Он больше не колебался. Юнь находился на расстоянии броска. На столе стояло блюдо с нарезанной свининой и возле него — нож. Роберт одним мощным движением схватил Юня за руку, развернул его спиной к себе. В то же мгновение у него в руке оказался острый, как бритва, столовый нож, и Баррингтон приставил его к горлу наместника.

Юнь издал булькающий звук. Он был одновременно и напуган и возмущен. Конвойные подняли винтовки, но не решались стрелять, опасаясь попасть в своего начальника. Моника за спиной Суня бросилась в соседнюю комнату, где хранилось оружие. Доктора Суня толкнули в сторону, и он остался стоять напротив внутренней двери.

К Юню наконец вернулся дар речи.

— Вы с ума сошли? — прорычал он.

— Почти, — ответил Роберт. — Прикажи своим людям положить оружие на пол. Медленно и аккуратно.

— Никогда!

— Тогда ты умрешь.

— Тебя ждет «смерть от тысячи порезов», — рычал Юнь. — Ты и твоя жена будете висеть на одной плахе лицом к лицу.

— Но ты этого не увидишь, — пообещал ему Роберт. Он услышал за спиной движение и понял, что вернулась Моника. Он надавил лезвием ножа на пульсирующую плоть Юня. — Ну что ж, если это то, что тебе хочется...

Юнь открыл рот, и струйка крови стекла с руки Роберта.

— Опустите винтовки, — простонал он.

Конвойные выполнили приказ, капитан тоже сложил оружие.

— Собери оружие, Сунь, — приказал Роберт. Тот собрал винтовки солдат и взял револьвер капитана.

Моника прошла в комнату — в руках у нее было два револьвера. Роберту это напомнило бегство из дома Чжан Цзиня четырнадцать лет назад. Интересно, помнит ли Моника, подумалось ему. Однако сейчас все оборачивалось куда опасней, и не только потому, что они стали старше на четырнадцать лет.

— Моника, — обратился он к жене. — Ступай и позаботься о том, чтобы ни один из слуг не покинул дома. Собери их всех в кладовой и никого не выпускай. Стреляй в любого, кто осмелится не повиноваться.

Моника сглотнула, но кивнула и покинула комнату, подталкивая Линь Бана перед собой.

— Я прикрою, Сунь, — распорядился Роберт, — а ты свяжи им руки. Используй их пояса.

— Было бы спокойней перебить их, — заметал Сунь.

— Я знаю. Но убийство — не наше дело, не так ли?

Сунь связал солдатам руки за спиной, затем то же сделал и с Юнем, который продолжал пожирать их ненавидящими глазами.

— Они освободятся через полчаса, — предупредил Сунь.

— Даже раньше, я полагаю.

Роберт вышел из комнаты туда, где Моника спорила с обескураженными слугами, впервые видящими свою госпожу в таком состоянии.

— Спускайтесь в подвал, — приказал он. — Отведи Юня и его людей вниз, Сунь, — крикнул он доктору. — Теперь слушай меня, Юнь, — сказал он наместнику, когда все были собраны. — Я запру вас. Не беспокойся, скоро сюда придут люди.

— Ты на самом деле надеешься сбежать от меня? — удивился Юнь. — Я знаю все о сампане, который тебя дожидается. Вас перехватят на реке.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться, не так ли? — Роберт закрыл дверь и задвинул засовы. Сунь и Моника наблюдали за ним, по их лицам было видно, что они в растерянности.

— Моника, — обратился к жене Роберт, — иди наверх и переоденься в дорожное платье. Собери небольшую сумку.

— У нас есть на это время?

Он усмехнулся:

— Все время этого мира скоро будет нашим. Иди! — Он подождал, пока она выйдет из комнаты. — Теперь, Сунь, помоги мне.

Он пошел вместе с доктором в кладовую, где находилось несколько канистр с керосином для ламп.

— Ты хочешь уничтожить свой собственный дом? Этот прекрасный дом?

— Дом можно отстроить заново. Людей — не вернешь.

— Я не пойму. Ты не позволил мне убить солдат или наместника, а сам собираешься заживо сжечь их?

— Они не погибнут. Этот подвал специально сконструирован моим дедом во время тайпинского восстания и может выдержать пожар. Возможно, им будет немного жарко.

— Но тогда ты — как там говорят у вас в Англии? — сожжешь все мосты. С Домом Баррингтонов будет покончено.

— Если победит твоя революция, доктор, то — нет. Если же тебе ничего не удастся, то мосты все равно сожжены. Действуй!

