Марина же попала в ту категорию несчастных брошенных женщин, горечь потери у которых была еще достаточно свежа. Максим знал по своему личному опыту, что в таких ситуациях его терапия помогала очень хорошо. Как видно, не ошибся он и на этот раз. Голос Марины был спокоен, весел и расслаблен:

- Максим, здравствуйте, это Марина. Вы, наверное, меня не помните?

- Напротив, я помню Вас очень хорошо, Марина Васильевна Гончарова,- произнес Максим и нисколько не солгал. Перед его глазами живо возник образ этой хрупкой маленькой женщины, с которой он встретился совсем недавно. В области любви и секса Максима трудно было чем-либо удивить, и поэтому он по достоинству оценил Марину как женщину, сделав ей на прощание абсолютно искренний комплимент. А про себя отметил, насколько бывает обманчива человеческая внешность. Ведь на вид в Марине невозможно было даже заподозрить столько скрытой страсти, сколько она излила на него.

Ему приятно было слышать этот тихий голос.

- Снова проблемы? - спросил Максим, зная точно, что никаких проблем нет, а она просто хочет опять его видеть.

- Нет, - сказала Марина, - я просто хочу Вас увидеть. Это можно?

- Разумеется.

- Я никак не могу забыть тот вечер.

Немного помолчав, она выпалила:

- Когда ты приедешь?

Неожиданно перейдя на «ты», Марина заволновалась и отругала себя за несдержанность. Но было уже поздно. Она начала терять контроль над своими чувствами и эмоциями. Вновь услышав голос Максима, она уже хотела этого мужчину. Нотки страсти в голосе выдавали ее с головой.  Он понял все, и ее настроение передалось ему тут же. Через час Максим обещал быть у нее.

Летя по ночному городу на сверкающем «Харлее», он улыбался и глотал теплый встречный ветер, развевающий его волосы и надувающий пузырем мягкую куртку. Ему было двадцать семь, он был молод, здоров, красив, доволен жизнью и старался не думать о том, правильно ли живет, и как будет жить лет через двадцать. А пока...

 Пока он мчался к дому, где его ждала милая молодая женщина, то и дело разглаживающая ладонью складки простыней на кровати и каждые пять минут выглядывающая в окно в ожидании сказки, которую она сама себе придумала.

И все же Марина не заметила, когда Максим вошел в подъезд и быстро взбежав по ступеням остановился у знакомой двери. Он повернул ручку, и дверь неслышно отворилась. В коридоре света не было. Постояв немного, давая возможность глазам привыкнуть к темноте,  и уже угадывая контуры мебели, Максим направился к спальне, расположение которой хорошо запомнил с прошлого раза.

У противоположной стороны комнаты в проеме окна словно бестелесный призрак в лунном свете мерцал силуэт женщины. Пробирающийся с ночного двора ветер слегка колыхал тонкую ткань штор, задевающих своими движениями не то мираж, не то реальность. Боясь нарушить тишину и спугнуть видение, он подошел ближе и, не удержавшись от соблазна, осторожно коснулся губами затылка женщины, ощутив мягкий шелк волос и тонкий, едва уловимый аромат духов, свежесть чистой воды и тела. От прикосновенья Марина вздрогнула, но не повернулась и прошептала:

- Я так долго тебя ждала...

Максим ничего не ответил. Его губы целовали тонкую кожу шеи, руки умело и не спеша расстегивали «молнию» на платье, которое через мгновение соскользнуло на пол. Он провел руками по плечам и спине женщины, спустился к талии и, обхватив ее кольцом, развернул к себе. В свете луны глаза Марины ярко сверкнули. Ее рот был полуоткрыт, как будто желая что-то сказать.

- Теперь я, - услышал Максим и почувствовал, как ее губы прикоснулись к ямке у его ключиц, скользнули ниже по плечам, груди, животу, а мягкие руки лишили одежды его разгоряченное тело.

Максим расстегнул крючки кружевного бюстгальтера, освобождая красивую грудь Марины, которой стало тесно от распирающего желания. Она обвила руками крепкую шею Максима, прижавшись к нему всем телом.  Скользя по обнаженной коже грудью, обнимая ногами его мускулистые ноги и ягодицы, она чувствовала в нем растущее напряжение и почти умирала от блаженства.

