…Вот он, первый номер, у меня в руках. Пожелтевшие, захватанные страницы в пятнах, плохая фотография лохматого Макаревича, молодой Володя Козлов, еще не имеющий представления о рэггей. Страшно интересно сейчас перечитать кое-что из тех времен. Например, этот фантастический рассказ.

«Я проснулся в своей трехэтажной вилле. Погода стояла чудесная. Выглянув в окно, я убедился, что все три мои машины стоят на месте. Поставив на высококачественную вертушку фирмы „ВЭФ“ новый диск группы „Воскресенье“, я отправился на крышу, в бассейн. По небу два аэроплана тащили огромные джинсы — рекламу швейного объединения им. Володарского. А по улице шел отряд милиции, распевавший „Йеллоу Субмарин“. Был прекрасный летний день».

Читаю статью, иронически объясняющую успех МАШИНЫ молчанием Джона Леннона. Серьезного отношения к своим рокерам, выступавшим от случая к случаю, пожалуй, тогда еще не было.

Идея выпуска журнала принадлежала Борису Гребенщикову и Николаю Васину, известному битломану. Почему «Рокси»? Я спрашивал их об этом, но они ничего толком не сказали. Может быть, от РОКСИ МЬЮЗИК? Был такой ансамбль в Лондоне. Так или иначе, всем было понятно, о чем журнал, благодаря наличию в названии слова «рок».

Итак, БГ писал и подбирал материалы о малоизвестном тогда АКВАРИУМЕ, Васин гнул в сторону БИТЛЗ, но больше всего статей было все же о МАШИНЕ ВРЕМЕНИ и текстах на русском языке. Направленность журнала сразу приняла аналитический характер. Теперь понимаешь, что в этом была определенная промашка. Человек, который соберется писать историю отечественного рока, найдет в «Рокси» и социологические статьи, и интервью с ведущими музыкантами, и анализ творчества той или иной группы. Может он и улыбнуться, читая раздел под названием «Сплетень». Но хроники, что и когда конкретно происходило, он там почти не отыщет.

«Ушла „Аббатская дорога“, ушли „Орбита“ и „Сайгон“, нам остается так немного от этих сказочных времен…» — пел Гребенщиков в одном из своих ранних альбомов. Немного нам осталось. Очень это печально. Остались интервью с Жорой Ордановским, его фотографии, плохие записи его группы РОССИЯНЕ, но мы уже никогда не увидим его в игре: никто не снимал его в кино, а видео тогда не было. Для многих журналистов, схватившихся сейчас за модную тему, да и для читателей рок возник как бы «вдруг», когда само слово освободили от кавычек. А у нас уже своя история и свои потери… С другой стороны, откуда им узнать? Не из «Рокси» же, в самом деле, который выходил с перерывами порою в два года! Шуршала пленка на магнитофонах, летали самолеты, ездили поезда. «Нравственный СПИД», как говорилось на пленуме правления Союза писателей РСФСР, расползался по стране с удивительной скоростью. Молодые люди, поняв, что эта музыка и слова куда ближе им, чем песенки отъевшегося Элтона или марионеток из БОНИ М, бежали в магазин за пленкой или затирали Запад АКВАРИУМОМ.

«Кто это? Что это? Как называется песня? Кто там играет?» — история повторилась: дефицит информации, полное отсутствие критико-аналитического разбора. Ведь не назовешь же им редкие окрики в прессе по поводу МАШИНЫ или ЗООПАРКА! А «Рокси» с его малым числом номеров явно не удовлетворял возросшую армию читателей.

Я прошел в своем роде тот же путь, что и многие наши рокеры. Они сначала слушали БИТЛЗ или что-нибудь другое, потом сами брались за гитары. Я сначала читал «Рокси», потом начал писать туда статьи, а потом как-то незаметно стал организовывать материалы, бегать и клянчить фотографии, а также оплачивать работу машинисток билетами в организовавшийся только что Ленинградский рок-клуб.

И дело пошло! Мы стали выходить часто, с фотографиями. Журнал попадал в разные города, к разным людям. Они читали, перепечатывали, переснимали. Пришло нечто вроде популярности. Отчасти она была обусловлена тем, что статьи писались без всякой казенщины, простым, разговорным языком, каким говорят поздними вечерами на кухнях, и касались тех вопросов, о которых больше негде было прочитать. Впрочем, было. В Москве издавалось «Зеркало», позднее переименованное в «Ухо».

