Кветка, разорвав на полосы тонкую тканину, перевязывала молодого фридландского риттера, чье плечо пронзило копье. Ей было жалко пригожего молодца, и она старалась не причинить ему боли, касаясь раны легко и осторожно. Он мутным взором обводил своды подвала.

  - Сейчас день или ночь? - спросил он тихим хриплым голосом.

  Кветка, потерявшая счет времени, на всякий случай глянула в окно у самого потолка, в которое заглядывал тонкий месяц.

  - Ночь, сейчас глубокая ночь... - прошептала она.

  Риттер уже не слышал её. Настойка, которую она дала, помогла ему уснуть, чтобы не чувствовать боль от раны. Кветка осторожно капнула на рану поверх повязки сок стрекавы, который должен был унять кровь. Глядя на искаженное от боли лицо молодца, она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Взглянув поверх голов раненных, она встретилась взглядом с молодым мужчиной, стоявшим в тени каменного свода и, видимо, давно наблюдавшим за ней. Она не сразу узнала в нём Торхельма. В его взгляде ей почудилось настороженное любопытство, удивление и едва различимая неприязнь. За его спиной стоял Лотар и незнакомый седовласый риттер. Кветка отвернулась и поправила пропитанный кровью воинов передник, чтобы скрыть волнение от их присутствия. Она наклонилась и, намочив тряпицу в лохани с колодезной водой, обернула ею лоб раненного. Поднявшись, она, не спеша, отодвинула светец с лучиной подальше, чтобы воин в забытье не опрокинул её на постель, и удалилась в глубь подвала, где еще нужна была её помощь.

  Торхельм много времени провёл в подвале. Она исподволь наблюдала, как он ходил от одного воина к другому, тихо о чем-то разговаривая с теми, кто был в сознании. Ренхильд, помогавшая Кветке промывать раны, вдруг судорожно вцепилась в руку кёнигин. Та увидела, как Торхельм остановился у постели Кёрста. Он долго смотрел на спящего риттера с ввалившимися щеками. Кветке и Ренхильд показалось, что прошла целая вечность. Они боялись, что кёниг узнает доверенного риттера Гермара и прикажет предать его смерти. Торхельм отошел от него, не проронив ни слова. Девицы переглянулись и с облегчение вздохнули лишь тогда, когда кёниг ушел. Немного погодя словоохотливая Эста рассказала о том, что творится в замке.

  - Везде стоят караульные фридландцы, так что и мышь не проскочит. Замок охраняется пуще прежнего. Я думала, они засядут пировать в замке, но кёниг до ночи осматривал город. Жители убирают улицы. Всех погибших вывезли на холм возле леса. Гермара отнесли в храм, над ним читает молитвы Йохн, - добродушная женщина исподволь взглянула на Кветку, но та и бровью не повела. - Йохн, говорят, серчает, что кёнигин выхаживает чужих воинов вместо того, чтобы оплакивать Гермара. Завтра на рассвете его отправят в Грёвлан.

  Кветка и бровью не повела. Ей было всё равно, что думает Йохн.

  Когда перед рассветом стало ясно, что все снадобья подошли к концу, Кветку охватило отчаяние. Она еле держалась на ногах. В спертом воздухе запах кореньев смешивался с запахом крови. Распахнутые ставни не спасали от духоты. Эста подошла и с непререкаемым видом поменяла передник кёнигин на чистый.

  - Тебе нужно поспать, деточка... - ласково начала она.

  Кветка упрямо покачала головой. Она провела рукой по шее и наткнула на оберег Орвара, о котором позабыла в суете последнего дня. "Что мне делать? Чем дальше лечить всех этих воинов?" - с отчаяньем думала Кветка. Она вышла во внешний двор, остановившись у двери. Прислонившись спиной к каменной стене, она вдыхала свежий утренний воздух, закрыв глаза и слушая пение птиц в рассветной тишине. На стенах замка изредка переговаривались караульные, в конюшне ржали кони. Двор замка, в котором еще вчера лилась крови, был тих и пуст. Ворота, ведущие в Мохайм, были открыты, но решетка спущена наполовину так, что конный не мог проехать. Через ворота стражники беспрепятственно пропустили какого-то человека, который неторопливо шел с мешком за плечами. Приглядевшись, Кветка узнала Орвара. Она, не помня себя от радости при виде ведуна, бросилась к нему. Он остановился и поставил мешок на землю, опершись на палку. Кветка, забыв обо всём на свете, бросилась ему на шею и беззвучно заплакала.

