Возвращаясь к черепу из горного хрусталя, могу сказать: по-моему, это также — символ источника жизни и смерти, тем более что он прозрачен для света и, может быть, это сделано совсем не случайно. Пожалуй, этому черепу и не был нужен язык, потому что он мог сам по себе собирать в фокус свет, исходящий от Солнца. Тот же Мичел Хеджес, который знал об этом предмете больше, чем говорил[110], упоминает о магических ритуалах, связанных с черепом. Зная символику майя и ацтеков, можно предположить, что эти ритуалы так или иначе были связаны с Солнцем. Очевидно, самый простой способ использования округлого черепа из горного хрусталя связан с рефракцией света, и, возможно, жрец держал этот череп таким образом, чтобы солнечный «язык» проходил через открытый «рот». Вероятно, этот «роковой череп» играл роль своего рода «зажигающего стекла», которое использовали для церемонии «нового огня». Следующая статья доктора Ганна в «Иллюстрейтед Ланд он ньюс» от 1 ноября 1924 года навела меня на новые размышления об этой церемонии. Он писал об изучении района вокруг города майя под названием «Тулум», а также о вновь найденном поселении Чак-Мул: «Руины города Чак-Мул находятся на полуострове, отделяющем Сан-Эспириту от Ассенсьонского залива. Европейцы там прежде не бывали, да и индейцы, наши проводники, набрели на это место случайно, во время охоты. Архитектура там такая же, как в других поселениях Восточного побережья — здания, основанием которых служат пирамиды. Там в небольшом храме мы нашли статую Чак-Мула, странную человеческую фигуру 8 футов в длину, полулежащую, опираясь на локти, согнув ноги в коленях, повернув голову вправо. Мы случайно нашли эту статую, погребенную под грудой грязи и мусора. Кроме того, мы нашли там бусы из зеленого камня, серьгу, остатки костей тапира и керамическую «зажигалку» для курильниц. Это особенно важная находка, так как эти статуи Чак-Мулов тольтекского происхождения встречаются лишь в одном городе майя — в Чичен-Ице, где культурное влияние тольтеков было очень сильным после того, как они завоевали этот край. Городмы назвали «Чак-Мул», по имени этого божка».

Иллюстрации к этой статье изображали типичную статую Чак-Мула, такую же, как и в Чичен-Ице, а также «зажигалку» для курильниц в форме человека с высунутым языком. Однако если, как пишет автор статьи, статуя действительно имеет 8 футов в длину, то это самая большая из найденных до сих пор подобных скульптур. Но зачем тольтекам (или кому бы то ни было) понадобилась огромная статуя в отдаленном поселении на побережье, если они могли довольствоваться скульптурами примерно в человеческий рост у себя в Чичен-Ице? Не основательнее ли предположить, что эта статуя Чак-Мула была оригиналом, а те, в Чичен-Ице — копиями? К сожалению, доктор Ганн не сообщает, «смотрел» ли Чак-Мул в сторону моря, но, по-моему, важно уже то, что найден он в городе на побережье. Дон Хосе утверждает, что культ гремучей змеи пришел с Юкатана; на Юкатане был найден череп из горного хрусталя, который, как я теперь уверен, использовали, чтобы зажигать огонь; там же найдены и все статуи Чак-Мулов. Не могли ли все эти явления и предметы иметь общее происхождение? Нет ли оснований утверждать, как это полагали Брассер, Плонжеон и другие, что носителями культуры майя стали пришельцы из-за моря, прибывшие на Юкатан? Об этом, как будто, говорило и существование важных культурных центров на побережье, и я занялся вопросом о возможных культурных влияниях пришельцев из-за океана на индейцев майя на Юкатане.

