— У меня есть пять гитов элидианской чеканки. Думаю, до Бармана нам хватит, а там я обращусь в банк гильдии. Оттуда до Эгона поедем с комфортом.

Девушка с облегчением вздохнула. Задача минимум: добраться до первой деревни раньше, чем больной умрёт или она потеряет здоровье, казалась вполне реальной, а с деньгами и задача максимум: доставить виконта живым в Эгон, тоже перестала представляться невозможной. Ясно, что в Альтенбург ей удастся попасть только после того, как виконт окажется в объятьях матушки. Интересно, ей, Виоле, что-нибудь перепадёт за спасение графского сына? Хорошо бы перепало, а то как она будет добираться домой? И есть ли у неё теперь дом?

Теодор по-своему расшифровал вздохи девушки и пробурчал как будто через силу:

— Ты не бойся. Графёныша домой доставим, из старухи деньги вытрясем и я тебя лично в Альтенбург отвезу. Не свекруха, так отец, кто-то тебя примет. А не примут

Он сжал кулаки, но больше ничего не сказал.

* * *

Спать улеглись все втроём: виконт посередине, а Виола с Теодором по бокам. Одежду снимать не стали, наоборот, укутались поплотнее, чтобы предотвратить несанкционированный отъём силы. Затем девушка положила раскрытую ладонь прямо на грудь больного, да так и заснула. Но Тео бдил: где-то через час он отнял Вилькину ладошку у Эгона и обмотал её тряпкой. Теперь при всём желании она не могла отдать Эгону лишнего.

Утром он встал раньше всех, сбегал на ручей за водой и разжёг костёр, чтобы, когда Вилька проснётся, у неё не было лишних забот. Она оценила его помощь, поблагодарив. Тео же напомнил, что ей надо восстанавливать силы, так что завтрак должен быть максимально сытным и обильным. Девушка заварила чай в кружках и снова приготовила густую и наваристую похлёбку, потратив чуть не треть имевшегося у них вяленого мяса. Сказала:

— Съедим сейчас половину. Варево как остынет загустеет, можно будет нести его прямо в котелке, не боясь пролить. А привале поедим. Эх, нам бы мяса

Теодор ничего не ответил, но решил при первой возможности поохотиться, пусть и пассивным способом. Например силки поставить. За ночь туда непременно кто-то попадёт, вот и бегать за добычей будет не нужно.

Получивший малую толику силы виконт с утра выглядел чуть лучше, чем вечером, но значительно хуже, чем утром накануне. Видимо, полученное количество оказалось недостаточным. Тео оставалось только надеяться, что парень всё же дотянет до человеческого жилья.

После завтрака собрались в дорогу. К удивлению Теодора Виола спокойно встала и не выразила желания остаться на месте хотя бы на сутки, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Видиом, купчиха действительно серьёзно отличалась от девиц других сословий, которые не преминули бы потребовать отдыха или заплакать от жалости к себе. Эта девушка была из другого теста. Если купцы в своих лавках так воспитывают своих дочерей, то честь им и хвала. Но, возможно, он вчера неправильно оценил её физическое состояние и она гораздо легче перенесла переход, чем ему показалось? По крайней мере она делает всё как обычно и не морщится.

На самом деле после вчерашнего марш-броска Виола чувствовала каждую мышцу своего тела, даже те, о существовании которых и не подозревала, и каждая мышца ныла, уверяя, что работать не сможет. Но девушка усилием воли велела им замолчать. Они должны выбраться и выберутся! Не хватало чтобы какие-то мышцы им помешали!

Поэтому она не жаловалась, держалась бодро, только присмотревшись можно было заметить, что каждое движение даётся ей с трудом.

Она вспомнила старую байку: если ломит мышцы после вчерашней нагрузки, не надо себя жалеть. Надо повторить и постепенно боль уйдёт. Уговаривая себя так, девушка взялась за жердины и сказала:

— Я готова! Пошли!

Они двинулись дальше тем же порядком что и накануне. Наученный горьким опытом Тео несколько снизил темп, надеясь, что Виола не так устанет. Четыре часа они шли не останавливаясь, зато когда Тео скомандовал: «Привал», повторилась та же история, что и вчера. Вилька упала на землю со стоном и уже не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Поднимая её, чтобы устроить поудобнее, Теодор заметил, что девушка в кровь стёрла ладони об жерди носилок. Не помогли обмотанные вокруг них куски тряпок. И ведь ни стона, ни звуки не издала! Только вот дальше с такими руками ничего тащить нельзя, а в одиночку он виконта далеко не утащит. Выходит, они застрянут в гремонских лесах ещё на непределённое время.