  - Полно тебе, госпожа. Всё позади, - мягко начал он, почувствовав, что горячие слёзы девицы обожгли его шею. - Я всё знаю, отведи меня к раненным.

  Кветка почувствовала огромное облегчение, словно с приходом Орвара кто-то снял с её плеч тяжкую ношу и напитал силой. Когда они бок о бок пошли к крыльцу, Орвар вдруг глянул наверх, где были окна покоев кёнига, и отвесил глубокий поклон. Когда Кветка взглянула на раскрытое окно, в нём уже никого не было.

  Орвар привез с собой множество трав, корений и снадобий, в которых ему не было равных. Он принялся их смешивать и растирать в каменной ступе, что-то бормоча себе под нос. Осмотрев раненных, он признал, что её снадобья хороши и быстро помогают, отчего та зарделась.

  - Меня всему научила матушка, но я истратила все снадобья и не знаю, есть ли подобные травы в этих лесах, - расстроено протянул Кветка.

  - Как же им не бывать? - по-доброму усмехнулся ведун. - Целебные травки, волосы матери-земли, растут повсюду, только брать их нужно умеючи. Я научи тебя еще большему, когда время придет. А сейчас нам нужно поднять на ноги сынов Гримнира и Фридланда. Поезжай сейчас же в лес к Белым камням. Там ты найдешь всё, что нужно. Я здесь обо всём позабочусь, кёнигин.

  Орвар лукаво прищурил глаза. Кветка благодарно взглянула на ведуна и со спокойным сердцем отправилась в конюшню за Желкой. Оседлав лошадь, она выехала из замка, назвавшись караульным. Те, к удивлению Кветки, беспрепятственно пропустили девицу, которая своим видом мало походила на кёнигин: серое платье и передник, усталый взгляд и растрепанная коса.

  На улицах города о вчерашней битве напоминали лишь сломанные телеги да множество воинов в синих накидках, наводнивших город. Пожар уничтожил лишь несколько домов, зиявших пустыми глазницами окон. В это утро на улицах было совсем мало жителей города: никто не открывал лавки, не гнал коров и овец в стадо - город затаился.

  У городских ворот фридландцев было особенно много: здесь плотники и кузнецы трудились над новыми воротами взамен уничтоженных прежних. Караульные преградили кёнигин путь, удивленные нежданным появлением ладной девицы на кобыле.

  - Я кёнигин Эмбла, - взволнованно произнесла Кветка, пытаясь проехать.

  - А я сам бог Тор, - рассмеялся рыжеволосый караульный, снимая с головы шлем и беззастенчиво таращась на девицу.

  Его поддержали дружным хохотом стоявшие рядом воины. Кветка вспыхнула и не заметила, как к ней подъехал молодой риттер на коне. Это был Лотар. Смех оборвался, когда тот поклонился девице и сурово глянул на воинов.

  - Простите, госпожа, за скорое слово, - выдавил рыжеволосый страж и отступил.

  - Приветствую вас, госпожа. Что заставляет вас покидать город в столь ранний час? - вежливо и невозмутимо обратился Лотар к кёнигин.

  - Я еду в лес, чтобы привезти необходимые травы для раненных, - ответила Кветка, невольно испытывая к нему благодарность.

  - Могу я предложить вам свиту, которая полагается вам по положению? Лес не безопасен для воинов, тем более, когда речь идет о кёнигин, - всё так же учтиво продолжал Лотар.

  - Благодарю, но я спешу, - Кветка хлестнула Желку и поскакала во весь опор к лесу.

  Ей пришлось сделать небольшой крюк, чтобы объехать стан фридландцев, занявший всё поле перед лесом.

  Вблизи священных камней Кветка и впрямь нашла несколько разнотравных полян. Пробираясь сквозь заросли богошника, Кветка набрела на заболоченный ручей, по берегам которого раскинулись низкие кусты багунника с венчиками ярко-белых соцветий и дурманящим запахом. Багунник был ядовит, но его отвар лучше других снадобий заживлял раны, не давая им нагнаиваться. Кветка присела у бившего из-под земли ключа и напилась сладкой холодной воды. Опустившись на колени, она поклонилась земле и скороговоркой прошептала: