– Ну хорошо! А как всетаки объект будет доставлен на Большую землю? – перешел Бенетти к последней фазе операции.

– Мы исходим из того, что вся операция должна быть осуществлена недалеко от берегов Кубы. Более того, само научноисследовательское судно будет базироваться в одном из ее портов (вопрос согласовывается). Как только судно войдет в порт, объект будет помещен в специальный контейнер и доставлен на авиабазу в Варадеро, откуда вновь начались регулярные авиарейсы на авиабазу Чкаловская. Учитывая то, что после объединения страны база напрямую подчинена Екатеринбургу, а ее командующим назначен мой близкий друг и товарищ Жданов Виктор, вопросов с переброской объекта из Москвы в Екатеринбург не возникнет, – было видно, что ответ Дина удовлетворил Бенетти полностью.

– Теперь у меня вопрос, – вновь привлек к себе внимание Дин. – Сколько у нас времени на подготовку?

– Думаю, что месяца тричетыре, не более, – ответил Бенетти. – Я буду держать вашу группу в курсе развития событий. Всетаки выманить такого хитреца, как ваш объект, из собственного логова – задача не из простых. Но, полагаю, нам она под силу, – и он обратился за подтверждением к Руди Самиру, на что тот повоенному кивнул головой в знак согласия с мнением начальства.

– Ну вот и хорошо! А теперь давайте пообедаем, после чего разлетимся в разные стороны. Время отсчета пошло.

Глава XIX

Альбертыч

(Москва. 2010)

– Кто это? – спросила Алессия с дрожью в голосе. Ничего подобного она в своей жизни не видела.

– Это Альбертыч! – с грустью ответила Катя, склонившись над лежащим на полу мужчиной лет 45. Это был явно не нищий, не наркоман и не алкоголик. На нем были дорогие брюки и ботинки.

– Альбертыч – это что? – спросила она на автомате.

– Не что, а кто. Мой сосед. Классный дядька. Всегда такой ухоженный. Пахнет хорошо. И смотрел всегда так, с подтекстом… – Катя пыталась повернуть тело хотя бы набок, впрочем, не отдавая себе отчета в том, что делает.

– А почему у него такое странное имя? – пытаясь заглушить страх и недоумение, продолжала спрашивать Алессия.

– У русских все не как у обычных людей. У них не просто имя и фамилия, а есть еще так называемое отчество, то есть имя отца, которое они в знак уважения добавляют к основному имени. И Альбертыч – это значит сын Альберта.

– А почему его папу зовут понашему? Он что, был итальянцем?

– Да кто его знает, – Катя пыталась найти у бедняги хоть какието признаки жизни.

– Он живой? – и, как бы отвечая на ее вопрос, мужчина застонал.

– Живой! – обрадованно отреагировала подруга.

Девушки, не боясь испачкаться, подхватили мужчину под руки и осторожно подняли на ноги. На него было страшно смотреть. Все лицо в крови, нижнюю его часть покрывала растущая на глазах гематома. Приоткрыв глаза, он глупо улыбнулся, как это делают иногда приходящие в себя пьянчужки, и, ничего не понимая, уставился на Алессию.

– Ты кто? – спросил он сквозь сжатый рот. Алессия вопроса не поняла. И вообще ей было не до этого. Будучи профессиональным медиком, она сразу поняла, что у него посттравматический шок, что кровь в ушах, распухшая челюсть, гематома – результат сильнейшего удара, и что необходимо срочно вызвать на подмогу врачей. Все это она выпалила на чистейшем итальянском языке Кате. Альбертыч ничего не понял и опять потерял сознание. Он был довольно тяжел, и удерживать его становилось все сложнее. Благо Катина квартира была рядом. Она быстро достала ключи, открыла массивную дверь, и они втащили Альбертыча в прихожую. Сняв с него обувь и заляпанную кровью куртку, коекак доволокли до гостиной, где положили прямо в одежде на диван. Катя тут же бросилась к телефону. По ее тону и жестам можно было догадаться, что она звонит в полицию и врачам. Алессия прошла в ванную комнату, нашла на полке ватные тампоны и вернулась в красиво обставленную комнату. «Странные эти русские, – подумала она, – подъезд жуткий, а как только подходишь к дверям квартиры – Европа».

– У тебя есть водка? – Алессия рассматривала стоящие в баре бутылки, но не могла найти нужное.

– Водка у меня на кухне! – крикнула Катя, зажав микрофон телефонной трубки рукой. Алессия прошла на кухню, которая поразила ее чистотой, дизайном и современным оборудованием, открыла холодильник и достала бутылку «Столичной». Взяв водку, она вернулась в комнату, где на диване лежал уже заботливо прикрытый пледом Альбертыч. Все это время он находился в бессознательном состоянии. Его била жуткая дрожь. Алессия подошла к нему и положила руку на лоб: «Температура высокая», – констатировала она. Затем обильно смочила резко пахнущей жидкостью тампон и начала осторожно вытирать пятна крови и грязь с лица жертвы. Он сразу застонал. Через несколько минут ей открылось красивое лицо с правильными чертами: «А он ничего, этот Альбертыч», – с улыбкой подумала Алессия, продолжая свои манипуляции.

Через полчаса в дверь квартиры настойчиво позвонили. Спросив кто там, Катя открыла дверь. На пороге стояли трое мужчин и женщина. Алессия не понимала, о чем они говорят с Катей, но догадалась, что это были милиционеры. Вели они себя не очень корректно. Бросалось в глаза то, что сам разговор им был малоинтересен. Они не совершали никаких действий, столь часто показываемых в кино и описываемых в детективах: не смотрели через лупу на вещественные доказательства, не пытались найти какиелибо следы. Вообще ничего не делали. Поговорили и ушли.

– Чего хотели? – спросила Алессия, оставив в покое подопечного.

– Чего, чего!? Чтобы дела не было! – с досадой заметила подруга.

– Не поняла. Это как?

– А вот так. Я живу здесь уже более пяти лет, но никак не могу привыкнуть. У них милиция, ну типа нашей полиции, – поспешила уточнить Катя, – в основном занимается сбором денег. Ну, в общем, им неинтересно чемлибо заниматься, если за этим не стоит какаято материальная выгода. Поэтому дорожные полицейские, которых здесь называют «гайцами» или «гиббонами», потом объясню почему, в основном выходят регулировать движение для того, чтобы поймать нарушителя и взять с него штраф наличными и положить деньги в собственный карман, – Катя не без внутренней улыбки наблюдала, как у Алессии ползут вверх брови от удивления. Ничегоничего, то ли еще увидишь, подруга!

– А «менты», то есть, собственно говоря, полицейские, «менты» – это прозвище, они готовы помочь тебе чтото найти, если будут уверены, что их вознаградят. А поскольку такой уверенности у них нет, они особенно ничего и не ищут. Гораздо проще прикрывать какойнибудь нелегальный бизнес, проституцию там, наркоманов или иммигрантов нелегальных доить…

– Ты шутишь?! – с нотками ужаса спросила Алессия.

– Если бы. Я знаю все это досконально, поскольку делала репортаж по этой теме для «Рай Уно». ^[25]И поверь, в реальности все гораздо хуже. Они тебя так подставить могут, что лет пять в тюрьме проведешь и выйдешь оттуда инвалидом или калекой. Да и пытки у них – дело весьма обычное. И вообще, все у них тут летит в тартарары.

– И чего ты здесь тогда сидишь? Грязь, беззаконие, бардак.

– Но здесь интересно! Каждые полгода я езжу домой. Но уже после трех дней пребывания в Италии я начинаю скучать. У нас нет того драйва, который есть здесь. У нас все тихо и спокойно. Все по правилам. Здесь не кури, там не шуми, магазины только по расписанию, после десяти вечера все кабаки закрыты, в выходной никуда не попадешь. А здесь жизнь кипит двадцать четыре часа в сутки.

– Не боишься свариться в этом кипятке?

– Не боюсь. А потом здесь такие мужчины! Представляешь, они все еще считают необходимым ухаживать за женщинами, дарить им цветы, подавать пальто или шубу, приглашать в рестораны и кафе и при этом не ждать, когда дама расплатится за себя сама. Ласковые, нежные, щедрые, в первую очередь хотят удовлетворить именно тебя, а уж потом думают о себе любимых, как у нас.