Они свалили несколько кресел и диванов на лестницу в подвал и полили их керосином, затем разлили керосин по всему дому, намочив ковры и края штор.

К этому времени вернулась Моника в платье для верховой езды и с двумя сумками.

— Я собрала кое-что и для тебя... — Она уставилась на погром. — Что, ради Бога, здесь происходит... и что это за запах?

— Керосин, — объяснил он ей.

— Но... Боже мой!

— Ты можешь начать планировать наш новый дом, — пообещал Роберт жене.

В этот момент послышался стук в дверь подвала, и он пошел вниз.

— Еще один звук, — крикнул он через дверь, — и я пошлю вам пару пуль.

Разумеется, никакая пуля не могла пробить огнестойкую дверь, но люди за ней не знали этого. Роберт и Сунь пошли на конюшню и оседлали лошадей, затем к ним присоединилась Моника. Как только все было готово, Роберт вернулся в дом и подошел к сложенной кучей мебели. Секунду он стоял, глядя на нее, затем обвел взглядом дом. Этот дом построил его дед для отдыха на берегу моря, когда семья жила в Нанкине, и он стал семейным домом, когда тайпины овладели Нанкином в 1853 году. С годами дом расстраивался во всех направлениях и превратился в родовое поместье Баррингтонов. Роберт родился здесь и надеялся здесь же умереть, на старости лет. Ну что ж, подумал он, это чуть было только что не случилось.

Времени на сожаления и колебания не оставалось. Он чиркнул спичкой, бросил ее в кучу мебели, дождался, пока огонь как следует займется, затем вышел из дома и запер за собой парадную дверь. С улицы пока не замечалось ничего подозрительного; огромный дом просто светился вечерними огнями, как обычно...

Моника и Сунь ждали его с лошадьми.

— Почему мы не можем воспользоваться сампаном? — спросила Моника. — Он не готов?

— Конечно, готов, и Юнь все о нем знает. Нам придется ехать через сельские районы и искать Чан Кайши.

Он вывел их через двор на дорогу — лошадей держали под уздцы — подальше от остальных домов концессии; несколько человек встретились им, но ни один из них не поприветствовал, так как не узнал в темноте.

Вскоре позади послышались крики, и они оглянулись. Пламя вырвалось из окон поместья и поднималось длинными языками. Тревожные крики усиливались, в отдалении слышался звон пожарного колокола.

— Пора ехать, — сказал Роберт, вскочив в седло.

Юань Шикай оторвался от доклада, который он изучал, сидя за столом. Его движения были замедленными, как будто он сильно устал.

— Баррингтон, — произнес он. — Не могу поверить, неужели он осмелился на что-то противозаконное, когда в моих руках его сестра и приемный сын.

— Может, нам их казнить? — спросил один из его помощников.

— Нет, — возразил Юань. — Не сейчас. Они, возможно, еще пригодятся. Из доклада следует, что Баррингтон и Сунь бежали на лошадях на юго-запад. Наместник Юнь оказался дураком и не смог схватить их.

— Я считаю, посидев запертым в подвале горящего дома, он утратил лучшие черты своего характера, — сказал начальник штаба Ли Юаньхун. — Ему казалось, что он вот-вот умрет.

— Очень возможно, что и в самом деле умрет, — проворчал Юань. — Снимите его с должности, во всяком случае, и пошлите компетентного командира в Нанкин. Дайте ему карт-бланш на уничтожение этих повстанцев в кратчайшие сроки.

Ли поднялся:

— А Сунь? А Баррингтон?

— Суня казнить в тот же самый момент, как его схватят, — сказал Юань. — Он опасный человек и имеет слишком много тайных последователей.

— А Баррингтон и его жена?

— Они мне нужны живыми, — приказал Юань. — Баррингтон мне еще пригодится.

— Разве ему можно вновь доверять?

— Нет. Но я постараюсь, чтобы он больше не смог меня предать. Важно будет восстановить Дом Баррингтонов. Прежде всего для получения доходов от обмена товарами с заграницей, а кроме того, только через него мне удастся добиться финансирования. Необходимо будет также вернуть из Англии Джеймса Баррингтона; как только Баррингтон и его красавица жена окажутся в моей власти, я заставлю их вернуть сына домой. Тогда у нас будет хозяин Дома, которым я смогу управлять. Если это не удастся, то у нас всегда под рукой Мартин. Но оба они пока что слишком молоды. На некоторое время мы нуждаемся в Роберте Баррингтоне.