— Они хотят войны, — заявила императрица. — Ладно, тогда я — тоже. Мы, конечно же, не можем уступить японцам. Мой флот готов к войне, Роберт?

— Нет, ваше величество, не готов. — Хотя они и приобрели пару паровых кораблей, но юноша знал, что японцы имели их куда больше.

Цыси сверкнула глазами.

— Ты такой же пацифист, как твой отец. И как маршал Ли.

— Я предпочитаю быть реалистом, ваше величество. Нам нужны более крупные и современные корабли, чем у японцев, и числом поболее, чтобы иметь какую-либо надежду на успех.

Негодующий взгляд Цыси упал на Роберта, и глаза ее постепенно потеплели.

— Если так, у тебя будут эти корабли. Но пока...

Он с другими морскими офицерами присутствовал на заседании Верховного совета, где обсуждалась обстановка, сложившаяся вокруг Китая. Цыси вела заседание, переводя взгляд с одного лица на другое.

— Японцы не проявляют себя открыто, — сообщил Ли Хунчжан, — но они методично наращивают свои силы и провоцируют волнения. Все идет по классическому сценарию, ваше величество. Скоро следует ожидать восстания, во время которого будет убит японец, и Токио потребует права вмешательства в дела правительства Кореи.

— И тогда мы должны будем послать войска, — сказала Цыси.

— Они воспримут это как повод для войны, ваше величество, — мягко заметил Ли, — а мы не готовы к войне. Даже с японцами.

— Уж не хотите ли вы сказать, что мы вообще ничего не можем предпринять?

— Мы можем переиграть японцев в их же собственной игре, — раздался спокойный голос.

Все головы повернулись к говорящему — невысокому, несколько полноватому и весьма молодому армейскому офицеру.

— Ждите своей очереди, Юань, — пробормотал Ли.

— Пусть говорит, — распорядилась Цыси. — Как ваше имя?

Офицер встал.

— Меня зовут Юань Шикай, ваше величество.

Цыси нахмурилась: молодой человек был китайцем, о чем свидетельствовало его имя и «поросячий хвостик». Она строго взглянула на Ли.

— Полковник Юань — один из наших лучших офицеров, ваше величество, — сказал Ли. — Я пригласил его на заседание, потому что у него есть соображения, которые могут пригодиться.

— Соображения? — Цыси вновь обратила свой взгляд на полковника.

— Направьте меня в Сеул, ваше величество, — сказал Юань, — начальником китайского гарнизона.

— Вас? И сколько воинов-маньчжур?

— Я не прошу дополнительных, людей, ваше величество. Тех, что уже сейчас находятся в Корее, будет достаточно. С вашего позволения я буду их знаменным.

Взгляд Цыси прошелся вдоль стола, так как среди присутствующих возникло движение и ропот. Маньчжурские гранды были явно возмущены наглостью молодого человека.

— Ответьте, полковник Юань, — сказала Цыси, — сколько вам лет?

— Мне двадцать пять лет, ваше величество.

— Вы метите очень высоко для такого молодого человека.

— Если не целить высоко, ваше величество, не поднимешься вообще.

Цыси почти улыбнулась.

— Если целить слишком высоко, полковник, велика вероятность упасть. — Ее взор еще раз прошелся по комнате. — Я выполню ваше желание и назначу командующим и полномочным представителем при дворе короля Кореи. Но цельтесь хорошенько, полковник, если вы промахнетесь и японцы овладеют ситуацией, прощайтесь с головой.

Юань поклонился. А Роберт тем временем размышлял, пригласит ли императрица, с ее пристрастием к молодым людям, полковника в постель.

Юань Шикай оправдал доверие своей императрицы. Когда предсказания Ли Хунчжана сбылись и в начале года японцы, спровоцировав инцидент, в котором погиб их соотечественник, попытались захватить власть, молодой полковник действовал блестяще. Смело похитив корейских короля и королеву, он принудил их подписать новый договор, подтверждающий верховенство Китая. В рапорте о своих действиях он подписался: «Последний из знаменных».

