, а потом и страхом. Он перегнулся через стол, слишком взволнованный, чтобы скрыть это, и сказал: – Конечно, если вы… если Поль, то есть я хочу сказать, что если есть какие–нибудь причины, почему не следует… Вы же знаете… тогда мы можем замять это дело.

Неприязненная усмешка тронула уголки рта Неда, его глаза поблескивали сквозь сигарный дым. Он медленно покачал головой и сказал подчеркнуто любезным голосом:

– Нет, Фарр, что вы, никаких причин нет. Поль обещал освободить Айвенса после выборов. Но хотите – верьте, хотите – нет, Поль никого не велел убивать. И даже если бы он это сделал, то уж, во всяком случае, не ради Айвенса. Айвенс того не стоит. Нет, Фарр, никаких причин нет. Мне бы не хотелось, чтобы вы так думали.

– Я вас умоляю, Нед, поймите меня правильно, – запротестовал Фарр. – Вы очень хорошо знаете, что в городе нет другого человека, который так стоял бы за Поля, за вас, как я. Вы это знаете. Я ведь ничего такого не хотел сказать. Вы должны понять, что всегда можете рассчитывать на меня.

– Вот и прекрасно, – сказал Нед без всякого энтузиазма и встал.

Фарр тоже встал, вышел из–за письменного стола и протянул Неду свою красную мясистую руку.

– Куда же вы торопитесь? – спросил он. – Почему вам не остаться здесь и не посмотреть, как будет вести себя Уэст, когда его приведут. Или… – он посмотрел на часы, – что вы делаете сегодня вечером? Не хотите пообедать со мной?

– К сожалению, не могу, – ответил Нед. – Мне надо идти. – Он позволил Фарру потрясти себя за руку и в ответ на настоятельную просьбу прокурора заходить почаще и предложение как–нибудь встретиться ответил: «Да, конечно», – и вышел.

III

Уолтер Айвенс стоял возле конвейера, когда вошел Нед Бомонт. Он работал бригадиром на фабрике деревянной тары. Уолтер сразу же увидел Неда и, помахав ему рукой, пошел навстречу по центральному проходу. По фарфорово–голубым глазам Уолтера и круглому лицу было видно, что он не слишком доволен.

– Привет, Уолт, – сказал Нед, полуобернувшись к двери, чтобы избежать необходимости пожать протянутую руку или нарочито ее не заметить. – Уйдем отсюда, здесь слишком шумно.

Айвенс что–то ответил, во его слова потонули в грохоте стучащих по гвоздям молотков. Они подошли к открытой двери, через которую вошел Нед. За дверью была широкая деревянная площадка, от которой вели вниз дощатые ступеньки.

Они остановились на площадке, и Нед спросил:

– Ты знаешь, что одного из свидетелей по делу твоего брата вчера убили?

– Д–д–д–а, я ч–ч–читал в газете.

– Ты знаешь, что другой теперь не уверен, что сможет опознать Тима?

– Н–н–нет, эт–того я не знал, Н–Нед.

Если он его не опознает, Тима отпустят, – сказал Нед.

– Д–да.

– Что–то ты не радуешься!

Айвенс вытер лоб рукавом рубашки.

– Я оч–ч–чень рад, Нед. Клянусь Б–б–богом, я оч–ч–чень рад!

– Ты знал Уэста? Того, которого убили?

– Н–н–нет, я только о–д–дин раз ходил к н–н–нему п–просить за Тима.

– Что он ответил тебе?

– Отк–к–казал.

– Когда это было?

Айвенс переступил с ноги на ногу и снова обтер лицо рукавом.

– Д–д–ва или т–т–три дня назад.

– А ты не знаешь, кто мог бы его убить? – спросил Нед тихо.

Айвенс покачал головой. Нед с минуту задумчиво смотрел мимо Айвенса. Шум гвоздильных машин вырывался из двери, со второго этажа доносилось жужжание пил. Айвенс глубоко вздохнул.

Нед с сочувствием заглянул в фарфорово–голубые глаза. Наклонившись к Айвенсу, он спросил:

– У тебя все в порядке, Уолт? Я хочу сказать, что обязательно найдутся люди, которые подумают, что это ты убил Уэста, чтобы спасти брата. У тебя есть…

– Я б–был в к–клубе весь вечер, с в–восьми д–до д–двух ночи, – ответил Уолт Айвенс так быстро, как ему позволяло заикание. – Гарри Слосс, и Бен Феррис, и Брейджер м–могут п–подтвердить.

Нед рассмеялся.

– Тебе повезло, Уолт, – сказал он весело.

Он повернулся спиной к Уолтеру и спустился по дощатым ступенькам на улицу, не ответив на дружелюбное «До свидания, Нед».

IV

Выйдя с фабрики, Нед Бомонт прошел квартала четыре до ближайшего ресторана и зашел в телефонную будку. Он снова начал разыскивать Поля и, не застав его, везде просил передавать, чтобы тот ему позвонил. Потом он нашел такси и поехал домой.

На столике у двери прибавилось несколько новых конвертов. Он повесил шляпу и пальто, зажег сигару и, захватив почту, устроился в самом большом из своих красных плюшевых кресел. Четвертый конверт, который он вскрыл, был похож на тот, что он взял у прокурора. В нем был один–единственный листик бумаги с тремя фразами без обращения и без подписи:

Вы нашли труп Тейлора Генри после убийства или присутствовали при самом убийстве?

Почему вы не сообщали о его смерти до тех пор, пока труп не был найден полицией?

Неужели вы думаете, что можно спасти виновных, фабрикуя улики против невиновных? Читая это послание, Нед Бомонд прищурился, нахмурил лоб и глубоко затянулся сигарой. Он сравнивал письма. Бумага была та же, шрифт и расположение трех фраз в обоих посланиях одинаковые. И даже штемпель на конвертах. Он сунул было конверты в карман, но тут же снова их вынул и начал внимательно перечитывать. Оттого, что он часто затягивался, сигара горела неровно, с одного конца. Поморщившись, он положил ее на край стола и начал нервно пощипывать усики. Потом опять спрятал конверты, откинулся в кресле и, глядя на потолок, начал грызть ногти. Он провел рукой по волосам, засунул палец между воротничком и шеей, как будто воротничок был ему тесен, снова выпрямился и вытащил конверты из кармана и снова спрятал их, даже не взглянув. Он пожевал нижнюю губу и, наконец, нетерпеливо встряхнувшись, начал читать остальную почту. Он все еще читал, когда зазвонил телефон.

Нед поднял трубку:

– Алло!.. А, привет, Поль! Ты где? Сколько ты там пробудешь? Прекрасно! Заезжай по дороге… Ладно, я буду ждать. – И снова углубился в чтение писем.