В сумке Виолы нашлись заживляющая мазь и бинты, так что лечение прошло успешно, но из активной трудовой деятельности девушка выпала минимум на сутки, а то и на двое. Так что Тео пришлось самому заботиться от костре и чае. Хорошо, что от завтрака осталось достаточно еды.

Похлёбка за время пути остыла и схватилась так, что её можно было резать ножом. Куски странной субстанции Теодор перевалил в миски, а котелок вымыл и под бдительным руководством Вильки заварил в нём восстанавливающий для всех троих. После того, как они пообедали, напоил виконта и обтёр его, отмечая, что парень опять ослаб. Маловато ему той энергии, которую он успел вытянуть из Виолы за час.

Им бы сейчас отдохнуть часок да идти дальше уже завтрак вечеру добрались бы до деревни. Но делать нечего, надо подождать, когда у девочки руки подживут. Да и придумать что-нибудь, чтобы она их снова не стёрла, не мешало. Переделав все дела, Тео устроился у костра и задремал.

Проснулся он от того, что Виола теребила его за рукав.

— Дядя Тео, дядя Тео, я придумала!

— Что ты придумала, неугомонная? — рыкнул он на девушку спросонья.

Но Вилька не обратила внимания на его недовольство.

— Придумала как нам двигаться дальше уже сейчас.

Он открыл наконец глаза и воззрился на небо. Судя по положению светила прошло не более полутора часов. Она за это время сумела отрастить себе новые руки?

— Дядя Тео, смотрите, — не отставала Вилька, — Если взять длинный кусок ткани и привязать его концы к жердинам крепко-накрепко, а середину повесить мне на плечи Я бы могла тащить носилки, не дотрагиваясь до них ладонями. Только тряпку надо взять пошире, чтобы плечи не резала.

Теодор с изумлением и восторгом смотрел на девушку. А ведь получится, видят боги, получится! Ещё полчаса работы и можно будет снова тронуться в путь. Вот это голова! Придумала! Изобрела то, что изобрели до неё столетия, если не тысячелетия назад. Ведь есть такой способ и он его даже знал, да вот позабыл с течением времени. Но девчонка-то точно не знала. Из головы сочинила. И Тео ощутил гордость за Виолу, как будто она была его родным детищем.

Зачем руки трудить, если плеч достаточно? Подумав, Теодор острым ножом распахал пополам одну из попон и сделал сбрую не только для Виолы, но и для себя. Когда устройство для переноски больного было готово, оба впряглись и ещё четыре часа шли по безлюдью и бездорожью. Лес всё время менялся: попадались то сухие, поросшие сосняком песчаные холмы, то болотистые низины, то непролазный бурелом, который приходилось обходить. Виола про себя думала, что давно бы заблудилась, но Тео отлично ориентировался в лесу. Кроме солнца, указывающего дорогу всем, кто готов читать его подсказки, наёмника вело врождённое чувство направления. Он не боялся сбиться с дороги. Единственное, что его сейчас пугало, это состояние подопечного. Он представлял себе, что вот сейчас они остановятся на привал, а в носилках мертвец. Пару раз он даже хотел остановиться и проверить, но понимал, что потом идти дальше будет вдвое труднее. Они приладились переставлять ноги в одном ритме и это облегчало путь, но стоит сбиться с шага и всё. Это хорошо, если графёныш отдал-таки концы, а если нет? Вроде на привале живой был, так, может, и до ночи дотянет?

Всю вторую половину пути в этот день Тео гадал, жив его подопечный или помер. Так что когда он наконец нашёл подходящее для ночлега место и скомандовал привал Виола снова повалилась на землю, чтобы немного прийти в себя, а наёмник бросился к носилкам. Удивительно! В надвигающихся сумерках Эгон выглядел относительно неплохо. По крайней мере много лучше, чем Теодор рассчитывал. В голове промелькнула догадка и он обратился к Виоле. Голос звучал обманчиво-спокойно: