Эффект: уменьшение здоровья на 5*3 каждую минуту.

Длительность: до излечения или час.

Совух навис надо мной. Его руки (или правильнее будет сказать крылья?) сжали секиру и подняли ее для нанесения максимально разрушительного удара. Я возвел ладони над головой и, как просящий милостыню аббат, взмолился всевышним силам на подсознательном уровне. Наверное, это общая черта всех людей, уповать на стороне вмешательство, верить в надежду, в богов.

Не знаю, высшие сущности помогли или просто так сложилось, но заклинание поспело ровно в тот момент, когда секира уже достигла своего пика и устремилась вниз. Я не стал задерживать магическое копье, отпустив его в свободные полет. Заклинание врезалось прямо в место, соединяющее голову с телом, в подобие шеи. Забавно было наблюдать, как тьма вгрызается в плоть, как она поедает, заражает смертоносной чернотой сантиметр за сантиметром с невероятной даже для замедленного режима скоростью.

Поздравляем! Вами убит «Королевский элитный совух-берсерк» 27 уровня.

Получен опыт 950 000

Интеллект +1

«Копье темного вампира» +1

Получен новый уровень!

Получено 5 очков характеристик

Темные точечки маны, достигнув своего пика, исчезли, оставив труп падать в воздухе. Руки бездыханного совуха плавно отпустили секиру. И только я успел подумать: «Ну, все. Победа!», — как заметил приближающуюся в слоумо секиру, угрожающую мне. Она поблескивала на красном заходящем солнце и как бы говорила, смеясь: «Хана тебе, дружочек!» Я ринулся вправо, сложив все свои силы в единый, практически молниеносный рывок.

Я почувствовал, что не успеваю, что моей ловкости не хватает, чтобы уклониться от предсмертной атаки врага. Сердце забилось сильнее. В ушах стоял устойчивый <дзи-инь>. Ноги чувствовали землю, руки — траву, а мозг — надвигающуюся погибель.

Я в самом буквальном смысле взмолился богам. Уверен, что здесь они существуют, уверен, что они в щелчок пальцев могут мне помочь.

Вы умерли!

Время возрождения 512 мин

Комната/выход?

— Черт! Черт! — я был готов хорошенько постучать по невидимой механической клавиатуре. Как говорят некоторые весьма непритязательные личности: «Пердак у меня знатно подгорел». А кто сможет остаться спокойным после такого? Нет, серьезно! Умереть от козни уже мертвого соперника, это же просто унизительно! Такого перса запороть, да таким ужасным способом. А вместе с персом, наверное, и себе жизнь. М-да… действительно, получается, что теперь мне придется все начинать сначала, а это трата такого огромного количества времени… наработки, конечно, есть. Но <цензура>! Как это, <цензура>, не справедливо! Я ж, <цензура>, не <цензура>, чтобы <цензура> как <цензура> <цензура>. Да <цензура> оно все конем. Чтоб эти <цензура> стражники сгорели в <цензура> Аду <цензура>! Чтоб их дочерей <цензура> сотня <цензура> демонов <цензура> во все щели!

…

— Так, спокойно. Не поломай аппаратуру. Я знаю, ты сейчас злой, но не волнуйся, я тебе чаечек сделал.

— Какой <цензура> чаечек!! — крикнул я, несмотря на то, что повысить голос оказалось довольно трудно. — Я тут <цензура> так <цензура>, что перед самим собой стыдно, а ты про чаек говоришь, — спокойствие начало понемногу приходить. В конце концов, и не такая херня в жизни приключалась.

— Да успокойся ты, кому говорю! Во-первых, тебе сейчас поесть надо, чтобы желудок о настоящей еде не забывал, во-вторых, чаек попить надо по аналогичным причинам, а, в-третьих, что для тебя самое важное, не улетела твоя бренная тушка в город. Не беспокойся. У тебя есть еще две или четыре жизни в зависимости от того, какая сложность у осколка.

Я с легким бурчанием принял чай. Теплый напиток приятным жаром окатил горло, пробирая мягкой мятой и, кажется, душицей. Я выдохнул. Жизнь налаживается.

