Любомудров. Я и сам уже стал сомневаться в существовании такого сверхубийцы. Романтика молодости миновала. Возможно, что милицейские чиновники в разных городах, прикрывая свое бессилие перед преступниками, ссылаются на похожесть убийств и приписывают все преступления маньяку-гастролеру.

Корр. Но в последние годы сообщения из других городов об убийствах с особой жестокостью, по характеру похожих на приписываемые монстру, прекратились. Зато мы, к сожалению, довольно часто слышим о них в нашем городе. Может быть, монстр, или Выродок, как его еще называют в милицейской среде, обосновался в Петербурге.

Л. Если это так, то я постараюсь добиться вразумительного ответа от милиции и ФСБ. Общественность вправе знать правду и должна быть информирована о мерах, которые собираются предпринять органы правоохранения. Хотя, честно говоря, я все больше становлюсь скептиком.

Корр. Но если маньяк существует, вы возобновите охоту на него?

Л. Охота на маньяка — дело соответствующих органов. Мне интересно понять причины появления такого человека среди нас, мотивы, которыми ОН руководствуется. Хотелось бы услышать от него самого искренние объяснения своих поступков. Органы, даже если они и поймают ЕГО, никогда не скажут правды. Скорее всего, официальные объяснения будут сведены к обычному умопомешательству. Но, я думаю, что если бы такой человек существовал, ОН мог бы рассказать о себе много необычного. Хотя, еще раз повторюсь, на данный момент говорить о монстре все равно что рассуждать о Лохнесском чудовище.

Корр. Ловлю вас на слове, Игорь Дмитриевич! Давайте через газету обратимся к… даже не знаю, как ЕГО назвать… к господину монстру и предложим ЕМУ встретиться с вами на условиях полного сохранения конфиденциальности и гарантии его безопасности. Согласны?

Л. Безусловно. Если действительно откликнется тот человек, которого я разыскивал безуспешно на протяжении многих лет, и согласится на встречу со мной, то я могу дать честное слово, что ничего из того, что мой собеседник не пожелает увидеть в печати, не будет опубликовано. Естественно, что все сказанное останется тайной и для органов.

В течение следующих двух дней в редакцию позвонило пятьдесят три человека.

Люди генерала, прослушивающие телефон, измучились и озлобились на весь человеческий род.

В готовности находилось четыре бригады оперативников.

Едва бригада успевала возвратиться после ложного звонка, как ей снова приходилось ехать по следующему.

Звонили в основном из квартир, поэтому установить номер телефона и адрес не составляло труда. Проверяли даже звонивших детскими и женскими голосами, потому что психолог предположил, что Выродок может либо изменить голос, либо у него от природы может оказаться какой-нибудь недостаток голосовых связок.

Лишь один звонок был сделан из автомата, но приехавшая бригада застала в будке девятилетнего мальчишку, на полном серьезе заявившего, что ненавидит всех людей и будет их убивать.

Всего позвонили четырнадцать женщин, причем две из них действительно страдали психическими расстройствами, но, слава Богу, никого пока не убили, остальные — просто девицы, звонившие от нечего делать, „чтобы познакомиться с журналистом“. Одна, страдавшая от неразделенной любви, пригрозила убить и „его“ и „ее“ за коварный обман.

Из тридцати шести мужчин двое были в столь почтенном возрасте (семьдесят девять и восемьдесят три года), что выпадали из числа подозреваемых автоматически, хотя и сказали, что за свою нищенскую старость „готовы перестрелять всех демократов“. Остальные оказались обычными перезрелыми оболтусами и бездельниками. Одна девочка обиделась на родителей. Кроме девятилетнего человеконенавистника, еще один одиннадцатилетний парнишка позвонил просто так, „чтобы посмотреть, что получится“.

Если учесть, что каждый выезд обставлялся в соответствии со строжайшими инструкциями генерала „не рисковать“, „не лезть на рожон“, а просто тихо, мирно установить личность звонившего, под любым благовидным предлогом проверить документы и без пыли уехать, то можно себе представить состояние оперативников, мотавшихся по городу практически беспрерывно, жевавших на ходу сухие пайки, и все это для того, чтобы отловить очередного телефонного пирата.

Успенский тоже был зол, но повторял непрерывно: „Что Бог ни делает, все к лучшему! Не ОН и слава Богу. Опять все живые вернулись!“

На четвертый день к вечеру, когда журналист собирался домой, в редакции появился пацан лет двенадцати, который сказал, что корреспонденту Любомудрову он должен кое-что передать. Ему показали журналиста. Парнишка подошел к нему, попросил наклониться, долго что-то шептал, для удобства привстав на цыпочки и обхватив Любомудрова за пиджак. Любомудров почти ничего не смог разобрать. Мальчишка твердил что-то про отчима, который самый настоящий зверь, бьет мать и наверняка убьет их всех, если „дядя корреспондент не заступится“.

Любомудров наконец не выдержал и сказал:

— Да говори ты громче.

Но парень разревелся, сказал, что громче нельзя, потому что отчим стоит под окнами редакции и может услышать.

После этого парнишка стремительно сбежал.

Любомудров ошарашенно постоял, покрутил головой и полез в карман за сигаретами. Вместе с пачкой он вытащил конверт. Недоуменно повертев его в руках, журналист вдруг нахмурился и стал поспешно вскрывать его. Он вынул оттуда лист, посмотрел на него и снова спрятал.

— От НЕГО весточка? — спросил кто-то из коллег.

— Не знаю, не думаю, — ответил Любомудров и вскоре вышел из редакции.

Он шел, раздумывая, что бы мог означать этот листок? Снова чей-то розыгрыш? Не похоже. Вряд ли кто-нибудь из непосвященных знал этот характерный зигзагообразный знак. Органы о нем в прессу сведений не давали. Значит, это ОН! Но что может означать послание? Возможно, ОН хочет подтвердить, что вызов принял и в ближайшее время проявится лично? А может?.. О том, что в кармане у него, возможно, лежит смертный приговор, Любомудрову думать не хотелось.

Он знал, какой сделает следующий ход. Убивать журналиста ОН пока не будет. Наоборот, нужно подробно поговорить с ним. Пусть мир узнает не только о ЕГО существовании, в котором уже все убедились, но и услышит о великих идеях, которые ОН несет миру. Для того, чтобы идеи эти прозвучали убедительно, нужно, чтобы посредник, то есть журналист, убедился в их величии.

ОН, конечно, проведет с ним пару-другую встреч и, возможно, даже оставит в живых, если его жизнь не понадобится для великого Слияния. Если корреспондент сумеет проникнуться ЕГО величием! Но сначала надо проверить, не подсадная ли это утка. Конечно, ОН не боялся прямого столкновения с милицией или ОМОНом. Разве смогут они одолеть ЕГО в открытом бою?

Но не хотелось бы разочаровываться в задуманном.

ОН проследил за Любомудровым и через день после первого послания со своим личным знаком, означающим созвездие Змеи, принес и положил ночью в почтовый ящик журналисту пакет, в котором лежало объявление с просьбой поместить его в ближайшем номере „Криминального беспредела“.

Объявление было таким: „Продам квартиру. Смотреть вечером. Большая Пушкарская, д. 19“.

Успенский решил, что это приглашение Любомудрову на встречу. Но когда?

Любомудров считал, что это провокация. и решительно протестовал против того, что за ним постоянно невидимо следуют бойцы ОМОНа. Он никак не реагировал на объявление и не пошел на Пушкарскую. Тогда к нему в метро протиснулся мальчишка и на очередной станции, когда металлический голос объявил: „Двери закрываются“, сунул ему в руку листок и выскочил из вагона.

В листке говорилось: „Сегодня в 19 час. прогуливайтесь по Большой Пушкарской от дома 13 до дома 19“.

Любомудров не известил генерала о предстоящей встрече.

Но и встреча не состоялась. Напрасно журналист ходил по улице сорок минут кряду.

На следующий день генерал признался ему, что за ним снова наблюдали его люди. Раздосадованный журналист нагрубил генералу, но их помирил психолог, заверив, что теперь Выродок наверняка добьется встречи.