Женщина закатила глаза, и ей дали еще самую малость водки.

— Белая женщина находилась в доме нашего старосты Ван Суня, когда приплыли «боксеры», — начала она рассказ. — С ней была служанка. Когда «боксеры» потребовали от Ван Суня выдать белую женщину, угрожая спалить деревню, он пошел домой и поговорил с ней. Я не знаю, о чем они говорили, но через несколько минут женщина вышла из дома и подошла к «боксерам».

— Она вышла к ним? — изумился Сэньчолинь, капитан знаменных.

«Но это же была Хелен. Хелен Баррингтон», — подумал Роберт.

— Служанка вышла вместе с ней? — спросил он. Робертом овладела такая душевная мука, что он должен был что-то спросить, чтобы не сойти с ума.

— Нет, она была одна. Я стояла рядом и все слышала. Женщина подошла к «боксерам» и спросила, что они хотят от нее. Они ответили криками: «Смерть христианам и варварам». А она в ответ: «Я не варвар. Я родилась здесь». — «Но ты христианка, — закричали они. — Ты должна умереть». — «Я — Хелен Баррингтон, — безбоязненно сказала она. — Я — Хелен Баррингтон. Если вы причините мне вред, вам придется воевать с Домом Баррингтонов».

Женщина остановилась перевести дух. Роберт ждал, не смея предположить, что услышит дальше.

— Они уставились на нее, — продолжила женщина. — А она повернулась к ним спиной и направилась к дому. И тут один из «боксеров» сбил с ее головы шляпу, и ее волосы рассыпались по плечам. Они были как золото, высыпавшееся из мешка. «Боксер» схватил ее за волосы и швырнул на землю. Мигом подоспели остальные. Они сорвали с нее одежду и стали таскать вокруг деревни за волосы, смеясь и обзывая варварской свиньей.

— Они ее насиловали? — низким от волнения голосом спросил Роберт.

— Когда «боксеры» протащили ее за волосы вокруг деревни несколько раз и она покрылась пылью и кровью, то они взгромоздились на нее. Затем достали ножи и начали ее резать. Они отрезали ее груди, пальцы на руках и ногах, выдавили глаза и вырезали язык.

— Но она, вероятно, была уже мертва, — предположил Сэньчолинь.

— Я думаю, она была мертва, когда они закончили, — поправила его женщина. — Но не тогда, когда начали. Тем не менее, — добавила она, — когда они закончили, то отрезали ей голову.

— Кто-нибудь пытался ее спасти?

— Мужчины были слишком напуганы, ваше превосходительство.

— И все равно они спалили вашу деревню.

— Они увели с собой молодых людей, изнасиловали девушек и подожгли деревню.

— Что случилось со служанкой? — спросил Сэньчолинь.

— Они обошлись с ней так же, как и с женщиной варваров. «Боксеры» взяли с собой обе головы, — сказала жительница бывшей деревни.

— А что староста, этот, как его, Ван Сунь? Он скрылся?

— Они кастрировали его, а потом и ему тоже отрезали голову.

— Чего он более чем заслуживает, — сурово вынес приговор Сэньчолинь.

— Как давно все это произошло? — спросил Роберт.

— Много дней назад, ваше превосходительство.

— Мы будем их преследовать, Баррингтон? — задал вопрос Сэньчолинь.

Роберт сделал такой глубокий вдох, что ему показалось: легкие вот-вот разорвутся. Как ему хотелось пуститься за ними в погоню, посвятить остаток жизни преследованию мерзавцев, охоте на них, уничтожению их одного имени. И его по-прежнему ждало очень много важных дел.

— Мы пойдем дальше вверх по реке, — сказал он.

Они поднялись до миссии Скотта; здесь не было никаких следов «боксеров». Муррей Скотт выслушал то, что Роберт вынужден был ему рассказать, равнодушно.

— Она собралась ехать, — сказал он, когда Роберт закончил рассказ, — потому что ты посоветовал ей это сделать. Я ее предупредил: это безумие.

— Твою жену убили самым ужасным образом, — сказал Роберт. — И ты ничего не чувствуешь в связи с этим?

Скотт пожал плечами.

— Я предупреждал ее, советовал не делать этого, — повторил он. — Но она все равно собралась ехать.