— Значит, — решил уточнить я, откусывая кусок от бутерброда, — мне нечего волноваться?

— А вот тут ты не прав. Начнем с того, что помимо тела гиганта никаких питомцев у тебя нет, и не предвидится в ближайшее время. А если учитывать, что следующие противники просто обязаны быть сильнее предыдущих…

— Понятно, в общем, ситуация такая себе, но ты тоже не драматизируй: у меня еще в запасе, в астрале, есть парочка костяшек. Трупы здесь не пропадают?

— Не-а. Просто так, даже в осколках они день-два держатся, потом, правда, рассыпаются на ману, но то — потом. Ты успеешь десять раз его за это время воскресить, а то и угробить.

— Что там насчет еще одного бутерброда? — спросил я, усердно шевеля челюстями.

— Держи, обжора, — Чива протянул мне еще два куска хлеба, обильно сдобренные маслом, поверх которого лежала жирная колбаса. — Ты уж меня извини, кулинар из меня никакой, поэтому предложить что-то другое не могу. Максимум — яичница. Да и та подгорает.

— Не парься, сам же такой. Ты мне вот что лучше расскажи: что за плюшки сыплются за прохождения подземелья?

— Ну… — запнулся Чива, а затем продолжил с привычным для него научным рвением, — во-первых, чисто теоретически, это никакие не подземелья в привычном для тебя понимании. Местные называют эти места Осколками. Какой-то человек рассказывал на одном из форумов, посвященного этой теме, что это, вроде как, то ли душа какого-то злосчастного бога, то ли необычайное природное явление; в общем, не разобрать.

— Ближе к теме. Мне тут история вымышленного мира пока не так важна.

— Не торопись. У нас с тобой практически десятичасовое свидание, ничего не поделаешь. К тому же, откуда ты знаешь, что тебе пригодится, лишнее знание никогда не повредит, — я с укором посмотрел на Чиву. — Ладно-ладно, так вот: то, куда ты попал, — это что-то вроде небольшого мира, с теми же физическими законами и прочим. Вернее, нет… Это не совсем мир. Блин, да как же тебе… Короче, это что-то вроде проекции на наш мир… <цензура>! — друг нахмурился.

«М-дам… — Подумал я. — Если Чива матерится — пиши пропало».

— Короче, забудь все, что я тебе до этого сказал. Осколок — это территория, маленький мир, в котором, чаще всего, сохраняются привычные для нас законы физики и магии, однако взаимодействует непосредственно с нашим миром он довольно плохо.

— Теоретик из тебя, конечно, так себе. Между прочим, там мана не регенится. Стоит ли говорить, как это важно для всех кастеров?

— Не перебивай. Я тут, черт тебя побери, стараюсь для тебя изо всех сил. Короче, нельзя оттуда ничего вынести.

— А в чем тогда перфект от всех этих осколков?

— В опыте, наверное…

— Почему «наверное»?

— Да потому, что никто не проходил еще осколок, или старательно молчит об этом! — всполошился товарищ. — После определенного количества смертей осколок или закрывается и исчезает, или монстры в нем становятся раз в десять сильнее.

Мы помолчали около трех минут. Я занимался лучшим делом на земле — обжорствовал, а друг что-то искал в интернете на своем старом, пятидесяти пяти кубитном компьютере.

— Вот, полюбуйся, — воскликнул он неожиданно, я даже немного поперхнулся. — Ты у нас уже важная персона! На тебя охоту открыли. Пока можно несильно волноваться: ты сейчас лакомая добыча для всяких несерьезных охотников за головами, но бдительность просто необходимо…

— Почему несерьезных-то? — перебил я.

— …увеличить, — продолжал Чива. — А, что? Да потому, что оракулы на тебя наводку пока не дают. Скорее всего, это из-за того, что у тебя карма и честь высокая.

— Кто эт такие?

— Ну, я тебе про них рассказывал… непонятные чуваки с горы, самые сильные из которых по мощи равны некоторым божествам, но жизнью мирской не интересуются и только молитвы свои дрочат.