Он и Диана увидели щук одновременно и засмотрелись, любуясь совершенством их движений, пока, едва шевельнув плавниками, они мгновенно не исчезли где-то впереди.

- А вы говорили, что здесь нет рыбы, - заметила Диана.

- Я не говорил, что нет, - возразил он. - Я говорил, что мало. А такую щуку я здесь вижу впервые. Я вообще никогда не видел таких щук.

Было очень жарко, оттого, возможно, что мелкие водоемы аккумулировали тепло. И душно - от избыточной влаги, от присутствия массы растительности, зеленой, желтой и коричнево-гниющей. На солнце комаров почти не было. Но когда лодка входила в тень нависающих камышей, они набрасывались тучей. Пришлось достать панаму и низко надвинуть ее на глаза. Диане досталась бейсболка.

- Вы похожи на рейнджера в джунглях Вьетнама, - засмеялась она.

Часа через два они достигли длинного песчаного острова или, может быть, косы. В этом лабиринте мелей, островов и островков трудно было определить что-то наверняка. Солнце поднялось уже высоко, воздух дрожал над оловянно-блестящей водой, в протоках плавало марево испарений.

На белом песчаном берегу находились развалины какого-то древнего строения, очень похожего на церковь, если бы не стены из почти черного, дикого камня.

- Кому пришло в голову строить здесь церковь? - удивленно спросила Диана.

- Понятия не имею, - ответил он. - Но не думаю, что когда это строили, - он кивнул на развалины, - здесь еще не было воды. Бокатер наступает.

На берег они высадились после утомительного и безрезультатного поиска в окрестностях. Они не знали толком, что ищут, но самолета, во всяком случае, здесь не было, или им не удалось его обнаружить. Теперь они, разложив на тряпице провизию, отдыхали возле небольшого костра из хвороста, над которым закипала в котелке вода для чая.

- Почему человек гибнет, соприкоснувшись с бесом? - спросил он, продолжая начатый накануне разговор.

- Потому что рушится выстроенный им тоннель реальности, - ответила Диана. - Он просыпается, отвращая свой взгляд от игрушек внешнего мира и обращая его внутрь. И там, - она усмехнулась, - он знакомится с настоящим ужасом.

- Почему же ужасом? - недоуменно возразил он. - Вы же говорили, что внутри свет.

- Внутри - свет, - ответила Диана, - Но для человека, всю жизнь перемещавшегося между несколькими нейронами мозга, словно мошка в конусе света от настольной лампы, это - тьма. А во тьме бродят чудовища. Сознание человека, расколовшись, не способно удержать вес мироздания. И он гибнет под обломками собственного “Я”.

- Из чего же построен тоннель? - спросил он.

- Из слов, - ответила Диана. - Мир человека - это знаковый, символический мир. Это консенсусная реальность, состоящая из слов, употребленных неправильно или со злым умыслом. Будучи всего лишь знаковой системой, мир не существует нигде, кроме сознания. Но, будучи консенсусным, он - непобедимая реальность, - Диана расхохоталась. - Человек расшибает свой лоб об пустоту, господин сочинитель, - она перестала смеяться. - Но у нас, кажется, гости.

К берегу пристала плоскодонка и из нее, улыбаясь, как пара тронутых гнилью трупов, уже выбирались давешние знакомцы.

- Какая встре-е-е-ча! - приближаясь и юродски топыря кисти рук, заблеял фиксатый.

- Чайку попьем, - уверенно заметил второй, в руке у него покачивалась пила, ржавая, но с белыми, хищно отточенными и разведенными зубьями.

Они плюхнулись возле костра второй, умостив свою пилу на коленях, сразу по-хозяйски потянул к себе рюкзак, а фиксатый ухватил бутерброд и начал заталкивать его в пасть.

- Кушайте на здоровье, - улыбнулась Диана.

Он смотрел, как фиксатый давится бутербродом и мучительно сожалел, что не прихватил с собой “Вальтер”. Долго, однако, ему сожалеть не пришлось.