С тех пор как в 1691 году епископ Нуньес де ла Вега впервые открыл древний город Паленке, исследователи строили разные предположения о возможных основателях этого города. Сейчас археологи не сомневаются, что Паленке основали майя, жившие в этих краях в классическую эпоху (VII–IX века). Но есть и другие люди, которые считают, что строительство пирамид было принесено в Америку извне, и даже если их строили действительно аборигены, то проекты, а возможно, и технология, исходили от каких-то пришельцев. Отец Ордоньес, который первым писал о Паленке, полагал, что этот город основали в древности пришельцы из-за Атлантического океана, а их вождем был некий Вотан, чьей эмблемой была змея. В одной из древних книг майя (впоследствии сожженной епископом де ла Вегой) Ордоньес вычитал, будто Вотан и его народ прибыли из страны «Чивим». По пути они останавливались в «Жилище тринадцати» (вероятно, Канары) и на каком-то большом острове (возможно, на Кубе). Они доплыли вдоль побережья Мексики до реки Усумасинты и добрались до Паленке. Говорят, что Вотан и его люди носили длинные одежды и охотно делились своими знаниями с туземцами, которые, судя по всему, приняли чужаков дружелюбно и отдавали им дочерей в жены. Говорят, что Вотан написал книгу, найденную епископом, а также совершил 4 путешествия в родной «Чивим», который Ордоньес считает городом Триполи. Во время одного из этих путешествий Вотан будто бы посетил город, где строили храм, который должен был достать до неба. Епископ Нуньес считает, что имелся в виду Вавилон.

Конечно, профессиональные археологи все рассказы о Вотане считают чистым вымыслом. Правда, рассказы о том, что Вотан имел какое-то отношение к нефриту, вызвали некоторый интерес, когда была открыта усыпальница Пакаля, где нашли нефритовую маску. Кроме того, глядя на рельефные изображения Пакаля и его сына, с их восточными носами и толстыми губами, можно понять, почему Ордоньес считал, что эта династия произошла из Африки. Вдобавок, Пакаль был слишком высок по сравнению со средними индейцами майя, и то же самое можно сказать о человеке, чей скелет нашли в недавно открытой гробнице[111]. Все это заставляет задуматься, не было ли каких-то реальных оснований под легендой о Вотане и не мог ли сам Пакаль происходить от этого Вотана. Следует отметить, что среди археологов прочно утвердилось мнение, исключающее постороннее влияние на культуру индейцев Центральной Америки до Колумба; но это мнение оспаривается специалистами в других областях.

Идея о том, что аборигены Мексики обязаны строительством пирамид внешнему влиянию, поддерживают такие исследователи, как Карлос де Сигвенца и его друг, итальянский путешественник и писатель Джованни Карери. Сигвенца считал, что большинство индейцев — потомки племен, пришедших с северо-запада и, возможно, из Азии, и, по крайней мере, часть этих иммигрантов приплыла на кораблях из-за Атлантического океана. Они-то и привезли в Америку традицию строить пирамиды, вместе с другими обычаями. Карери вторил ему и подчеркивал: еще Аристотель знал, что карфагеняне совершали путешествия за пределы «Геркулесовых столбов» (Гибралтарского пролива).

О карфагенских влияниях с тех пор много писали, и это не случайно. Географическое положение Карфагена в Северной Африке было очень удобным и выгодным, а большое количество плодородной земли в этом районе обеспечивало опору на собственные источники продовольствия. Но, как и в случае со средневековой Венецией, процветание Карфагена во многом зависело от морской торговли, и карфагеняне, потомки финикийцев, были отличными мореплавателями. Геродот отмечал, что они плавали вокруг Африки за 2000 лет до того времени, как это сделал Васко да Гама. У них также были торговые колонии в разных странах, включая Мемфис, Иерусалим, Вавилон. Охраняя свою торговую монополию, карфагеняне держали в тайне торговые пути, выходившие за пределы Гибралтарского пролива. Они также контролировали торговлю в западном Средиземноморье, а иностранным судам без их разрешения нельзя было двигаться на запад дальше Сардинии. Чтобы поддержать такой статус, Карфагену был нужен могучий флот, которым эта страна и располагала. Но эта политика ограничений свободы торговли привела к конфликту между Карфагеном и Римом, его самым могущественным врагом.