Бутылка Jack Daniels была уже на две трети пуста, когда Александр Назарович отметил, что ничуть не опьянел. Горе давило ему на грудь, и даже тонне выпитого виски не растопить ее, не унять боль, грызущую изнутри. На полпути в больницу, Фаерман-старший встретился с проезжавшей на встречу с включенными проблесковыми маячками машиной скорой помощи. Он не посигналил им, не сбавил ходу. И все же, в больницу Алиса приехала уже мертвой, о чем несколько раз пытался пояснить, глядя в выпученные не верящие глаза Фаермана, выбежавший к машине врач. Александр Назарович стоял неподвижно, уставившись в белую стену здания больницы, когда из Land Rover-а вытаскивали холодное тело его единственной дочери, когда укладывали его на носилки, когда закрывали простыней ее мертвецки бледное лицо. Нужно было звонить Олесе, жена обязана знать о случившейся трагедии, но руки отказывались набирать ее номер. Как рассказать ей о том, что спустя всего пару дней после ее отъезда, глава семьи допустил смерть их единственной дочери? Да и чего уж тут говорить, когда руки не способны были даже удержать этот несчастный телефон? Ноги стали ватными, во рту пересохло, язык, будто присох к небу. Домой Фаерман шел пешком, так и бросив машину открытой у подъезда к дверям больницы. По пути он зашел в большой винный магазин и купил бутылку виски. Конечно же, старину «Джека». Этот виски стал излюбленным напитком Александра, запав к нему в душу после услышанного рассказа о его создателе - мистере Джеке Дэниэле. Который умер от банального невезения и не достаточной развитости медицины в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году. Однажды, мистер Дэниэл пришел в свой офис, чтобы что-то достать из сейфа. Но, он не смог его открыть, потому что забыл комбинацию цифр. Освирепев от злости, Джек со всей силы двинул по сейфу ногой и сломал большой палец. Сквозь рану в кровь попала инфекция, а она, в свою очередь, его и убила. Какой можно было вынести из данного рассказа вывод? Да, выводов можно было бы сделать очень много. Говорить о контроле гнева или о том, что пароль следует запоминать тщательнее. И подбирать пароль надо такой, чтоб ассоциировался с чем-нибудь еще, например, с датой рождения супруги. Но, Фаерман, поразмыслив над историей гибели талантливейшего винокурщика, сделал один – главный вывод, следуя которому, с той поры покупал виски только под этой маркой. Почему именно «винокурщика», а не винодела? Потому что, мистер Дэниэл содержал именно винокурню – помещение для производства спирта, как водилось в те далекие времена, кустарным способом. Выйдя из магазина с бутылкой «Old No.7» - тем самым, за который мистер Джек получил на всемирной выставке, проходящей в штате Миссури, золотую медаль, и который тогда же был признан лучшим в мире - пить ее он начал еще с порога. Жгучая горькая смесь лилась в горло, как вода, не оставляя следов. Все выглядело так, словно не виски пил Фаерман, а вовсе, яблочный сок, или холодный чай, более подходящий тому по цвету. Дома было тихо ... непривычно тихо, казалось, даже большие настенные часы, висящие в зале, решили, что сегодня будут «тикать» шепотом. Несчастный отец семейства сидел на том же месте, где еще утром нашел свою дочь и завидовал невезучей судьбе Джека Дэниэла. Ему хотелось бы иметь дома большой прочный сейф, чтобы сломать о тот ногу и тоже скончаться от заражения крови, ибо наложить на себя руки был не в силах. Путь домой сопровождался сигналами множества автомобилей, чуть было не сбивших его, выходящего на дорогу на красный свет. Но, ни одна из машин так его и не сбила - а ведь он искренне желал этого. Как назло, Фаерману не встретилась, какая-нибудь шабутная группа подростков или уголовников, на которых бы он смог нарваться и встретить смерть из их рук. И даже сейчас, смотря на лежащее прямо перед ним на столе лезвие, то самое, коим Алиса покончила с собой, Александр Назарович не смел к нему прикасаться. Его ноги скользили в еще не до конца высохшей крови. Он потянулся к столу за бутылкой и не смог удержать ее. Бутылка со звоном разбилась о пол, смешав свое содержимое с кровью, но не размыв, а лишь увеличив и без того огромную багряную лужу. Александр протянул руку к полу и провел по нему ладонью, не обращая внимания на впивающиеся в кожу осколки, поднял ее к глазам, посмотрел на окрашенную в красный цвет ладонь. Кровь дочери, виски, собственная кровь – коктейль Дьявола, ни больше, ни меньше. Что ж, патентуй скорее, Сатана, пока, удивительно постаревший за последние несколько часов и уставший, подобно вьючной лошади, человек празднует свое горе!  

 - Ты со мной, моя милая. Папа всегда будет любить тебя. Ты всегда со мной, - выдохнул он, проводя окровавленной ладонью по бледному морщинистому лицу.

 - Я тоже люблю тебя, папочка, - сердце защемило, когда голос дочери раздался откуда-то из коридора. Без выражения, холодный и прямой, но, все же, такой родной и любимый, что слезы ... горя ли, радости ли? Или, скорее, негодования, если вообще можно было отнести к ним это слово, казалось, совсем не подходящее по смыслу. Но, именно оно и отражалось на лице убитого горем отца. Он не смел верить в происходящее и, в то же время, всем сердцем желал этого. Так, как же тогда назвать эти чертовы слезы?.. предательски защипав покрасневшие глаза, соленая жидкость текла по щекам Фаермана.

 Алиса очнулась от того, что кто-то с силой пнул ее в ребра. Боль пронзила мозг, она открыла глаза и испуганно уставилась на стоящую над ней фигуру. Рот открылся в порыве крика, но существо громко пробасило, «Заорешь – съем!». Голос его доносился не из закрытой искривленной пасти, простирающейся от уха до уха на огромной картофелеобразной башке. Он будто врезался в голову испуганной девочки, давя на барабанные перепонки изнутри. Алиса не закричала, а существо разразилось громким смехом, уже использовав для этого клыкастую пасть, раскрыв ее широко-широко, так, что половина головы запрокинулась назад. Похоже, что края челюсти картофелеголового граничили с затылком. Девочке сразу вспомнилась старая игрушка «PacMan», в которую она играла еще на «Dendy» -  в то время, венце технологической мысли игровой индустрии. Эта игрушка была хитом, круглая желтая голова без рук и ног, со ртом во всю голову бегает по коридорам и кушает вишенки. Голова существа была бледного кожного цвета, кожа покрыта жировиками и волосатыми бородавками. Глаза большие, с черными, как смоль, зрачками, постоянно бегающими в разные стороны, порой расходясь между собой в направлениях. Носа у существа не было вовсе, только две продольные дырочки над огромным ртом, в самом центре морды. Руки и ноги у картофелеголового имелись, а вот туловища Алиса не разглядела, будто и не было его вовсе. Руки и ноги произрастали из толстой шеи, с массивным волосатым кадыком. Может быть, шея и была туловищем? Девочка хотела было спросить, кто он, но вспомнила про предупреждение существа слопать ее за малейший писк и сдержалась.

 - Крапнек. Меня зовут Крапнек, девочка, - прочитал ее мысли картофелеголовый, - ладно, можешь говорить, как смертная. Ментально общаться еще успеешь научиться, времени у тебя теперь мно-о-ого, - протянул он и вновь захохотал.

 - Где я? Где папа? Что случилось?

 - Ты умерла, - коротко и исчерпывающе заявил Крапнек.

 Алиса закатила глаза и упала в обморок, попутно подумав, что в загробном мире тоже случаются обмороки и это как раз один из них..