Аркадий: И у тебя, выходит, были причины не любить Амбразуркина?

Помидоров: Охо-хо, не любить! А за что это, скажите на милость, я его должен был любить? Никакой он был ни ученый, так, номенклатурный работник, чиновник. Говорят, что на Земле от таких бывает польза, не знаю, но уж на Луне от него точно один вред был. От него же только и слышно было: здесь копай, здесь не копай. Запрещал заниматься исследованиями, которые не были заранее утверждены на Земле. У него была утвержденная программа! Можно подумать, они там, на Земле, лучше знают, что нам здесь делать. Если заранее известно, что нужно делать, зачем вообще нас сюда послали. Но до его пустой башки это не доходило. Сколько раз я пробовал уговорить его заняться исследованием метеоритов. Здесь же они валяются грудами. Поискать следы органики. Это же не тема, а объедение. Можно и Нобелевку заслужить. А в ответ - нельзя и нельзя. Не утверждено.

Аркадий: А теперь ты в свое удовольствие займешься метеоритами. И никто тебе мешать не будет. Верно?

Помидоров: Конечно. А кто мне теперь запретит?

Аркадий: Итак, Амбразуркин запрещал тебе заниматься перспективным исследованием, а вместо этого заставлял к праздничному концерту готовиться. Какой гадкий.

Помидоров: Ненавижу я эту самодеятельность.(Поет дурным голосом) "Разные люди. Ты меня лучше. Я тебя хуже. Праздников нету". Вот уж издевательство, так издевательство. Да за меньшее...

Аркадий: Да за меньшее убивают. Так?

Помидоров: Я этого не говорил.

Аркадий: Но подумал.

Помидоров: Раздумья да мечты пока еще преступлениями не считаются. И потом - у меня правая рука в гипсе. Для стрельбы не приспособлена.

Аркадий: Это я понимаю. Но мотив у тебя был, признаешь?

Помидоров: Ага. Как и у других. Как и у других.

Аркадий: Мешал получить нобелевку и заставлял петь.

Лукин-Матфеев:Я не понимаю, что значит - у всех? И у меня, что ли?

Аркадий: Амбразуркин хотел присвоить твою философскую теорию. Разве не так?

Лукин-Матфеев молча разводит руками и садится в уголок.

Аркадий: Кстати, что у тебя с головой?

Лукин-Матфеев:Задумался не вовремя и о косяк задел. Больно.

Аркадий: Очень смешно. А может это Амбразуркин тебя поранил. Предположим, пришел ты к нему в гости, чтобы отстоять свое авторское право, а ему это не понравилось. Вот и  огрел он тебя по голове тяжелым предметом, а ты его за это пристрелил. Так?

Лукин-Матфеев:Ничего подобного. Задел о косяк.

Полубрат: А мне что инкриминируют? Неужели меня тоже подозревают?

Аркадий: А как же!Нам известно, что Амбразуркин намедни безжалостно раздавил любимого твоего Коперника да еще и посмеялся над тобой. Идеальным мотив. Разве не так?

Полубрат: У меня и в мыслях не было. Неужели из-за этого людей... (Не договаривает, понимает, что, конечно, убивают. Грустно взмахивает рукой и тихонько садится).

Помидоров: А я знаю, какой может быть мотив у Аркадия!

Лукин-Матфеев:Да ты что! Вот это номер!

Помидоров: Допустим, Амбразуркин догадался, что за все наши неприятности последнего времени, например, за взрывы сигнальных ракет, и за отравленный компот, и за странный выход техники из строя ответственен один человек, тот самый поганый злоумышленник, поймать которого нам пока еще не удалось. И человек этот – как догадался Амбразуркин, именно Аркадий. А почему бы и нет? Вот и пришлось Аркадию, чтобы избежать разоблачения, стрельнуть в Амбразуркина. А что - прекрасный способ замести следы.

Аркадий: Бред!

Помидоров: Не очень большой. По крайней мере, мотив выглядит разумнее, чем месть за раздавленного клопа. Правда, ребята?

Полубрат и Лукин-Матфеев вскочили со своих мест. Обвинение Помидорова показалось им более чем разумным.

Надеждина: Подождите. Как вы не правы! Вы же знаете, что Амбразуркин поручил мне расследование пакостей злоумышленника. Я должна решительно заявить, что Аркадий не имеет никакого отношения к происшествиям. Более того, должна признаться, что мне давно уже кажется, что все покушения были направлены именно против него. Вспомните. Это Аркадий должен был выпить отравленный компот. Полубрат вырвал стакан из его рук.

Полубрат: Да вроде бы так. Подтверждаю.

Надеждина: И на луноходе в момент взрыва по всем расчетам должен был оказаться Аркадий.

Помидоров: Пожалуй.

Надеждина: А это означает...

Лукин-Матфеев:Что вы - Галина Петровна Надеждина и есть стрелок!

Аркадий: Здравствуйте, приехали.

Лукин-Матфеев:Предположим, что Амбразуркину не давала покоя ужасная тайна госпожи Надеждиной. Разве мы в курсе, чем она на Земле занималась? А Амбразуркин мог по долгу службы разузнать лишнее. Не смотрите на меня так пристально, я стесняюсь.

Полубрат: Это что же получается, что мы все под подозрением?

Помидоров: Ты почему удивляешься? Я об этом сразу сказал.

Лукин-Матфеев:А может мы его сообща? По пьянке? И не заметили. Жизненная ситуация, как ни крути.

Помидоров: Говорил я вам, что расследование нам ни к чему? Проку от взаимных обвинений не предвидится. Давайте прекратим болтать без толку. Давайте сделаем вид, что никто не виноват?

Все (хором): Давайте.

Напряжение немедленно спало. Народ радостно и свободно загалдел. Лукин-Матфеев захотел прочитать стихотворение, Однако его отговорили. Помидоров достал откуда-то бутылку, надо полагать со спиртом. Но общее расслабление продолжалось недолго. Дверь в кают-компанию попытались открыть мощными ударами ноги. Всеобщее оцепенение можно понять - вроде бы все дома.

Полубрат: А это кого, спрашивается, несет? У нас все дома.

Лукин-Матфеев:Вот только инопланетян не хватало!

Помидоров: А может это они и хлопнули Амбразуркина? Не достигли взаимопонимания и хлопнули. У Амбразуркина был великий талант заводить себе врагов.

Аркадий: Что за бред! Помидоров, открой дверь, впусти гостя.