- Джун, ты прости меня за любопытство, - замялась Лиза.

   - Ладно уж, спрашивай, пока я в хорошем расположении духа! - снисходительно разрешил Джун.

   - Скажи мне, почему у тебя всего одни трусики, и те черные?

   "Потому что я не планировал жить в одном номере с девчонкой. А этот экземпляр стащил у кого-то с веревки, как какой-то извращенец, - чтобы соседка не подумала, что живет с законченной грязнулей, не меняющей белья"

   - А что нельзя? Я зарок дала, - без колебаний ответил бельевой вор. - Буду носить одни и те же, пока не повстречаю любовь всей своей жизни. У нас так принято в Корее - давать зарок, чтобы желание исполнилось, и ждать. Это что-то вроде жертвы древним богам.

   - Каким богам? - заинтересовалась Лиза.

   - Покровителям доверчивых цыплят!

   - Опять отшучиваешься? просто интересно: такая модница, а с бельем плоховато.

   "Да ничего подобного!" - про себя возмутился юноша, но не обсуждать же с ней исподнее всерьез!

   А между тем, среди впечатлительных подростков - человек пять приехали с родителями или другими родственниками - и среди еще более впечатлительных студентовnbsp; - Я смотрю, ты в полном порядке, покорительница морей, - подошла бесшумно из темноты Джун. - Бодрая такая, приплясываешь, как боксер.

этим летом бродила страшная-престрашная история. О призрачных плавках, которые то появляются, то исчезают - на разных веревках, у разных домиков. Кто наденет такие, не увидев, что они не его, - исчезает навсегда. Когда Джун мельком услышал эту сказку, то подумал: "Исчезает, это ладно еще. Этот некто в женщину превратиться мог бы навсегда - вот что страшно!"

   И все-таки что-то с его наивным Цыпленком и чудом в перьях было не так. Она пару дней была грустная, хотя и виду не показывала. Чтобы ее приободрить, Джун подарил ей то розовое платье, которое давал ей примерить. Принять-то приняла, даже благодарила. Но настроения ей подарок не поднял. Может, все дело было в ухаживаниях поваренка. Днем Джун не мог как следует проконтролировать этот вопрос. Ему все время мешал любвеобильный Валентин. И ведь этот шутник ухаживал за ним, точнее за прекрасной звездой Ли Джун, исключительно из спортивного интереса. Ни капли мужского интереса брат Лизы, к счастью, к нему не испытывал. Но при этом стоило только Джуну показаться на улице - Валентин, с какой бы красоткой ни развлекался, спешил занять свою звезду разговором. Бить его было не за что, да и недальновидно. Отделаться от Самойлова, задавшегося целью, было практически невозможно. Вот и единственная женщина семейства Самойловых вбила себе в голову, что должна попробовать встречаться с Федором. Она даже у него совета спрашивала! Как сдержался - сам не понял.

   Случилось это почти сразу после их шуточной беседы о белье, утром в понедельник. Цыпленок выглядела такой миленькой и немного сонной, была одета еще во что-то белое, длинное и кружевное, что она сама обозвала пижамой.

   И вот, когда юноша любовался на чудо природы, которое уже считал своей девушкой как минимум, это чудо объявило, что собирается присмотреться к "Феде", ведь он "такой хороший".

   - Слушай, вы ведь с ним друг другу не подходите! Это ясно, как белый день.

   - Но он так хорошо слушает. И не смеется над тем, что я много говорю о живописи. И готовить мы любим оба.

   - Да этого недостаточно! И потом, ты же сама меня просила подсказать, если я увижу подходящего тебе человека, - Джун не терял надежды образумить Лизу.

   - Ну... ты ведь никого такого не встречала! - в ясных серых глазах мелькнуло какое-то странное выражение безысходности. И отчего Цыпленку грустить?

   - И не встретишь, наверное, - еле слышно добавила девушка. Джун и не разобрал бы этих слов, если бы не ловил каждое, чтобы понять, чего ему опасаться.

   - Поэтому я присмотрюсь к Феде. Даже просто хороший друг мне не помешает, - продолжила Цыпленок.

   - А дальше-то вы как общаться будете? Ты уедешь, а он останется.

   - Письма писать будем, звонить будем, навещать друг друга тоже можно. Только тебе не кажется, что рано думать о том, что будет дальше? - аккуратно перекинув через руку одежду, Лиза удалилась переодеваться.

   Вот так-то. И намерение свое девушка не поменяла - и целый вечер подряд сидела и болтала о каких-то шарлотках и крамблах с рыжим поваренком, пока Джун ненавязчиво прятался неподалеку, кутаясь в сувенир, оставшийся от братьев, - маскировочную сетку. Но, кажется, ничего недозволенного Федор не предпринимал. Попробовал бы он! Но и открыто препятствовать Цыпленку юноша права не имел. Она же не виновата, что ее сосед переоценил ее к себе отношение.

   Только Лиза на следующий день стала еще печальнее, чем накануне. Тогда-то Джун и вручил ей презент, уточнив, правда, что по вечерам такие наряды надевать не стоит, - кровососы слишком обрадуются. Комары то есть. Платье примерять второй раз Цыпленок отказалась, хотя и прижала его к груди, чему юноша немедленно позавидовал.

   А потом девушка просто спрятала наряд и ушла. Опять - разговаривать с Валентином. Конечно, Джун был за это ей даже благодарен. Хоть так ее настырный брат какое-то время не будет крутиться рядом с ним. Но это было странно.

   А может быть, настроение Лизы связано с их сеансами живописи. Только их, так как Леля и Купаву его прекрасная художница уже закончила.

   А может, она просто устала отдыхать. Или все-таки вспоминает о случившемся в воскресенье. Джун тогда погорячился, собираясь сразу уехать. Но кое-какие меры начал предпринимать. Полностью убедился в правильности своего предположения о том, кто помогал его активным родственничкам раздобыть его номер, а раньше сделал те неоднозначные фотографии. Вот только пока было неясно - известно ли им все или они в кои-то веки раньше него догадались хоть о чем-то - о его чувствах к Лизе - и решили разоблачить дурные наклонности своей младшей "сестры". Итак, поваренок. Именно у него была возможность и помочь двум клоунам, и залезть в контакты телефона Лизы. Зачем им понадобилось охотиться на него со снотворным? Если они все-таки в курсе всего - это тоже понятно. Он все равно скоро их найдет - не зря же два дня подряд носится по округе на своей красной малышке. Найдет и разберется по-родственному. А потом... в Татринск вернется совсем другой Ли Джун, и пусть только кто-нибудь встанет между ним и его девушкой. Убеждать он умеет - и Лизу убедит, сколько бы ему ни пришлось потрудиться.

   Очень странно. Лиза чувствовала себя очень странно. Ясно было, что для Джун она просто удобная соседка, возможно забавная, в чем-то полезная. Ничего больше. Значит, надо было как-то держать себя в руках. Общаться с другими людьми. Кое о чем Лиза завуалировано спрашивала Тин-Тина-младшего. Как бы он отнесся к людям с необычными вкусами? ("Ну... Лизка... я не людоед... А насколько необычный вкус? Тирамису или касторка?") Надо ли признаваться в своих чувствах тому, кто относится к тебе только по-дружески? ("Конечно! если признаешься особенно настырно и жалобно, то не только сама спать по ночам не будешь - твой жестокий возлюбленный будет в бреду метаться и вздрагивать от каждого шороха и скрипа"). Гадая, как бы помочь Джун в ее непонятной ситуации с Костиком и Жизелью, несколько туманных намеков девушка делала и об этом. Валентин заявил, что сериал, сюжет которого она ему якобы пересказывала, абсолютно оторван от действительности. Если уж парень открыто предпочел лысую девчонку с кривыми ногами (так Лиза замаскировала Толстушку) ее красивой подруге, блондинке с голубыми глазами и шикарной фигурой (так преобразилась в ее рассказе Джун), то последняя вряд ли может рассчитывать на что-то с его стороны. Брат, впрочем, дал и несколько вполне дельных советов, когда Лиза спросила, что может придать уверенности в общении и как лучше выглядеть во время серьезного разговора с любимым человеком.