— У нас еще есть здесь дела, Баррингтон? — спросил Сэньчолинь.

— Нет, — ответил Роберт.

Роберт вернулся в Пекин в конце последней недели июня и увидел, что в его отсутствие обстановка еще более обострилась. Подкрепление для охраны представительств — четыреста восемьдесят пять солдат и офицеров из разных государств: британцы, американцы, японцы, французы, бельгийцы — прибыло благополучно, однако сразу после этого «боксеры» не только разобрали железнодорожное полотно, по которому они приехали из Тяньцзиня, но и перерезали телеграфную линию, связывавшую столицу с побережьем.

Молодому Баррингтону сообщили, что был обнародован императорский указ, осуждающий действия «боксеров», однако генерал Нием по-прежнему не предпринимал никаких попыток разгромить их отряды или хотя бы пресечь продолжающиеся нападения на варваров и новообращенных христиан, встреченных на улице; убиты были уже десятки человек и среди них — немецкий министр и еще несколько европейцев, в том числе одна женщина, которую, как и Хелен, зверски замучили.

Роберт попросил аудиенции у Цыси, но она не захотела его видеть. Тем не менее ему удалось добиться приема у Жунлу.

— Ситуация сложилась серьезная, — согласился старый маньчжурский вельможа.

— Ее можно выправить одним росчерком пера ее величества, — возразил Роберт.

— Дело зашло слишком далеко, — настаивал Жунлу. — Ты знаешь, что флот варваров уже в заливе Чжили? Что они обстреляли форты Дагу и взяли их штурмом? Это первый акт войны. Ты знаешь, что из Тяньцзиня выступила военная экспедиция под командованием английского генерала? Это тоже акт войны.

— Вы объявили войну? — Роберт был ошеломлен.

— Нет, не объявили. Эти военные действия противоречат международному праву. Ее величество выразила варварам самый решительный протест.

— А что, по-вашему, будет, когда они прибудут сюда?

— Если они дойдут.

— Вы собираетесь противопоставить им Знаменную армию?

— Нет, я не собираюсь этого делать. Это варвары нарушают закон, а не мы.

— Ну, тогда... — Роберт хмуро посмотрел на генерала. — Боже мой! Вы хотите, чтобы «боксеры» воевали с ними?

Жунлу прикрыл глаза веками:

— Народ изъявил свою волю противостоять вторжению варваров, и мы ничего не можем сделать, что-бы остановить его.

— Вы посылаете безоружных крестьян на регулярные войска?

— «Боксеры» не так уж и безоружны, и их многие тысячи. А по нашей информации, у адмирала Сеймура только две тысячи солдат и матросов варваров.

— Все равно это будет бойня. Неужели вам безразлично?

— Мое мнение тут ни при чем, Баррингтон. Варвары сами накликали на себя беду. Они восстановили всю империю против себя и им придется отвечать за последствия.

— Хорошо, но вы в соответствии с вашими обязательствами по международным законам должны хотя бы направить отряд Пекинского полевого войска для защиты представительств.

— Я ничем не могу помочь представительствам. Им было рекомендовано, даже приказано уехать. Они отказались это сделать и теперь сами за все в ответе.

Роберт подался вперед.

— Генерал Жунлу, — искренне сказал он. — Это случилось до того, как я родился, но вы уже были на этом свете. Вы помните исторический факт, когда британцы направили группу на переговоры в Пекин в 1861 году, но она была схвачена и несколько ее членов убито? Британцы с французами разгромили Знаменную армию, взяли приступом Пекин, взыскали огромную контрибуцию и сожгли Летний дворец. То была расплата за убийство трех или четырех человек. Теперь попробуйте представить, что они сделают, если убиты будут все сотрудники представительств? В этих представительствах несколько сот человек. Из них добрая часть — женщины и дети. А у варваров особое отношение к своим женщинам и детям. Я вот что вам скажу: если вы позволите, чтобы эти люди погибли, то варвары спалят Пекин по самые уши ее величества.

— Варвары не станут действовать сообща.

— Я уверен, что в данном случае еще как станут. Они могут сколько угодно воевать между собой, но ничто не помешает им объединиться перед угрозой другой расы. Допустим, что они не объединятся, но британцы при любом раскладе будут действовать даже в одиночестве.