Вернувшись, он внезапно слег — подхватил малярию. Жар сменялся ознобом, нестерпимо болела голова, суставы словно выкручивало на дыбе. Но в передышках между приступами Джордж брался за перо и писал в Маунт-Вернон жене Лоуренса Анне, которая недавно похоронила годовалую дочь, старался ее подбодрить и извинялся за то, что не может приехать.
Когда Джордж поправился, вернулся Лоуренс, всё так же тяжело страдая от чахотки. С отчаяния он решил испытать на себе целебные свойства горячих источников, недавно открытых в Западной Виргинии. Туда уже начали совершать паломничества, ходили рассказы о чудесных исцелениях. Джордж поехал с братом.
Курорт ему совсем не понравился: темное, мрачное место, «очень неудачно расположенное на восточном склоне крутой горы и со всех сторон окруженное холмами, так что к четырем часам дня солнце уже садится, и до девяти-десяти над нами нависает туман». Трудно себе представить, чтобы в таких условиях можно было поправить здоровье, но кто знает? Пока Лоуренс пил воду и купался в горячих ключах, Джордж развлекался тем, что ездил «на разведку» по окрестностям, оценивая их взглядом профессионала. В конце лета они вернулись.
В октябре 1750 года Джордж впервые вложил деньги в землю, купив полторы тысячи акров в долине Шенандоа. Таким образом, уже в 18 лет, даже не достигнув совершеннолетия (наступавшего в 21 год), Вашингтон приобрел свою первую плантацию, на которой арендаторы или наемные рабочие выращивали кукурузу, пшеницу и табак. Какой успех для юноши, который совсем недавно был вынужден отказывать себе в поездке в столицу, потому что ему было нечем накормить коня!
Между тем Лоуренсу становилось всё хуже. Он решил использовать последний шанс: поехать на Барбадос в надежде на чудо — благотворное воздействие тропического климата. В те времена Барбадос был одной из самых процветающих британских колоний, а его столица Бриджтаун — третьим по величине городом в Британской Америке после Бостона в Массачусетсе и Порт-Рояла на Ямайке. Чахоточные устремлялись на этот остров в Карибском море, словно в санаторий.
Жена Лоуренса недавно разрешилась от бремени дочерью. Их предыдущие дети — Джейн (1744), Фэрфакс (1747) и Милдред (1748) — умерли, не прожив и года, рисковать жизнью новорожденной малютки Сары и ее матери никому бы и в голову не пришло, поэтому больного брата сопровождал в поездке Джордж, который должен был служить ему товарищем и нянькой.
Состояние Лоуренса внушало настолько серьезные опасения, что поездку решили не откладывать до конца сезона дождей (он продолжается на Барбадосе с мая по ноябрь) и отплыли прямо в октябре, хотя в это время в Карибском море бушевали страшные ураганы. На корабле Джордж вел дневник, занося в него пометки о бурях и штормах. После чрезвычайно утомительного и опасного плавания, длившегося целых 37 дней, их судно наконец причалило к берегам Барбадоса 3 ноября. Лоуренса тут же осмотрел доктор Уильям Хиллари, оптимистически заключивший, что пациента вполне можно спасти.
Братья сняли квартиру за городом, у капитана Крофтана, командующего фортом Якова. Посетив врача, они выехали из Бриджтауна «по вечерней прохладе». Джордж, впервые покинувший родные места, был поражен и околдован пышной тропической природой, яркими цветами, пряными и приторными запахами, новыми для него звуками и «прекрасными видами, открывавшимися пред нами на поля сахарного тростника, кукурузы, фруктовых деревьев и т. д. на фоне сочной зелени». За столом радушного хозяина он впервые попробовал авокадо и ананас и был восхищен тем, что на десерт за ужином подавали гору фруктов.
Капитан Крофтан ввел своих гостей в местное общество. Джордж впервые побывал в театре. Давали мелодраму Джорджа Лилло «Лондонский купец». Спектакль произвел на девятнадцатилетнего юношу сильнейшее впечатление, и впоследствии он заделался ярым театралом.
Лоуренс был слишком слаб, чтобы вести активную жизнь. Его сил хватало только на утренние прогулки с братом. В письмах домой он предавался унынию, тяготясь своим положением. «Один и тот же вид быстро надоедает. У нас нет никаких физических упражнений, кроме танцев». Но Джорджа захватил вихрь светских развлечений.
Однако он не тратил время попусту, а стремился пополнить свои знания в самых разных областях. Джордж заносил в записную книжку разнообразные сведения, которые могли пригодиться ему в дальнейшей жизни. В окно он видел, как по бухте Карлейль скользили величественные корабли, а на берегу солдаты выполняли строевые упражнения и ружейные приемы. Молодой человек внимательно осмотрел форт и записал в своей книжечке: «Он очень хорошо укреплен и оснащен тридцатью шестью пушками внутри оборонительных сооружений». Юный Вашингтон побывал на судебном процессе над одним рабовладельцем, полковником Бенджамином Чарноком, изнасиловавшим свою служанку. Полковника оправдали, но Джордж проникся антипатией к этому человеку «с огромным состоянием и скверным характером». Наконец, он записал для себя несколько замечаний по поводу стиля руководства губернатора Барбадоса — по его мнению, тот «не повторял ошибок своего предшественника и не давал повода для жалоб. Но в то же время, отвергая излишнюю фамильярность, он не пользуется горячей любовью».
Через две недели после приезда в дневнике Джорджа появилась тревожная запись о том, что он, похоже, «серьезно заболел оспой». Он пылал от жара, голова раскалывалась. Через пару дней верхняя часть лица и кожа под волосами покрылись отвратительными пустулами. Три недели юноша был прикован к постели, но благодаря тому, что при нем неотступно находился доктор Джон Ланахан, болезнь удалось превозмочь. Постепенно пустулы покрылись струпьями, потом корочки отвалились, оставив красно-коричневые следы. Джорджу, который и раньше не пребывал в восторге от своей внешности, было особенно досадно, что его крупный нос теперь изъеден оспинами, но он прекрасно понимал: надо радоваться, что он остался жив. 12 декабря доктор объявил ему, что он совершенно здоров.
Ровно через неделю Джордж отправился домой в Виргинию на корабле «Индастри». Ему предстояло еще одно мучительное путешествие по бурному морю. Юноша страдал от морской болезни; в довершение несчастий кто-то из команды обокрал его, когда он забылся тяжелым сном. К тому времени, как судно причалило к Йорктауну в конце января, Джордж совершенно возненавидел моря и плавания. Как хорошо, что он в свое время не стал гардемарином! Он остановился в Уильямсберге и нанес визит новому вице-губернатору Роберту Динвидди, одному из учредителей «Компании Огайо», к которому у него были рекомендательные письма. Он увидел крепкого, хотя и слегка обрюзгшего старика в парике, как выразился один остряк, с «лицом бывшего мытаря», с проницательным взглядом умных глаз, твердой складкой тонких губ и отяжелевшим подбородком. 58-летний шотландец, верный слуга короля и непримиримый борец со взятками и злоупотреблениями, пригласил гостя поужинать с ним и, побеседовав, решил сделать своим протеже.
Обзаведясь новым покровителем, Джордж помчался в Маунт-Вернон сообщить Анне огорчительную новость о том, что Лоуренс остался на Барбадосе, а болезнь, похоже, не хочет его отпускать. Словно утопающий за соломинку, Лоуренс цеплялся за последнюю надежду: чудо, не произошедшее на Барбадосе, может случиться на Бермудах. Шансов было мало, и Лоуренс мрачно сравнивал себя с «преступником, приговоренным к казни, но надеющимся на помилование».
Однако дела нельзя было откладывать до бесконечности: Джордж вернулся к своим обязанностям межевщика, а заодно слегка увеличил собственные владения — до 2315 акров земли. Возможно, он перетрудился или организм не вполне оправился после оспы, но вскоре он свалился с плевритом. Симптомы новой болезни страшно напугали Джорджа — он решил, что у него тоже начался туберкулез. Но мысли о смерти подтолкнули его к довольно неожиданному решению: он возжелал жениться. Его выбор пал на шестнадцатилетнюю Элизабет Фаунтлерой, чей отец был знаменитостью в графстве Ричмонд.
Выбор не менее неожиданный, поскольку Бетси не принимала его ухаживаний и вообще ни в грош не ставила небогатого застенчивого мальчика, разве что хорошего танцора. Но Джордж, привыкший решать важные дела с помощью старших, обратился непосредственно к отцу своей избранницы. В письме он сообщил, что намерен, «как только ко мне вернутся силы, ухаживать за мисс Бетси в надежде, что она отменит свой прежний жестокий приговор и переменится в отношении ко мне». Надежды оказались тщетны — Бетси не переменилась и нашла себе другого жениха.