Марина уснула к утру, абсолютно уверенная в том, что теперь знает точно, как выглядит рай, прошептав в полудреме: «Я люблю тебя...»

В эти самые минуты серый сумрак провожал несущегося по безлюдному городу на черном блестящем «монстре» Максима, который жмурился от порывов встречного ветра и думал о женщине, чье тепло еще помнило его тело. Он не замечал, что чаще, чем нужно, крутит ручку газа, что сердце его стучит громче, чем обычно, заглушая рев мотоцикла. Что бессознательно втягивает носом воздух, пытаясь восстановить в памяти знакомый пьянящий аромат. Что по его беззвучно двигающимся губам можно легко прочитать слово «Ма-ри-на».

Максим понимал, что не должен идти на поводу своих чувств. Но сейчас он вдруг осознал, что ему нравится эта женщина, вспомнил, как неожиданно обрадовался ее повторному звонку и спешил на встречу. Он старался, но не мог определить, чем же зацепила его эта обыкновенная женщина. Какие-то новые чувства незаметно прокрались в его сердце, но были незнакомы, хоть и приятны, настораживая, беспокоя и слегка пугая. Их не должно было быть! Максим помотал головой, стараясь разогнать мысли, и нажал на газ.

Через три дня, в день своего тридцатишестилетия, Марина накрыла стол на двоих, надела вечернее платье и набрала не задумываясь привычную комбинацию цифр. Трубку сняли после нескольких гудков, и незнакомый голос произнес:

- Алло?

- Можно поговорить с Максимом? – Марина, услышав чужой голос, от неожиданности забыла поздороваться.

- А кто это?

- Марина, - ответила она, и в груди у нее что-то екнуло.

- Он не сможет с Вами поговорить. Пригласить кого-нибудь другого?

- Нет, мне нужен Максим, - голос Марины задрожал и перешел почти в шепот.

- Максима нет.

- А где он?

На другом конце провода помолчали и, наконец, ответили:

- Максим разбился на мотоцикле.

- Он в больнице? - спросила упавшим голосом Марина, боясь услышать ответ, который уже наверняка знала.

- Нет, он умер на месте, - сказал голос и положил трубку.

Она хотела закричать, но не смогла. Она даже не смогла заплакать. Ей показалось, что она умерла. Марина медленно сползла спиной по стене, обхватила колени руками и просидела так два часа не проронив ни звука. Затем, поднявшись на затекших ногах, она подошла к вешалке, сняла легкий плащ и с каменным лицом вышла из квартиры.

Ночные фонари высокого городского моста, перекинувшегося через широкую, сверкающую бликами реку, лениво освещали одинокую фигуру женщины, стоящую у бортика и вглядывающуюся в глубину темной воды. Марина смотрела вниз и ничего не чувствовала - ни страха, ни боли, ни горя. Беда раздавила все. Осталась пустота и безысходность. Ей было сейчас все равно. Она хотела только одного - оказаться вон там, внизу, на глубине, чтобы ничего не слышать, не видеть, не чувствовать, чтобы ничего не помнить,  и, чтобы уже никто и никогда не смог ей причинить никакой боли и никакого горя.

Она зажмурилась и, отпустив руки, наклонилась через каменное препятствие. Но в это мгновение чья-то сильная рука крепко схватила ее за локоть и вернуло в прежнее положение. Она оглянулась и увидела мужчину, который держал ее за руку. Он улыбался, но глаза его были серьезны.

- Девушка, выручите меня, пожалуйста, - сказал он и полез за пазуху, пытаясь достать что-то.

Марина удивленно смотрела на незнакомца и ничего не могла понять. А тот вынул из-под куртки белый пушистый комочек и сунул ей в руки.

- Друзья подарили. У меня сегодня день рождения, - объяснил он, - Ума не приложу, что с ним буду делать?

Белый комочек шевельнулся и жалобно мяукнул.

- Он сиамский, - улыбнулся мужчина.

Марина погладила мягкую спинку и спросила:

                  - А как его зовут?

- Хозяева назвали Максимкой. Странное имя, правда?

Марина подняла глаза, ее губы задрожали, и все ее горе хлынуло потоком слез, заливая лицо и капая на пушистый мех. Она прижимала к губам мяукающий комочек и не могла остановиться. Мужчина, обнимая ее за плечи, гладил по голове как маленькую девочку и тихо приговаривал: