— Лерка! — Мирра выскочила в халате и с отверткой, — ты чего! Бабушка спит еще….

— Отдай это тете Фире, и она меня таки простит, — Лера сунула подруге жизнерадостный букет оранжево-морковных гербер.

— Что случилось, котинька? — вышла в коридор бабушка Мирры. — Ой! Ой, какая красота! Боже мой! Боже мой! Лерочка! Котинька! — тетя Фира всплеснула руками, внимательно посмотрела на раннюю гостью и сказала. — Голодная! Я чай поставлю. Да?

— Спасибо, бабуль. Мы пока у меня посидим, хорошо?

— Боже мой, Боже мой, какая красота! Какая красота! — причитала женщина, удаляясь с букетом на кухню.

— Ты чего в такую рань-то? — Мирра залезла с ногами на кровать, нашла свои жуткие очки, нацепила их на маленький носик и уставилась на подругу огромными, большими и без того, а сейчас еще и увеличенными за счет толстых линз карими глазами.

Лера невольно улыбнулась. В мохнатом бежевом халатике и очках девушка была похожа на совенка.

— С Новым годом! — и фигуристка протянула то, что все это время прижимала к груди.

— Ой… Лер, а я…

— Ты — потом. Я знаю, что еще рано. Просто не хочу при всех. Открывай!

— Ну… я не знаю. Так… Так все красиво… — девушка не решалась испортить «феерию с какофонией».

— Открывай! Ну, давай же!

Мирра аккуратно развернула то, что принесла подруга и… Заплакала.

— Лерка… Ой…

— Ну ты таки хуже своей бабушки, честное слово!

Они обнялись, счастливые и растроганные. Мирра провела ладонью по щеке, вытирая слезы, и осторожно прикоснулась к блестящему, холодному стеклу…

Санкт-Петербург

Ворон

— Сколько раз тебе говорить, Кирюша! Не называй меня мамой на людях! Это какой-то фирменный магазин? Столько хоккеистов! А ты узнаешь кого-нибудь? Здесь есть именитые спортсмены?

— Нет. Не узнаю. Я все купил ма….

— Кирилл!

— Извини.

— А кроме амуниции для хоккея? Ничего не хочешь? Отец перевел деньги… Намекнул, чтобы я сделала все для твоего Merry Cristmas! Но… я тут подумала… А давай выпьем кофе? Пойдем!

Мама, как всегда, схватила сына под локоть и, едва удерживаясь на высоких шпильках, зашагала в сторону кафе танцующей походкой.

— Что у тебя такое кислое лицо, Кирюшенька? Улыбайся! Ну? Ну ради меня, а?

Кирилл лишь вздохнул. Мать всегда такой была — кокетливой, легкомысленной, вечно строила на людях из себя его девушку. Наверное, ей это льстило. Нет, ему, конечно, не жалко… противно просто. Мать была доброй. Давала денег столько, сколько он просил. Никогда не спрашивала зачем. Это было очень удобно. Вопроса с поляной никогда не возникало — это раз. Он всегда спонсировал ребят из команды, у кого с семьей проблемы — это два. Уважение опять же в команде. Он все-таки капитан. На все финансовые вопросы говорил, что решит. И решал. Многие знали, что он в некотором роде баловень судьбы, но никто его по этому поводу не задевал. От девушек, опять же, не было отбоя. Красивый, спортивный, богатый… Капитан команды — мечта. А он… Он не знал, куда от них деваться. Записки эти бесконечные.

С Лерой они даже не познакомились. Просто он успел. Вовремя. Первые заморозки. На пути к «Юбилейному» ступеньки снегом припорошило, а внизу — лед. Девчонка летела вверх тормашками. Если бы он ее не подхватил — точно что-нибудь сломала бы!

Он не ожидал такого прямого, внимательного взгляда. Не кокетничала, не улыбалась. Просто взяла и сказала:

— Спасибо тебе большое!

Пожала ему руку и пошла в женскую раздевалку фигуристок. Никаких: «Может, встретимся? Хочешь, я дам тебе номер своего телефона?» Ничего такого.

А потом начались съемки рекламы чемпионатов. Решено было сделать красочный ролик — хоккеист и фигуристка на льду. Выбрали его и ее. Она кружилась, он ехал и хмурился. Типа он весь такой суровый, а она вся такая грациозная…

Это, кстати, Леркины слова. Вот что-что, а чувство юмора у нее было! Они пили кофе после съемок, хохотали, болтали обо всем. Он проводил ее домой, проследил, чтоб не упала, и пригласил в кино. Все. Все было хорошо. Может, он бы и влюбился со временем… А так…

Когда к нему подскочили какие-то девчонки и стали спрашивать, что у него с Войсковицкой, он их послал: «Да нет у меня ничего с этой вашей Войсковицкой, понятно?! Больно надо…»

Грубо, конечно. Сам виноват, надо было сказать, что они дружат, и все. А он… Должен был догадаться, что девчонки эти очень свою соперницу любят, и записанный на айфон разговор этот ей перешлют. Теперь она на его звонки не отвечает.

— Кирилл! Ты меня слышишь?! Что тебе взять, говорю?!

— Кофе и чизкейк, — буркнул парень, поискал глазами свободный столик. Сел.

Разговаривать с матерью не хотелось, но деваться было некуда. Он скинул куртку, что-то упало. Он нагнулся. Поднял. Плеер. Леркин. Когда он последний раз ее провожал, девушка дала послушать какую-то музыку. Кажется, это играет ее подруга, скрипачка. А она под эту музыку катает. Точно! А потом… Они, конечно, не поцеловались, но… почти. И плеер так у него и остался. Старенький. «Сонька». Потертый. А что, если ей новый айфон подарить? Последней модели. Дорогой, навороченный, с кучей режимов, камерой и плеером? И музыки закачать. А на звонок поставить рождественскую песенку. Девчонки от этого сходят с ума. Купить плюшевого мишку, они от этого почему-то тоже с ума сходят, и пойти мириться. Скоро Новый год…

— Чиз-кейк! Твой любимый, черничный! И кофе. Вот.

— Спасибо, ма… Извини.

— Да ладно, тут уже никто не слышит! Я вот о чем… Отец прислал тебе в подарок внушительную сумму… Но зачем тебе сейчас машина, а? Это у них там, в Америке. А мы тут ведь совсем по-другому живем. У нас что главное? Квартирный вопрос. Ты уже взрослый. Тебе надо самостоятельно жить. Так что давай квартиру купим. Ты ведь не против?

— Я? Да нет… — Кирилл слушал мать в пол-уха, думая, какого медведя выбрать. Или, может, не надо медведя? А то она еще надумает Бог знает чего… Он, в общем-то, просто хочет помириться. Пока…

— И еще. Когда у тебя нет соревнований? Поедешь к отцу.

— Нет.

— Кирилл… Ты не понимаешь. Это вопрос уже решенный.

— Значит, он уже прислал деньги за то, чтоб ты меня уговорила?

— Кирилл! Да как ты можешь! Как смеешь мне такое говорить?! Отец тебя очень любит, он мечтает тебя увидеть!

— Пусть приезжает, — юноша пожал плечами, залпом допил ставший вдруг горьким кофе, — скоро этап в Бостоне.

— Но ты же знаешь, как он занят!

— Так он занят, или мечтает меня увидеть, мам?

— С тобой совершенно невозможно разговаривать!

— Согласен. Я пойду, мам.

— Ну хорошо, хорошо, иди. Ты ведь с друзьями пойдешь гулять, да? Мы встречаем на работе, в ресторане. Ты, конечно, можешь пойти с нами… Но тебе, наверное, лучше с ребятами? Да?

— Конечно, мам. До вечера.

— До вечера, милый! Пока-пока!

И так каждый год. Конечно, они соберутся с ребятами после двенадцати. Пойдут гулять. Но сам Новый год все встречают дома. В семье.

Мать врет, и он это знает. Она не на работе. Каждый раз она с каким-нибудь мужчиной. Он не злился, нет. Он — взрослый, а ей надо же личную жизнь налаживать. Но…

Если он вырастет и кого-то полюбит, то… То у него будет совсем другая семья. Дружная и теплая. И почему люди расходятся? Вот с Леркой… С ней можно построить семью? Она вроде ничего такая… Боевая. Принципиальная. Такая не предаст. Так… Айфон!

Санкт-Петербург

Подарки Антиквара

— Эсфирь Моисеевна, ну что же вы? Еще не готовы? Мы же с вами договаривались, что пойдем по магазинам. Давайте, одевайтесь, пока все не закрылось!

— Иду, Леночка, иду. Но как же девочки? Надо им сказать…

— Да оставьте вы их в покое! Лера, Мирра, мы ушли! — крикнула Елена Дмитриевна и, взяв женщину под руку, увлекла за собой.

Дверь Эсфирь Моисеевна так и не закрыла, потому что Леночка стала рассказывать о симпатичном продавце маленькой антикварной лавки, куда девочки забежали погреться. О том, что она там видела два чудесных кулона — маленьких, но очень изящных. Один в форме конька, а второй — скрипичного ключа. Елена Дмитриевна непременно хотела купить их для девочек. А держит ту лавку настоящий волшебник! Кругленький, толстенький, и с добрыми глазами.