– Что это было?

– Что именно? – не понял Араб.

– То, что ты делал ночью. Тебе было очень больно, я знаю. Мы все это знаем. Но как ты сделал, чтобы боль ушла?

– Это сложно объяснить, – качнул головой Араб, – но, если ты видел, как я это делаю, то можешь и сам понять.

– Я не видел, – покачал головой мальчишка. – Мы не можем видеть. Мы просто чувствуем. Тебе было больно, и мы все это чувствовали. А потом ты начал делать чтото, что заставило боль уйти. Это всё, что я знаю.

– Ммда, – задумчиво протянул Араб, – похоже, нам есть чему поучить друг друга. Тогда давай начнём с самого начала. Откровенно говоря, я очень хочу есть.

– Женщины уже готовят утреннюю еду. Скоро нас всех позовут к столу, – пожал плечами Люк.

– Вы едите все вместе и в одно время? – удивлённо спросил Араб.

– Да. В племени всё делится поровну, ведь мы все одно племя, – ответил мальчик так, словно это было само собой разумеющимся.

– Это хорошо. Но что, если ктото не успел к столу или проголодался до того, как объявили общий сбор? Как они поступают в этом случае?

– Идут к женщинам и просят дать им какойнибудь еды, – пожал плечами Люк.

– И получают её?

– Да. Но это будет чтото простое. Кусок лепёшки и молоко или просто кусок холодного мяса, оставшийся от вечерней еды.

– Отлично. Кусок лепёшки и немного молока подойдут мне в самый раз, – улыбнулся Араб. – И если ты принесёшь мне их, то после еды я попробую объяснить тебе, что именно я делал ночью.

– Я спрошу у Чина, можно ли это сделать, – задумчиво отозвался Люк и, поднявшись, нехотя кудато поплёлся.

Удивлённо посмотрев ему вслед, Араб принялся ощупывать свои карманы, проводя инвентаризацию. Оказавшись в неизвестном месте, раненым, голодным, а самое главное – без оружия, он чувствовал себя словно голым.

Осмотр оказался неутешительным. Трубка, зажигалка, пачка трубочного табака и ничего, что можно было бы использовать как оружие. Будь он здоров, это обстоятельство не волновало бы его. Зачем оружие человеку, который сам по себе является оружием? Но сейчас, будучи почти обездвиженным, он очень хотел иметь в руках чтото надёжное. Например, пистолет.

Мысленно обложив все правила мироздания по матушке, он осторожно приподнялся на локте и внимательно осмотрел шалаш. Но аборигены оказались очень аккуратны. Всё лишнее из ветхого строения было убрано. Не было даже простого булыжника.

Мрачно вздохнув, Араб снова лёг, терпеливо дожидаясь решения вождя племени. Ожидание явно затянулось, когда неожиданно резкий, протяжный звук заставил его вздрогнуть и встревоженно осмотреться. Раздвинув ветви, из которых была сплетена стенка шалаша, он выглянул наружу.

Но люди не метались в поисках укрытия, а никаких других звуков, кроме пения птиц, не раздавалось. У шалаша прошуршали чьито шаги, и на пороге появился сам вождь племени. Следом за ним в шалаш вошёл Люк, неся в руках глиняный кувшин и глиняную тарелку с аппетитно пахнущей пищей.

Забрав у мальчика завтрак, Араб кивком головы поблагодарил его и с удовольствием впился зубами в поджаристую свежую лепёшку, которую Люк принёс, держа под мышкой. Даже всё ещё ноющие дёсны не заставили его сдержать желание срочно поесть. Быстро уничтожив всё, что ему принесли, Араб удовлетворённо вздохнул и, отдав тарелку Люку, глотнул молока из кувшина. Оно оказалось поразительно вкусным. Бросив на вождя удивлённый взгляд, Араб спросил:

– Что за животное даёт такое молоко?

– Наши боски, – пожал плечами вождь.

– Они большие?

– Да. Большие и лохматые. Боски – это наша жизнь. Мы получаем от них молоко, мясо, шерсть. Используем мы даже их рога. Из них получаются хорошие наконечники для копий. Прочные и острые. На босках мы перевозим наши вещи, запрягаем их в повозки и пашем землю. Не станет босков, не станет и нас.

– Понятно. А что за звук я слышал недавно? – задал Араб следующий вопрос.

– Это был сигнал к принятию утренней пищи. Услышав его, всё племя собирается у общего стола.

– И после этого вы ещё удивляетесь, как краги находят вас? Да вы же сами сообщаете им, где находитесь, – возмущённо сказал Араб.

– Но если мы не будем подавать сигнал, люди не будут знать, что еда готова, – ответил Чин.

– Вам нужно придумать другой способ собирать людей. Почему вы не пользуетесь своими способностями? Вы же слышите друг друга.

– Древние запретили использовать наш дар по мелочам. То, с чем может человек справиться сам, он должен делать сам, не прибегая к помощи дара. Это правило выполнялось очень много лет подряд и никогда не нарушалось, – торжественно ответил Чин.

– Древние правила – это очень хорошо. Исполнять их нужно. Но в случае, когда племени грозит опасность, от них нужно отступать, если они мешают, – медленно произнёс Араб, тщательно подбирая слова.

– Но эти правила завещаны нам предками. Они священны, – упрямо покачал головой вождь.

– А никто и не предлагает забыть их или отказаться от их исполнения. Я просто думаю, что древним вряд ли понравится гибель племени только потому, что оно продолжало упрямо исполнять все заветы. Ведь если не станет людей, то и соблюдать их будет некому, – продолжал настаивать Араб, понимая, что действовать в этом случае он может только убеждением.

– Всё равно. Это неправильно. Перестав соблюдать правило один раз, люди откажутся от него совсем. Как объяснить им, что это только на то время, пока есть опасность? Если в минуту опасности можно, то почему в другое время нельзя?

– Да потому, что от этого зависит их жизнь, – развёл руками Араб, понимая, что старик не просто упрямится. Ему приходится слушать то, что он всю свою жизнь считал святотатством. – Я понимаю, это идёт против того, что вы почитали всю жизнь. Но это жизненно необходимо. Пойми одну простую вещь: жизнь не стоит на месте. Если человек не будет меняться, приспосабливаться к новым условиям, он просто погибнет. Это не я придумал, но там, откуда я пришёл, это одно из главных правил существования.

– Разумом я понимаю, что ты прав, но сердце моё не готово принять такие перемены, – грустно ответил старик после долгого молчания.

– Почему? Ведь только этой ночью ты просил меня научить вас сражаться, одновременно говоря, что вы мирное племя. А ведь это тоже перемены. Пойми, не бывает так, чтобы они коснулись только чегото одного. Когда приходит время чтото менять, то менять приходится многое.

– Наверное, ты прав. Я слишком стар, чтобы легко принимать такие перемены, но я должен спасти племя. Это сложное решение. Знаешь, я даже начинаю жалеть, что встретил тебя, – криво усмехнувшись, признался старик.

– Неважно, кто именно придумал это, – пожал плечами Араб. – Рано или поздно твои люди сами пришли бы к такому решению. Я всю жизнь воевал. В разных странах, с разными врагами. Но я знаю точно, что когда стоит выбор между жизнью целого народа и его правилами, нужно выбирать жизнь.

– Я не хочу и не могу спорить с тобой. Ты воин, посвятивший себя войне, а я простой пастух. Всю жизнь я занимался выпасом стад и поиском новых пастбищ. Мне не сравниться с тобой. Но я твёрдо знаю только одно: с твоим появлением наша жизнь сильно изменится, – тяжело вздохнул Чин.

– Дело не во мне. Это просто жизнь. Рано или поздно эти перемены должны были придти. Так всегда бывает, – вздохнул в ответ Араб. – Но давай вернёмся к разговору о крагах. Как они охотятся на вас? Что используют как оружие? На чём ездят?

– Ты задал много вопросов, – задумчиво ответил старик. – Я попробую рассказать тебе, как они это делают. Обычно на охоту выезжает вся семья. Сам владетель, его жена, дети, братья, сёстры, племянники и племянницы. Все вооружены. Сопровождает их, как правило, свита из десяти охранников и множество слуг. Но охранники нужны только для того, чтобы охранять лагерь. Краги и сами отличные воины. Они владеют всеми видами оружия. Мы так не умеем. Они охотятся верхом на таргах. В руках у них пики, на поясе – длинные мечи и кинжалы. К седлу приторочены аркан и верёвка с грузом на концах. Эту верёвку они сильно раскручивают и бросают вслед бегущему. Верёвка опутывает ему ноги, и человек падает. Есть ещё несколько ножей, которые они ловко бросают. У них много оружия. Многих названий я даже и не знаю.