Он склонился над ней, притянул к себе, долго и жадно поцеловал.

– Нет, Найра. Я не вернусь.

Ее глаза чуть расширились.

– Ах, ты, подонок… – ласково сказала бандитка.

– Не говори, что не предупреждал.

– Да… Приятно было пообщаться.

– Взаимно, дорогая моя.

– Арэнкин…

– Да?

– Буду рада новой встрече.

– Я запомню.

Найра проследила за ним и откинулась на подушки. Глубоко и с наслаждением вздохнула, слизнула с губ привкус яда. "Что ж, – подумала она, – есть какое-то извращенное удовольствие почувствовать себя на месте мужчин, оставленных мною".

Быстрым шагом он покинул логово, прошел мимо прогоревшего костра и храпящих около него тел. Плотный туман окутывал утренний лес. Он свистнул. Негромко, не хотел никого разбудить. Сенгид спланировал на землю, мягко сложил крылья, приземляясь на четыре лапы. Арэнкин вспрыгнул к нему на спину. Немедленно отозвалась шипящей болью пятидневная рана на боку, которая и привела его в логово Найры. Он изысканно выбранился и хлестнул сенгида.

Через некоторое время они спланировали наперерез небольшому отряду.

– Ха! Поглядите только! Арэнкин, как живой!

– Заткнись, Шахига, не ори.

– И, как всегда, в плохом настроении! Может, тебе поднимет его осознание того, что ближайший месяц ты проведешь в прекрасных лесах, осыпаемый цветами и ублажаемый милейшими лучницами?

– Шахига, клянусь, я тебе сейчас бороду подпалю, – отвечал Арэнкин, приветственно кивая остальным.

Шахига разгладил щегольские смольно-черные усы и бородку.

– Только после праздника! До него – не смей!

– Почему не летите?

– Два сенгида ранены, – подъехал с другой стороны всадник в серебристом чешуйчатом капюшоне. – По дороге пришлось подраться. Лететь мы в состоянии, но никуда не торопимся. Здравствуй, Арэнкин.

– Здравствуй, Гирмэн.

Гирмэн поморщился.

– Ты опять принимал какую-то дрянь?

– Только вчера.

– А эффект виден сегодня. Как будто тебя стервятники поклевали. Нежить тебя забери, ты что, ранен? – он проследил за тем, как Арэнкин, злобно рыча сквозь зубы, хватается за бок.

– Плевать. Царапина. И она почти прошла благодаря неустанным заботам одной премилой бандитки. Не метай в меня молнии, брат! Я предупреждал. Надо было приказывать Шахиге!

Они оторвались на некоторое расстояние от отряда.

– Не он, а ты был со мной сто лет назад и… в последующие годы. Он не приносил человеческие жертвы.

– Пора бы научиться, – язвительно бросил Арэнкин.

– Только ты сможешь установить нужную эмоциональную связь. Тебе удалось добиться согласия от того медиума. Ты знаешь, что и зачем мы делаем. Я доверяю только тебе. Я хочу, чтобы ты отправился со мной на Совет. Возникнет много вопросов.

– Как прикажешь, вождь Огима-Гирмэн! – театрально поклонился Арэнкин. – Только не пойму, зачем ставить в известность Совет.

– Не до конца. Расскажем только часть. В любом случае, в обряде должны принимать участие представители каждого народа. Тайно это не сделать.

– Не считаешь, что кто-нибудь захочет отнять у тебя право проведения обряда? Уверен, Нару спит и видит, как он равняется с богами.

– Я же сказал. Только часть…

Меандры, индейские слова, лексика малочисленных народов… Елена надеялась, что книги дадут хоть небольшой намек на то, где она находится. Откуда-то ведь она знает те слова, которые здесь используют. А она выучила их по записям и исследованиям других людей. Да что далеко ходить, речь, схожую с жунской, можно услышать, прогуливаясь по небольшому национальному поселку на Земле. Провалилась во времени? Другой мир? Но солнце и луна над этим миром чередовали ход так же, как и над Землей. Мало того, всем известные Млечный Путь и Большая Медведица находились на своих законных местах. Только были несравнимо ярче и прекрасней.

Тяга к письму и книгам, постоянное времяпрепровождение в библиотеке, долгие разговоры со старым Веуросом как нельзя лучше подтверждали легенду Елены. У самого взыскательного лучника не могла бы возникнуть мысль, что девушка, целыми часами спокойно просиживающая над книгами, изучает историю отнюдь не из праздного интереса. Ей казалось, что вот-вот, и…

И в одной книге она нашла описание войны, произошедшей восемьсот лет назад. Автор книги рассказывал, как наблюдал за битвой с вершины холма в сопровождении нескольких товарищей. И утверждал, что именно ему, а не кому-то иному принадлежит решение исхода сражения. А все потому, что некий правитель перед битвой преподнес ему богатый дар…

Елена захлопнула книгу и почти отбросила ее, будто та могла ужалить. Сердце колотилось. Она чуть приоткрыла ставню, несколько раз вдохнула.

Ей было знакомо описание этой войны. Восемьсот лет назад это было. Восемьсот лет…

Духи. Духи, которые помогают людям. Эфемерные силы, души природных стихий.

Духи, которые приходят на Землю по призыву людей. Они могут помогать или препятствовать. Они могут жить на Земле среди людей, в человеческом облике. Они общаются с людьми.

"И покидают их, инсценировав собственную смерть…"

Духи… Она представила похожую на кору кожу лучников, их кошачьи светящиеся глаза. Вспомнила жунов, точно вросших в плодородную землю. Лагдиана, который разговаривал с деревьями и движением руки создавал легкий ветер… Все они – духи, олицетворение сил природы.

"Если ты был духом, прожившим среди людей, почему открылся именно мне и только при смерти? Вот я, здесь, в Поднебесье. Если ты жил на Земле, то и здесь должен помнить о ней. Но это доступно не каждому. Четим рассказывал про медиумов. Ты можешь быть одним из них".

Она нашла небольшую книгу с кратким описанием современного Бохена. В середине книги располагалось изображение простого двухэтажного дома. Подпись гласила, что здесь содержатся сумасшедшие, которые опасны для общества, поэтому в дом не пускают никого, даже родственников больных. Как и обмолвился Четим, туда могли входить только правители или их поверенные, имеющие особое разрешение. Это место носило название "Дом Медиумов". Елена скептически сощурилась, разбирая меандры.

"Как бы опасны медиумы ни были, такие предосторожности не будут предприниматься против обычных сумасшедших людей".

Между тем, Осенний праздник приближался. Он сверкал в горящих глазах юных лучниц, переливался в нетерпеливых звуках музыкальных инструментов, разрастался в гирляндах из живых цветов… Праздник бил вверх серебряными струями фонтанов и очаровывал ароматами сентябрьских фруктов. Праздник расцветал ожиданием и нетерпением.

Лесной Чертог преображался с каждыми часом. Его увивали цветочные лианы, разноцветные птицы выводили свои трели, заглушая яростные споры музыкантов и препирательства меж собой поваров. Умеющие говорить с дождями лучники выстраивали радужные анфилады. Покровители деревьев ваяли из стволов и ветвей причудливые фигуры, не обломав при этом ни веточки. Умытые ливнями, позолоченные осенью, листья драгоценностями сияли повсюду. И везде слышался шепот. "Огни… птицелюды… ох, что же они устроят!.. Мы им покажем!.. А вино! Цветочное вино!.. А что ты станешь делать?.. О, прибудет Бхати! Несравненная!.." и так далее, и так далее…