— Голышом… А как же еще-то?

— Ну снимай рубашечку-то, снимай.

— А-а-а…

— И я тоже разденусь.

Миг — и оба уже сидели голыми на песке, тесно прижавшись друг к другу. Громов размышлял, ласково поглаживая девушку по волосам, Бьянка же смежила веки — то ли от усталости, то ли от удовольствия, вытянула ноги, улыбалась, только что не мурлыкала, словно пригревшаяся на солнце кошка.

— Хай! — кто-то бросил сзади.

— Хай.

Обернувшись, Андрей вежливо приветствовал двух парней — тех самых, что околачивались рядом на пляже — и девчонку. Конечно же голых. Парень — смуглый, тощий, с небольшими усиками, явный латинос, как и девчонка — красивая, ровесница Бьянки, с вьющимися темными, с заметным рыжеватым оттенком, волосами и черными жгучими глазами, настоящими «очас неграс».

— Я — Мигель, но все зовут — Майк… Майк Гонсалес или — Быстрый Гонсалес, ну как рок-н-ролл у Пэта Буна, знаете. А это моя девушка — Лина.

— Вообще-то я — Магдалина!

— И приятель — Боб.

— Очень приятно, — дружелюбно улыбнулся Громов. — Я — Эндрю, а это — Бьянка.

— Привет, Бьянка!

— Буэнас диас, — распахнув глаза, машинально отозвалась баронесса, еще даже не успев смутиться.

Впрочем, тут никто никого не стеснялся.

— О, сеньорита знает испанский? — обрадованно подскочил Мигель-Майк. — Ты слышала, Лина?

Тут уже удивилась Бьянка:

— Вы говорите по-кастильски… Здесь? Во владениях англичан?!

— Кастильский? — Майк и Лина озадаченно переглянулись. — Нет, мы с Кубы. Из тех, знаете, кто не любит красных. Всяких там Фиделей и прочих. Бьянка, мы с тобой, случайно, не земляки, а?

— Нет. Я из Барселоны.

— О! Барселона!!! — Майк ударил себя по ляжкам. — Она испанка! Ты слышала, Лина?

— Не испанка, а каталонка! — приподнявшись, гордо пояснила баронесса и тут же, покраснев, прикрыла руками грудь.

— А вы новенькие, я смотрю, — вступил в разговор второй парень, пузатенький и белобрысый Боб.

Громов вскинул глаза:

— Новенькие?

— Ну и наших, из натуристов.

— А, да, да, — Андрей рассмеялся. — Мы, кстати, не местные. Так, приехали не надолго.

— И правильно сделали! — вновь вступил в беседу Майк. — Здесь сейчас самое то! Не жарко, и вообще — красота. Ты, Эндрю, судя по выговору, тоже из эмигрантов? Поляк? Немец?

— Да нет — русский.

— Русский?!!!

Удивлению всех троих не было предела! Непосредственный до простоты Майк даже несколько раз с восторгом хлопнул Громова по плечу:

— Настоящий русский?! Вот это да! Все ж таки выбрал свободу — молодец! Здорово!

Андрей так и не сообразил, о какой такой свободе идет речь, впрочем, и особо на эту тему не парился — голова болела о другом.

— Слушайте, у нас по пути документы и деньги украли. Мы автостопом ехали…

— Так, наверное, в какой-нибудь машине забыли, искоса поглядывая на Бьянку, вслух предположил Боб. — Со мной вот в прошлом году случай был…

— Нет, дружище, — оправдывая свое прозвище, Майк быстро перебил приятеля. — Документы они, конечно, могли потерять, а вот денежки — точно слямзили. Наверняка в каком-нибудь мотеле, там ворюг — пропасть!

— Да-да-да, — сверкнув черными глазами, поддержала своего дружка Лина. — У меня весной сумку в мотеле подрезали, Майк, помнишь? Как же он назывался-то… ага — «Черный Флинт»… или… нет… «Медовый месяц» — вот как! Там еще музыкальный автомат стоял, с пластинками Рики Нельсона, Элвиса, Литтл Эвы… Я как раз Рики Нельсона ставила — он такой милашка, вчера в «Америкэн Бэндстэд» опять его показывали. Хэлло-о-о, Мэри Лу-у-у… Да вы слышали.

— Хорошая песня, — на всякий случай похвалил Андрей. — Забавная.

— Вот! — Лина бросила на Майка взгляд, полный уничижающего торжества, коим, верно, Александр Македонский смотрел на поверженного Дария. — А ты, милый, говоришь, что Рики Нельсон и Фрэнки Авалон только девчонкам нравятся.

— И еще — гомикам!

— Ты хочешь опять со мной поссориться?! — гневно уперев руки в бока, голая Лина грозно нахмурила брови, став вдруг похожей на рассерженную домохозяйку на коммунальной кухне, или, если быть ближе к местным реалиям — на одну из тех девчонок, что зарабатывают немалые деньги, борясь друг с дружкой в грязи на потеху публике.

— Эй, эй, дай задний ход, подруга! — Майк вмиг сделал испуганное лицо и даже поклонился. — Прости, если обидел. Ведь не хотел. Точно — не хотел, клянусь святой девой Гваделупской! Хочешь, на обратном пути в музыкальный магазин заедем?

— В магазин? Ой, хочу, хочу!

Живо сменив гнев на милость, девчонка радостно захлопала руками и, бросившись дружку на шею, чмокнула его в губы.

Они казались очень похожими, эти двое — Майк и Лина — оба невысокие, юркие, смуглые, оба брюнеты, только Лина, пожалуй, темнее, да и глаза — черные, а у Майка, как ни странно — светлые — зеленые… или серо-голубые, как у Андрея, только без непреклонно-стального оттенка, скорее такие хитренькие, себе на уме. Такие глаза Громов видел в старых советских фильмах у сельских прохиндеев — колхозных лентяев конюхов или нечистых на руку счетоводов. Хотя эта парочка производила впечатление людей весьма дружелюбных, веселых и легких… Ну а как же! Нудисты ведь… натуристы. Люди непосредственные, словно дети — все хотят быть ближе к природе.

— А вы зачем в Чарлстон приехали? — присев рядом с Бьянкою на песок, поинтересовалась Лина. — У вас здесь родственники? Друзья?

— Вообще-то мы не сюда ехали… — что именно говорить, Андрей соображал на ходу. — А во Флориду.

— Я так и знала, что во Флориду! — Лина хлопнула в ладоши. — Мы в прошлом году ездили, у Майка там дядя, в Орландо. А вы, верно, на побережье хотите? Дайтон-бич — неплохой городок или уж дальше — в Майами.

— В Майами, верно, дорого, — засомневался Громов. — Да нам теперь везде дорого — деньги-то украли.

— И много у вас было денег?

— Баксов триста.

— Ого! Порядочно! — перебив подругу, Майк задумчиво покусал губу. — И что же вы теперь думаете делать?

Андрей пожал плечами:

— Честно? Не знаю. Может быть, подработать где-нибудь можно, так, без официального оформления. Я шофером могу быть или, там, грузчиком.

— Грузчиком? — Майк с завистью окинул взглядом мускулистую фигуру Громова. — Пожалуй, грузчиком ты, Эндрю, вполне сможешь. Впрочем, и насчет шофера… посмотрим, может, я тебе в чем и помогу. Но! Точно не обещаю.

Андрей едва сдержал радость — хорошо бы помог! Судя по золотой цепочке с крестиком, висевшей на смуглой шее, Майк был парнем не бедным. Еще б посмотреть на его одежду, а еще лучше — на авто…

Не закончив разговор, все пятеро вдруг разом вздрогнули! За кустами послышался какой-то шум, чьи-то голоса, звук сирены…

— Облава! — сплюнув, испуганно воскликнул Боб. — Небось, опять какая-нибудь мегера шерифу жалобу написала. Мы ведь здесь неофициально. Ну бежим, что ли? Или потом откупаться будем?

— Ну уж нет! — вскочив на ноги, Лина обвела всех неожиданно суровым взглядом. — Ничего я этим козлам платить не буду! Пусть сначала попробуют поймать.

— Так поймают… — приподняв ветку, Майк между тем уже следил за отрядом полицейских, деловито окружавших пляж. — Много их, гадов. Похоже, на этот раз не уйти. Ах, черт! Не знаю, как ты, Боб, а мы с Линой на этот раз можем штрафом и не отделаться. Посадят. Месяца на два — как минимум. Судья еще в прошлый раз пригрозил.

— Уйдем! — наблюдая за растянувших цепью полицейскими, уверенно бросил Громов. — Морем — запросто.

— Как это — морем?

— А вы что, плавать не умеете?

— Так холодрыга же!

— Ну тогда в тюрьму отправляйтесь. Бьянка, идем!

Выскочив из кустов, Андрей и баронесса быстро побежали к пляжу, где уже царила вызванная внезапным появлением представителей власти паника — кто-то бегал, кто-то проворно одевался, а одна рыжая девушка, хохоча, плясала, прижав к груди транзисторный, старинного вида, приемник:

— Я, ведущий программы «Песенный вечер» Лесли Донеган, от имени радиостанции «Голос Каролины» и компании «Эн-Би-Си», приветствую вас, парни и девчонки, старенькой, но забористой песенкой Пэта Буна «Спиди Гонсалес»! Итак, слушаем, подпеваем, танцуем! Ла-ла-ла… ла-ла-ла-ла…