Но вот тут Чернов решил навести порядок. Он подписал Указ о создании, в общем-то, продотрядов. Хотя на самом-то деле, их главной задачей являлось не добыча хлеба, а "пресечения нарушения частной собственности". То есть, разборки с крестьянами, поделившими помещичьи земли. Отряды формировались быстро. К началу октября мир с немцами и их союзниками таки заключили. Гансы остались сидеть в Польше, граница была проведена почти точно по "линии Керзона", то есть по границам СССР 1939 года. Турки вообще не выеживались, у них не та была ситуация. Так что Турецкая Армения осталась за Россией.

Правда, они явно играли в какие-то игры. А что? Османская империя - страна с вековой историей. И ведь когда турки захватили Константинополь, то большинство представителей византийской элиты предпочли принять ислам и служить новым господам. А уж византийская дипломатия - это просто высший класс! Там такие интриги заворачивались... Так что традиции остались. Вот вспомним Крымскую войну. Она началась как русско-турецкая - и наши туркам неплохо вломили. Но потом ввязались европейцы, и русские проиграли. Но вот кто получил в результате больше всего выгод? Англичане и французы, положившие под Севастополем тысячи солдат и угробившие на войну огромные средства? Или турки, которые добились запрета существования Российского ВМФ на Черном море? Вот и решайте - кто в этой игре был дураком.

Вот и здесь турки явно играли в какие-то игры. Я догадывался, в какие, но этот мир уже очень отличался от моего, так что выводы я делать опасался.

А что касается продотрядов, то в них косяком поперли офицеры и ударники*. Одни из них мечтали "усмирить возомнившее о себе быдло", другие просто не видели для себя перспектив, кроме того, чтобы ещё повоевать.

(* Ударные батальоны. Начали формироваться в 1917 году из наиболее боеспособных солдат как части прорыва. Сперва это были и в самом деле элитные подразделения, но потом дело сгубила наша вечная "компанейщина". В ударники уже зачисляли кого попало, а они снабжались гораздо лучше, чем иные части. За что их очень не любили. Так что эти бойцы оказались "чужими среди своих".)

Эти ребята начали наводить порядок.

* * *

Фрол сидел за столом и думал тяжкую думу. Дело было плохо. В Никифоровку, что пятнадцати верстах, пришел отряд офицеров. Там пожгли помещика и разделили землю. Так вот, этот отряд повесил троих самых активных, потом прошелся по дворам и выгреб всё, что было можно. Деньги, правда, за зерно дали. Но кому нужны эти фантики? Интересно, что кулаков-то не тронули. Наверно, они откупились*.

(* Факты дачи взяток представителям продотрядов имеются в огромном числе судебных дел советского времени. В иной истории вряд ли было иначе.)

И вот что теперь делать? Отряд шел в сторону Шапок. Защищаться - так в деревне было очень мало оружия, и ещё меньше патронов. Бой не выдержать. Висеть в петле старший унтер-офицер тоже не хотел. Конечно, можно и сбежать. Но Фрол понимал - в этом случае он в свою деревню просто не посмеет возвратиться. Ведь у каждого односельчанина будет до конца жизни стоять в глазах вопрос: ты, дескать нас подначил, а где был, когда пришлось за это отвечать?

И тут грохнула входная дверь. Вошел кряжистый человек в солдатской папахе и шинели. На плече он имел драгунский карабин, на поясе - деревянную кобуру "Маузера".

Человек, как положено, снял шапку и перекрестился на образа.

-- Здорово живешь, Фрол Михайлович! Не узнаешь меня? Ну, это понятно. Я в другом батальоне служил, но тебя-то на митингах видел. Матвей Герасимов меня зовут. Тут, слышно, у тебя плохое дело? ОфицерА идут?

-- Это верно.

-- А вот как ты смотришь, чтобы им хорошо врезать?

-- Было бы чем...

-- Люди есть? Об остальном не беспокойся. Мы, что надо, всё доставили. Пойдем на улицу, глянешь.

На улице имелось две телеги и одна бричка на которой стоял пулемет. Вокруг околачивалось человек пятнадцать людей, одного из которых Фрол сразу определил как офицера. Кроме того, был здоровенный человек в кожаной куртке с темным лицом и ещё один - с каким-то ящиков на треноге.

-- Вот, пришли мы тебе на помощь. Двадцать винтовок, патроны к ним. Да, знаешь, где взять помещичью бричку?

Это Фрол знал. После убийства помещика усадьбу всё-таки разграбили. Но Фрол отследил, кто и что утащил. Так бричку они нашли быстро, как и коней для неё. Приехавшие ребята быстро перетащили на неё с телеги ещё один пулемет.

-- Вот и отлично, -- подал голос офицер. Так, говорите, отряд идет сюда с Никофоровки? Пусть идут. А предлагаю вот что...

Офицерский отряд двигался до размытой проселочной дороге. Их было около ста человек. Настроение в отряде было приподнятым. Тут были, в основном, корниловцы. Им очень нравилось, как они навели порядок и наказали деревенское хамьё. Впереди лежали Шапки, где не только умение разграбили, но и помещика убили. Это точно спускать нельзя. И тут из леска, до которого было саженей сто, раздались беспорядочные выстрелы. Пара офицеров свалилось, остальные быстро залегли и открыли ответный огонь.

Но вдруг на гребень холма, находившегося в тылу расположения отряда, выскочили две повозки. Они развернулись - и с них открылся шквальный пулеметный огонь. Офицеры оказались в очень скверном положении по ним стреляли спереди, им лупили в спину. И ведь укрыться было негде. Примерно треть бойцов было выбито в первые минуты. Потом... А потом офицеры стал бросать винтовки.

Проверка действий тачанок в боевых условиях состоялась. Теперь можно было приступить ко второй задаче.

Я допечатал статью и испытал чувство глубоко удовлетворения. Всё-таки, это был мой первый реальный бой. Я сидел вторым номером у Андрея Савелеьва на одной из тачанок. Конечно, вряд ли кто-то из офицеров мог что-то нам сделать, но всё-таки было страшновато. То есть, это я опасался, а мой реципиент-то был храбрее Наполеона, я чувствовал, что ему просто хочется кого-то замочить. Но вот именно в момент данного боестолкновения наши сознания как-то слились. Теперь мне было всё равно - винтовки там стреляют или пулемёты. Как мне сказал Андрей, "у тебя появился фронтовой кураж".

Но главным было, конечно, не то, что мы перестреляли какое-то количество офицеров и спасли деревню Шапки от военного суда. Главное то, что мы набрали пленных. А у нас имелся с собой фотограф. Так что всех, кто вопил на тему, "вы вонючее быдло" мы аккуратно засняли. А таких воплей было много. Ну вот не хотели представители интеллигенции признавать крестьян равными себе. Так что теперь мы это всё опубликовали в наших газетах с заголовками "Чернов примеряет народу столыпинский галстук".

* * *

В эшелонах с демобилизованными, идущими на Питер, было смутно. Там прочитали газеты, более-менее сорганизовались и собрали Совет.

-- Ну, вот что? -- Обратился большевик Кондрат Константинов к членам Совета, -- доигрались ваши эсеры? Против народа идут!

Другие члены Совета тяжело вздохнули. В самом деле, крыть было нечем. Эсеры и в самом деле доигрались. Левая фракция поспешила заявить о выходе из партии, но от этого было не легче. В народе эсеров уже называли "черновские ублюдки".

Константинов продолжал:

-- Итак, мы идём на Питер и устанавливаем свой порядок!

Трудно сказать, насколько в событиях тех дней посуетились большевики, а насколько они были следствиям творчества народных масс. Но с утра 17 октября на Царскосельский вокзал стали прибывать воинские эшелоны. Из них выгружались очень злые солдаты. Они строились в колонны и двигались по Гороховой улице. Юнкера попытались преградить им путь, но именно в это время почему-то начали подходить разнообразные корабли с Кронштадта, с них выгружались матросы, которые быстро захватывали ключевые городские точки. Тут на сцену вылез Военно-революционный комитет, в котором видели большевики, левые эсеры и анархисты. Большинство солдат питерского гарнизона поддержало ВРК. Мы ведь тут совсем ни при чем, правда ведь? В общем, восставшие массы без особых проблем заняли Мариинский дворец. Чернов, вот гад ведь, успел свалить. Фактически власть оказалась в руках большевиков.