Коли вариант с таджикской семьей отпадал, надо было искать другие подходы, что он уже и начал делать. Последний день он всецело посвятил изучению прошлого Артемьева. На его столе лежали школьные фотографии Сергея, а также фото четырех предыдущих и четырех последующих выпусков бурсы, которую он заканчивал. Достать все это было довольно сложно, так как учился тот всетаки в Питере, а там уже совершенно другое государство. Но Дин связался со своим давним товарищем, очень авторитетным в западной столице человеком, Борей Подопригорой, который был чуть ли не первым советником по политическим вопросам тамошнего Президента. Тот кудато позвонил, с кемто переговорил, и теперь Дин имел возможность лицезреть славных выпускников военноморского учебного заведения такими, какими они были много лет тому назад: молодыми, еще во чтото верящими, еще способными любить и, наверное, служить отчизне верой и правдой. Он детально изучил каждое фото, и всякий раз ему казалось, что он нащупал чтото важное. Но что это было – понять не мог.

Дин вновь обратился к изучению документов, пересланных ему Настей.

«Молодец, девочка. Не подвела старика! – подумал он и улыбнулся. – Нет, нет. Еще повоюем!»

В «Криптосе» он ничего интересного не обнаружил: обычная контора, работают в основном женщины:

– Бухгалтер! Нет, вряд ли она както могла быть связана с Артемьевым. Правда, может быть, родственница? Но у него не было близких родственников. На любовницу тоже явно не тянет. – Он смотрел на фотографию полной пожилой женщины с химической завивкой, какую делали, наверное, лет тридцать тому назад. Нет. Отпадает. Не она.

– А это что за киска? – на него глядело миленькое личико с большими, слегка раскосыми глазами. – Алла Бурлаченко! Хм, какая! Но, скорее всего, опять мимо. Слишком молода. Вряд ли смогла бы так маскироваться. Да и зачем это ей? – Дин внимательно просмотрел весь список штатных сотрудников фирмы, так и не сумев ни за что зацепиться. Перейдя к внештатным работникам, он тщательно изучил досье на всех. И ничего: все какието безликие, серые, без серьезных биографий люди. Но ведь так и надо! Это же ширма, за которой прячутся истинные лица. Значит, помимо того, что здесь указано, есть другой список, с другими данными. А что, как правило, остается неизменным при создании легенды? Можно поменять все, но вот дату и год рождения лучше не трогать, да и имя можно сохранить. Итак, кто там по возрасту ближе всех к Артемьеву? Таких всего трое: Воинов 1978 года рождения, Неелов 1976го и Истратов 1973го. Фотографий их в документах не оказалось. Но они должны быть в «Криптосе». Он опять набрал Настю:

– Ребенок! Приветствую тебя и спасибо за помощь. Выручила. С меня причитается, – Дину не терпелось перейти к главному. Но он так не умел. Восточное воспитание.

– Ой, что вы, дядя Дин. Не за что, – чувствовалось, что ей была приятна его благодарность.

– У меня к тебе еще один вопрос. Как ты думаешь, возможно ли какимто образом заполучить фотографии их внештатных сотрудников?

– Думаю, да. На фирме установлен очень строгий пропускной режим. Проход осуществляется либо по специальным постоянным пропускам, разумеется, с фотографией, либо по удостоверению личности, но в этом случае копия удостоверения с фото обязательно попадает в компьютерную базу данных. – Насте нравилось общаться с Дином, который всегда давал ей возможность проявить свою компетентность. А это для нее было очень важно, так как ни отец, друг Дина, ни муж всерьез ее увлеченность работой в спецслужбе не воспринимали, предпочитая, чтобы она сидела дома, готовила и занималась ребенком.

– А как мне их заполучить?

– Все?

– Да нет, только трех человек.

– Скажите, кто вас интересует, и я попробую. Как скоро они вам нужны?

– Вчера, – Дин не преувеличивал. Он и так уже все сроки нарушил.

Через пару часов Настя скинула на его компьютер три фотографии. Двое сразу отпали, а третий, Истратов, его заинтересовал: жесткий холодный взгляд изпод сдвинутых бровей, нависший лоб, резкая складка у губ, немного выпяченный подбородок – это лицо показалось ему знакомым.

Он взял фотографию выпускников военноморского училища за 1995 год и стал тщательно ее изучать. Просмотрел раз десять – ничего. Хотя каждый раз казалось, что видит нечто похожее. «Надо выделить каждое лицо из похожих», – он отобрал 10 человек, имевших хоть какоето сходство с Истратовым, увеличил их изображение и путем обычного наложения начал сравнивать с Настиным снимком. Чутье его не подвело, через два часа кропотливой работы он нашел Истратова, правда, под другой фамилией. Но сомнений быть не могло: Истратов оказался Михаилом Глобенко, учившимся с Артемьевым и выпустившимся двумя годами раньше. Если ктото и помог Артемьеву скрыться, так это, безусловно, ГлобенкоИстратов. А значит, и вычислить Артемьева можно только через него. Дин набрал телефон Олега Милицына, с которым в свое время служил в ГРУ и с которым его связывало многое из той, прошлой жизни. У Олега было свое частное детективноохранное агентство, что в данном случае и было нужно Дину. После пятиминутного разговора по телефону он оделся, вышел из дома и направился к Милицыну в офис. Там они обо всем договорились: он передал Олегу фотографию Глобенко, сказал, где того можно найти, и попросил отслеживать все его телефонные звонки. Теперь оставалось только ждать результата.

Глава XXIV

Курзанов

«По мнению специалистов, рынок заказных убийств начал формироваться в России в конце 80х. И после этого развивается по циклическому закону. Первый пик приходится на 1993 год, когда было совершено около 250 таких убийств. Затем – 1999 год (155), 2008 (более 200), 2014 (около 350). Понятно, что это приблизительный подсчет: сыщики вычленяют заказные убийства из десятков тысяч, фиксируемых в графе „убийство и покушение на убийство, в том числе убийство по найму“. „Вычленение“, как правило, происходит спустя год, поскольку „наем“ признается таковым только после решения суда.

Эксперты считают: борьба за сферы влияния на построссийском пространстве не прекратилась с разделом страны и наиболее лакомых ее кусков. Спектр финансовых и коммерческих интересов жертв заказных убийств довольно разнообразен. Но вырисовываются некие тенденции. Так, особый интерес у заказчиков, судя по всему, вызывают свободные журналисты, владельцы оппозиционных изданий, представители критически настроенной интеллигенции, которых нынешние лидеры новых государственных образований и их ближайшее окружение считают своими личными врагами. Кроме того, жертвами становятся бывшие госчиновники, бизнесмены, связанные с прежним руководством РФ, и банкиры, непосредственно замешанные в разворовывании страны и ее развале. Но эти убийства больше тянут на акт казни, приведения в исполнение приговоров, пока неизвестно кем вынесенных, и, по данным статистических опросов, вызывают наибольшее одобрение у обывателя. Возникает вопрос – как подыскивают исполнителя „заказа“? В силовых структурах считают, что схема достаточно проста. Главное выйти на фирмуисполнителя. Ведь в этой сфере все происходит так же, как и в обычном бизнесе. Такие фирмы, как правило, скрываются под вывесками консультационных центров, консалтинговых контор, страховых агентств. На них „заказчик“ может выйти через посредника или через бывшего клиента. Поэтому чем выше репутация фирмы, тем дороже стоимость оказываемых „услуг“. Непосредственно же для исполнения важного „заказа“ привлекают профессионалов, прошедших Афган, Таджикистан, Чечню, Приднестровье, а также вооруженные конфликты последних лет на Кавказе, в Абхазии, на украинской границе и на Дальнем Востоке. Использование тех, кто не нюхал пороха, но в армии все же служил, или представителей преступного мира, то есть „быков“, обходится дешевле, но, по мнению специалистов, сопровождается целым рядом осложнений и для серьезного дела не годится. Именно поэтому эксперты и опровергают миф о том, что исполнителей убирают сразу же после убийства. Профессионала никто убирать не станет – слишком дорого и накладно. Их и так – единицы. А вот с теми, кто берется за эту работу, чтобы куш сорвать и побыстрее смыться, частенько так и поступают. Такого проще убить, чем платить ему отступные».