Земляной вал, окружавший посёлок, был высотой всего‑то сажени три. Да по верху шёл каменный забор, взрослому человеку по грудь. Вот и вся защита. Ворота, правда, были крепкие. Сбитые из расщеплённых вдоль двадцатидюймовых брёвен, скрепленных металлическими полосами, они являли собой довольно серьёзную преграду для штурмующих, буде такие появятся. Сейчас они были распахнуты настежь и никем не охранялись. «Понятное дело – деревня» – неодобрительно и скорее по привычке, отметил я.

Оставив отряд в трактире отдохнуть и подкрепиться с дороги, я разузнал у трактирщика, где именно находится дом деревенского старосты и направился к нему.

Староста оказался мужичком невысоким, сухощавым, лет под шестьдесят с полуседыми волосами до плеч. Глаза у него были умные и смотрел он внимательно. Мне он сразу же понравился. С умным человеком и разговаривать приятно. При знакомстве староста назвался Будиром. Я назвал себя. Так и познакомились. Разговаривали у старосты в доме, в большой комнате, сидя за столом и попивая местное пиво с вяленой рыбой, деревенским хлебом и зажаренными орешками.

– Значит, говоришь, пост у нас ставить будете? – староста в разговоре, не чинясь, сразу перешёл «на ты». Ну, а я и не возражал.

– Ну, не совсем у вас… Дальше к перевалу. Чтоб и ту сторону хребта видеть. Есть там такое подходящее место?

– Есть, – кивнул староста, – я тебе проводника дам. Он покажет. Думаю, место тебе понравится.

Посидели, помолчали. Хлебнули ещё пива. Закусили рыбкой.

– Откуда здесь рыба‑то? – поинтересовался я.

– А там, если вправо от посёлка уйти, час ходу, речушка с гор стекает. Поглубже той, что в ущелье течёт. Да и пошире раз в несколько. Вот там и берём…

– Понятно… А что, горцы сильно озоруют?

– Бывает, – вздохнул староста, – но у них так… По сезонам. В основном – осенью, как урожай соберём. Ну, и зимой тоже, бывает, наведываются…

– Как отбиваетесь?

– Да это уж как придётся… Их ведь, чем раньше заметишь, тем лучше подготовишься. Теперь вот вы за ними приглядывать будете. Всё нам легче.

– А караула у ворот нет, – как бы невзначай заметил я.

– А сейчас и не надо, – отмахнулся староста, – им сейчас и приходить‑то незачем. Сами прошлогоднее доедаем. А они добычей в горах кормятся.

– Понятно… Ну, что ж. Тогда давай в дружбе жить. Вот за то и выпьем! – поднял я кружку с пивом.

– А чего ж за дружбу‑то не выпить, – охотно согласился староста, – за дружбу – это святое дело!

Чокнулись, выпили, закусили.

– А живёте чем? – поинтересовался я.

– А кто чем, – охотно отозвался староста, – кто поле пашет, кто скотинку разную да птицу выращивает. И пчёлки имеются. Луга здесь хорошие, горные, медоносные. Опять же, храм Единого и Всевышнего. Со своим жрецом, понятное дело. И даже торговая семья имеется. Они когда‑нито и к горцам по торговым делам хаживают.

– И не боятся? – удивился я.

– А чего им бояться? Их горцы не трогают. Потому как купцы им товары нужные привозят. А пограбишь их один раз, больше вообще никто не придёт. Вот и сиди там, в горах, сам себе господином…

– Понятно, – кивнул я, – ну, спасибо тебе, Будир, за хороший приём, за разговор душевный. Пойду я. Давай своего проводника. Дальше поедем.

– Да куда ж ты, на ночь‑то глядя? Тебе с обозом твоим туда часа два ещё добираться. Да пока там устраиваться будете… А у нас в горах темнеет быстро. Лучше уж вы у нас ночуйте. А завтра с утра и поедете. Куда тебе спешить? Чай, не на пожар.

Я почесал в затылке (соображение было вполне резонным), подумал и согласно кивнул.

– И то верно. Останемся у вас до утра. Передохнём, баньку примем. Банька‑то у вас есть? А то мы, почитай, третий день в седле.

– А как же! – развёл руками староста, – у нас в каждом дворе своя баня. Будет вам и где помыться, и где угоститься.

– Ну, вот и отлично! – настроение у меня заметно повысилось, – пойду к своим, порадую.

– Пойди, порадуй, – согласился Будир, – а мы тут пока всё подготовим…

На подходе к таверне моё внимание привлёк сильный шум, долетавший из помещения через раскрытое окно. Явно были слышны отдельные недовольные выкрики и ругань. Почуяв неладное, я ускорил шаг и, одним прыжком взлетев по ступеням крыльца, рывком распахнул дверь. В нос тут же пахнуло запахом жареного мяса, чесночной похлёбки, пивным духом и ещё какими‑то травами. А уши резанул чей‑то отчаянный крик:

– Давай его сюда! А то всех перебьём!

И знакомый голос Грызуна в ответ:

– Пасть закрой, гнида! Оботрешься!

У дальнего стола, полукругом, стояли мои орёлики с мечами наголо. Обступив их со всех сторон, бушевала подвыпившая толпа, вооружённая кто чем ни попадя. Бушевать‑то бушевали, но вперёд не лезли. Всё ж таки воины перед ними, не горцы полудикие. Кто знает, чем это всё обернётся…

– Отставить! – рявкнул я так, что на мгновение в таверне повисла звенящая тишина.

Пользуясь моментом, я вломился плечом в толпу местных мужиков и, растолкав их в стороны, через минуту оказался между ними и ощетинившимся десятком. С некоторым удовольствием для себя отметил, что тут же находились и оба обозных, вооружённых длинными ножами. Молодцы мужики, не бросили моих пацанов.

– Ну, и что тут происходит? – поинтересовался я, уперев руки в боки и оглядываясь по сторонам, – кто объяснит?

– А ты сам‑то кто таков будешь? – послышался чей‑то голос, – командует тут…

– А я и есть их командир, – охотно отозвался я, – сержант Лейб‑гвардии Его королевского величества Конно‑пикинёрного полка.

Ну, тут я, конечно, маленько загнул. Всё ж таки, по чести говоря, меня из полка уже с полмесяца, как отослали. Но местному населению такие тонкости знать не обязательно. Зато мне весу в их глазах прибавит.

– А Вы тоже хороши, – обернулся я к своим, – чуть что, сразу за мечи хватаетесь. Не могли простым мордобоем обойтись? Тоже мне, нашли себе противников, – с некоторым пренебрежением добавил я.

Само собой, всё вышесказанное предназначалось вовсе не для моих разгильдяев, а для местных мужиков, тесным кругом обступивших нас и чутко прислушивавшихся к каждому моему слову. Похоже, моя последняя фраза несколько смутила мужичков. Всё ж таки, что не говори, а перед ними десяток солдат армии Его королевского величества. Кто его знает, на что они способны…

– Не нравится тебе мой солдат, сам суд не чини! – продолжил я между тем, обращаясь уже напрямую к местным, – подойди ко мне, я разберусь. Виноватого накажу. У меня на то и сила, и власть имеется! А у тебя эта власть есть?

– А мы тут сами себе власть! – отозвался крикун, – сами правим, сами судим! Верно, народ?

– Что ты сказал? – прищурился я, – сам себе власть? Может, тебе и Его монаршее Величество не указ? Уж не шпион ли ты вражий, народ мутить подосланный? Отвечай!

Мужичок, понявший, что сгоряча сболтнул лишнее, поспешил от греха подальше скрыться за соседскими спинами.

– Ты, мил человек, не шуми, – примирительно прогудел в бороду высокий и дородный мужик, – у нас тут лазутчиков вражьих нету. Мы все друг дружку давно знаем. Ну, брякнул дурак не подумавши… С кем не бывает!? А вот ежели ты и впрямь их командир, то уж и рассуди по чести. Что б, значит, и народ не в обиде, и твоим наука…

– Так, понятно, – обвёл я взглядом всю толпу, – тогда, для начала, все разошлись! Говорить только с тобой буду. Остальные молчат и в разговор не лезут! А вы, – я повернулся к своим, – мечи – в ножны.

– Ага! Сейчас! – оскалился Грызун, – я такие дела знаю. Только спрячь перо, тут же на куски порвут…

– Ты что, не понял? – прошипел я, разворачиваясь к вору всем корпусом, – по‑другому объяснить?..

Грызун глянул в мои наливающиеся чёрным туманом глаза, затравленно бросил короткий взгляд по сторонам и через силу, ломая себя, медленно всунул меч в ножны. Потом судорожно выдохнул и рухнул своим тощим задом на скамейку, стоявшую за спиной. Остальные, настороженно косясь на не утихомирившихся до сих пор селян, последовали его примеру.