И вот вскоре мне был задан вопрос: «Саша, зачем вам это нужно?»

Те, кто спрашивал, имели на это право. Они могли бы спросить и пожестче, и совсем в другом месте.

— Да-да, зачем? Ведь вы один институт закончили, во втором учитесь… Это же отвлекает вас от учебы и может отвлечь навсегда.

— Так ведь если не я, — бормотал я в ответ, — то кто-нибудь другой.

Явление-то существует, а о нем только плохое в газетах пишут. Мы же как-то разобраться пытаемся…

— Раз в газетах плохое пишут, значит, так и есть, — сказали мне. — В газетах правильно пишут. (Тогда мы ничего еще не слышали о годах застоя.) А эти ваши интервью с Гребенщиковым? То он дзен-буддист, то православный!

— Вот мы и хотим разобраться! А православный он, потому что не принимает догмат о непогрешимости Папы Римского. Да и с чего ему быть католиком?!

— В общем, бросьте вы это, Саша. А то неприятности будут.

Я не бросил. Неприятности были. Сразу же после выхода следующего номера. Описывать мытарства с внезапными увольнениями и последующим многомесячным трудоустройством я не буду… А «Рокси» раз растался. От 50–60 страниц мы заехали за 130. Все это напечатать да еще перепечатать в три закладки!.. Короче, здесь мне хотелось бы рассказать, как делается такой журнал.

Сначала пишутся статьи. Разные люди, они же авторы, пишут по-разному. Один из постоянных авторов «Рокси» может, к примеру, накатать страниц 15 без единого абзаца. Другой говорит, что меньше чем в 35 страниц он не уложится и что это так и будет называться — «Большая летняя статья»…

Далее фотографии. Представьте себе двух идиотов, которые ползают по полу и клеят, клеят 500 фотографий на бумагу. Я уже не говорю о том, что фотобумага не валится на нас с неба, а труд фотографов и машинисток, как всякий труд, должен быть оплачен.

Результат? «Рокси» выходит нынче два раза в год, и о летнем фестивале можно почитать в лучшем случае в ноябре. Спрашивается: как из этого выкручиваться? Ведь сейчас никто не душит, не грозит, новое время пришло на смену старому. Что же необходимо сделать в данный момент?

Самодеятельных журналов нынче полным-полно. Люди, которые раньше просто не желали заниматься ими, ибо это было рискованно, с наступлением эпохи гласности занялись этим «в полный рост». В Ленинграде, в частности, появился довольно тоненький журнал «РИО», который выходит раз в полтора месяца и удачно дополняет «Рокси». Это издание оперативное, явно дает больше конкретной информации из рязряда «что? где? когда?». В Свердловском рок-клубе ситуация та же: есть толстое «Свердловское рок-обозрение» и тоненькая «Марока». Есть масса других изданий: «Тусовка» в Новосибирске, «Ауди-Холи» в Казани, «Поп-динамо» в Куйбышеве, «Рок-курьер» в Харькове, «Про рок» в Горьком и т. п.

В некоторых из этих изданий содержится довольно резкая критика в адрес «Рокси» за излишний академизм. Мне смешно спрашивать, где были раньше эти критики, ибо и так понятно, что сидели на своих кухнях и вяло ругались. Другие спрашивают, почему из нашего журнала исчезли слова, состоящие из первой буквы с последующими точками?

Что тут сказать? С одной стороны, нас здорово помурыжили, и это не могло не отразиться на том, как мы пишем. С другой стороны, честное слово, как раньше — уже не хочется. Неинтересно. Мне кажется, полысевший панк будет смешон. А когда все кричат лозунги и размахивают дубинами, мне не хочется становиться с ними в один ряд. Мне кажется, что рок-музыка — это всегда искусство, а раз так, то оно должно не подчиняться конъюнктуре момента, а заниматься общечеловеческими ценностями. Ну, а что же дальше?

Честно, не знаю. Всесоюзный рок-журнал, который надо пробивать «в верхах»? Не превратится ли он в очередное занудство? Если уж «Рокси» упрекают в академичности…