- Возьмите, пожалуйста, - сказала Диана, протягивая еще один бутерброд, и вдруг уронила его в костер. В следующее мгновение пила, лежавшая на коленях у второго, оказалась в ее руке, и она нанесла страшный, режущий удар по его лицу. Фиксатый еще тянул лапу за бутербродом, когда зубья пилы порвали его сонную артерию, и в воздух брызнул фонтан крови. Человек с разрубленным лицом упал на спину, хватая себя за уши. Потом к небу взлетел его пронзительный крик. Фиксатый вскочил и, петляя на подгибающихся ногах, слепо бросился куда-то к воде. Но упал, не добежав до нее двух шагов. Диана не спеша приблизилась к кричащему, лицо которого напоминало экзотический алый цветок с торчащими из него тычинками белых костей, и добила его несколькими ударами пилы по горлу. При этом ей пришлось почти отрубить ему кисть одной руки.

- Ну вот, - хрипло сказал он, пытаясь иронизировать, и прокашлялся, чтобы скрыть некоторую дрожь голоса, - теперь меня на самом деле есть в чем подозревать.

Случилось так, что он не боялся крови. Случилось так, что он вообще мало чего боялся. И сейчас дух его был спокоен, но тело, шокированное скорой и кровавой расправой, сотрясала нервная дрожь. Ибо нельзя иметь все сразу, дух возрастает в мощи за счет плоти. И наоборот.

- Да бросьте вы, - отмахнулась Диана, садясь возле костра в метре от только что убитого ею человека, у нее даже не участилось дыхание.

В это время закипела вода в котелке и она, чтобы заняться чаем, не глядя, бросила через плечо пилу с приставшими к зубьям кусочками кости и кожи, которую все еще держала в руках.

- Мы найдем место поглубже, - сказала она, всыпая в кипяток горсть чаю. - И разместим их на дне, - она усмехнулась, - на радость щукам.

- Щуки не едят мертвечины, - машинально возразил он.

- Какая же это мертвечина? - Диана удивленно приподняла брови. - Свежее мясо. Хотите попробовать?

Он молча посмотрел ей в лицо, пытаясь определить, насколько она шутит. Но не определил.

- Вы никогда не думали, - со смехом продолжала она, - что мясо - это единственное моральное оправдание убийства? Ведь в большинстве случаев люди убивают людей по совершенно дурацким поводам, например, политическим. Или вообще без повода. Вот эти двое, - она указала большим пальцем через плечо, - беглых шакалов убили бы нас просто так, для развлечения. О, как бы они повеселились с нами! - она развела руки в стороны. - Здесь, в этих безлюдных местах. Вы же нобльмен, эстет. Вам бы не доставило удовольствия валяться связанным и смотреть, как они насилуют меня с двух сторон, а потом вспарывают, от влагалища до горла, - она показала пальцем, как.

- Не доставило бы, - глухо подтвердил он.

- С вами, - заметила Диана, - они без сомнения поступили бы точно так. Или еще хуже, если бы вы успели разбить кому-то из них нос. Как странно, - сказала она, помешивая чай камышинкой. - Ведь у этих людей есть дух.

- Уже был, - возразил он.

- Есть, - настойчиво повторила Диана. - Но эти твари не имеют к нему никакого отношения.

- Почему? - спросил он, принимая от нее чашку с чаем.

- Потому, что при жизни, - ответила она, - их сознание было сосредоточено в теле. Теперь тело умерло, и сознание частично переместилось в душу. Душа - животное. Сейчас оно рыщет вокруг, - Диана указательным пальцем совершила в воздухе кругообразное движение, - в панике и не понимая, что происходит.

- Оно может принести нам вред? - спросил он.

- Теоретически, да. Но практически оно будет скулить и ползать, пока не сдохнет от голода. В древности люди знали, что происходит после смерти. Поэтому их души, сохранившие полное или частичное осознание, могли паразитировать на живых. Но не души этих кретинов, - она пренебрежительно показала большим пальцем за спину.

- А что же их духи? - спросил он.

- Собственно говоря, - ответила Диана, - это не духи - их, а они - творения духа. Явно неудачные. Теперь пара свободных духов предпримет еще одну попытку. Кто знает, - усмехнулась она, - может быть, в следующем воплощении эти двое станут великими аскетами. Или спасителями человечества. Что, впрочем, маловероятно. Поскольку прежде, чем из дерьма вырастет цветок, дерьмо должно перестать быть дерьмом.