— Нахальство с его стороны, — проворчал Чжан Цзинь. Только маньчжур мог быть знаменным, кроме... — Он считает себя главнее любого из ваших солдат.

Но Цыси улыбнулась.

— Хотелось бы надеяться, что у нас наконец появился генерал, который способен со временем заменить Ли Хунчжана, — сказала она.

То, что Япония продолжает искать новые пути экспансии за счет, как считало руководство этой страны, угасающей Империи Дракона, ни у кого не вызывало сомнения. Не имея военного флота, Китай был беспомощен перед нахальными островитянами.

— У ее величества есть власть, — жаловался Дин, — чтобы изменить Китай по японскому образцу. Наша самая населенная страна в мире по желанию Цыси могла бы превратиться в могущественнейшую на планете державу. Но императрица не использует всю полноту своей власти.

— Я подозреваю, что Цыси считает Китай уже и сейчас самой мощной державой, — предположил Роберт.

Он прекрасно знал, что положение императрицы было далеко не таким прочным, как у императора Мацухито. В глазах многих людей она удерживала власть незаконно. Блюстители нравов и знатнейшие мандарины выжидали, причем с долей нетерпения, а подчас и с тайными планами, как она себя поведет с приближением самостоятельного возраста императора.

Вскоре помимо проблем с японцами возникли еще и трудности с французами. Несмотря на компенсации и казни французы не переставали вспоминать тяньцзиньскую резню, выжидая случай прибегнуть к дипломатии канонерок и откромсать себе кусок китайской территории, и предпочтительно побольше. После сокрушительного поражения в войне с Германией Франция постепенно восстанавливала силы и испытывала желание поиграть мускулами. Французы нашли данный момент подходящим.

Франция давно вела торговлю с государствами Индокитая — Вьетнамом, Лаосом и Камбоджей, расположенными на самой южной оконечности Азии. Эти страны с незапамятных времен считались частью Китайской империи и регулярно присылали дань Трону Небес. Теперь французы убедили местных королей заключить с ними договор, закрепляющий верховенство Франции. Париж негодовал, а вьетнамцы продолжали слать дань Пекину. В результате в 1884 году французы предприняли полномасштабное вторжение во Вьетнам. Весь Китай кипел от возмущения, а Цыси, как всегда в последнее время, была самым воинственно настроенным человеком в империи. Она объявила мобилизацию и послала войска, куда только могла. Но все безрезультатно. Несмотря на все попытки Лю Юнфу, бывшего тайпинского генерала, которого Цыси послала командовать войсками во Вьетнаме, французы неуклонно добивались своего.

Окончательная катастрофа разразилась, когда французская эскадра без объявления войны беспрепятственно вошла в бухту Фучжоу и, тщательно заняв позиции, открыла огонь, уничтожив не только китайские корабли, находящиеся в бухте, но и огромный арсенал, созданный с целью перевооружить маньчжуров и фактически построенный с помощью той же Франции.

Весь Китай впал в шок, и флот прежде всего. Однако Цыси ловко использовала сложившуюся ситуацию в свою пользу. Объявив, что министры двора предали ее, императрица уволила всех до единого, и в том числе и принца Гуна, бывшего, как считали многие, ее правой рукой, но который также и подозревал Цыси в причастности к смерти Алюты, заменив его принцем Цюнем, отцом императора. Это беззастенчивое нарушение конфуцианской этики поразило ученую элиту, а один из самых выдающихся ее представителей Вень Диншэ последовал примеру Вань Лицюня и в знак протеста покончил с собой.

Ли Хунчжан, как всегда влиятельный и умиротворяющий, согласовал с французами привычные компенсации, на том война и была окончена.

— При этом нам не разрешается сделать ни одного выстрела, — со злостью сообщил Ланг своим Офицерам. — А теперь еще и это... — Он указал на бумагу, лежавшую перед ним на столе. — Ее величество направляет средства, предусмотренные для военного флота на будущий год, на строительство нового Летнего дворца.

Офицеры не знали, что сказать.

— Надо что-то делать, — заявил Ланг.

— Возражать Цыси бессмысленно, — заметил адмирал Дин. — Она — женщина с железной волей.