Наступивший рассвет не принёс никакого облегчения, наоборот, ещё больше всё запутал. Люди с недоверием смотрели на простирающийся прямо перед ними морской простор, на тропический лес за своими спинами. Кто-то негромко ругался, посылая фашистов по матушке, кто-то втихаря крестился, шепча полузабытые слова молитв. Паники не было. Капитан Максименко посовещался с лейтенантом Глушко, со старшиной Дымовым, старшим сержантом Королёвым, и принял решение идти налево, на восток. Туда, откуда взошло солнце.

Собрав в кулак всё своё мужество, остатки батальона и беженцы прошагали по песчаному пляжу километра полтора, немного повернули, следуя изгибу береговой линии, и вышли к устью небольшой реки. Попытка проложить маршрут вдоль её берега вверх по течению не увенчалась успехом. У Максименко возникло убеждение, что они попали в настоящие джунгли, сплошной стеной преграждавшие путь вперёд. Форсировать водную преграду также не представлялось возможным по причине сильной заболоченности берегов реки. Пришлось топать назад, предварительно набрав в реке пресной воды, и устраивать привал на месте выхода отряда к морю.

Отдых пошёл людям на пользу, как головам, так и ногам. Красноармейцы немного осмотрелись на местности, высказали первые предположения насчёт места своего пребывания. Кто-то нашёл в лесу съедобные фрукты, что-то типа бананов, кто-то сообщил, что видел на деревьях небольших мартышек. Сутки назад эта новость развеселила бы бойцов, и над шутником бы долго смеялись.

Спустя какое-то время посланные на запад разведчики рысью примчались обратно, сообщив, что нашли приткнувшийся к берегу огромный корабль. Чей – неизвестно. После короткого совещания со своим штабом комбат приказал выступать.

Пройдя километров пять, красноармейцы углубились в лес, обходя выдающийся в море скальный выступ в десяток метров высотой, а затем увидели возвышающийся у берега корпус судна. Измотанные испытаниями люди слегка прибавили шагу. Вскоре кто-то обратил внимание на облако дыма, поднимающееся где-то впереди. Но, никто и предположить не мог, что этот дым поднимается из труб огибающего длинный мыс испанского крейсера. Высланные вперёд разведчики передвигались вдоль береговой кромки, не углубляясь в лес, и не успели предупредить комбата об ещё одном корабле. Практически не спавшие за последние трое суток бойцы просто физически не успели добежать до колонны.

В свою очередь испанские моряки могли поведать о своих собственных злоключениях, о страшном шторме, почти урагане, о борьбе с заливающей палубы водой. Рассказать, что на корабле осталось мало угля, и им пришлось идти под парусами, что за последние сутки они не встретили ни одного судна. Все эти повествования были рассказаны позднее.

Впереди в лесу вдруг бухнул винтовочный выстрел, затрещала короткая автоматная очередь. Испанцы заметно заволновались, скинули с плеч винтовки, стали озираться по сторонам. Русские отреагировали иначе: по команде Максименко из-за деревьев появился десяток бойцов, среди которых выделялся здоровяк с винтовкой на сошках в руках. Не обращая на испуг моряков никакого внимания, русский капитан отправил своих солдат вперёд, вдоль берега. Бойцы не успели пробежать и сотню метров, когда из зарослей на пляж выскочили разведчики. Красноармейцы волокли за собой пару каких-то непонятных оборванцев, периодически пиная тех прикладами винтовок.

Когда пленников подтащили к группе командиров и офицеров, многие не смогли сдержать удивлённых возгласов. Аборигены выглядели настоящими папуасами, только с иным цветом кожи – белым.

— Вот, товарищ капитан, поймали лазутчиков, — переминаясь с ноги на ногу, произнёс старший сержант с немецким автоматом через плечо. — Эти рожи прятались в лесу и подсматривали за нами. Из оружия у них было только это.

С этими словами боец протянул комбату каменный топор и нож из осколка обсидиана. Максименко с минуту повертел в руках поданные ему предметы, а затем передал их ближайшему испанцу. Тот недоумённо посмотрел на столь примитивное оружие, отдал топор другому офицеру, а сам уставился на сидящих на земле пленников. Эти двое смотрелись настоящими дикарями: с ожерельями из чьих-то зубов на шеях, браслетами – тоже из зубов – на руках, в юбках из пальмовых листьев. Разрисованные татуировками загорелые тела, вероятно, никогда не стриженные волосы, изумлённые взгляды диких зверей.

— Королёв, чем ты их приложил? — поприщурившись, интересовался комбат, прерывая всеобщее молчание.

— Да ни чем я их не прикладывал. После того, как Фетисов бабахнул из винтаря, а я дал очередь из автомата поверх голов, они словно с ума сошли. Пали ниц, стали подметать песок патлами и бородами. Мы их за шиворот – и сюда, — ответил старший сержант, машинально поправляя ремень автомата.

Молчавший до этого испанский капитан разразился длинной фразой, сопровождаемой бурной жестикуляцией рук. Мичман кивнул, соглашаясь со словами своего начальника, и принялся переводить на немецкий. К тому моменту вокруг пары туземцев образовалось плотное кольцо из моряков и пехотинцев. Все хотели взглянуть поближе на добычу разведчиков, и на какое-то время люди забыли о наблюдении по сторонам.

Вдали, в ясном голубом небе вдруг возникли три быстро приближающиеся тёмные точки. Вскоре послышался далёкий пока ещё гул моторов, а одна из точек стала заметно набирать высоту относительно двух других.

— Воздух! — закричал сержант Фетисов, щёлкая затвором винтовки. — Все в лес!

— "Мессеры"! Руденко, давай с пулемётом к тем валунам! — старший сержант Королёв вскинул руку, указывая на россыпь камней у кромки леса.

— Всем в укрытие! Живо! А вы чего ждёте? — Максименко повернулся в сторону испанцев. — А, чёрт, вы же ни бельмеса по-русски не понимаете. Света, объясни им, что сейчас будет налёт, пусть быстрее бегут за нами в лес!

Между тем испанцы все разом замолчали, с немым удивлением уставившись на небо, переводчик заткнулся, оборвав на середине незаконченную фразу. И капитан Максименко, и остальные красноармейцы вдруг осознали, что моряки, похоже, впервые видят летящие самолёты. Во всяком случае, выражение лиц офицеров весьма походило на реакцию сидящих на песке туземцев. Застывшие взгляды, круглые от удивления глаза, даже открытый рот у кого-то из гребцов со шлюпки.

— Командир, это не "мессеры", — внезапно произнёс лейтенант Глушко. — И это даже не самолёты.

— А что же это? Дирижабли? — капитан поднёс к глазам бинокль. То же самое сделал и кто-то из испанцев. — Ничего себе! Я подобного ещё не видел!

Вскоре все присутствующие смогли отчётливо разглядеть пару винтокрылых машин, заложивших вираж вокруг крейсера. Третий летательный аппарат завис высоко в воздухе, в стороне от группы людей на пляже, вне досягаемости ружейно-пулемётного огня с земли. В следующую минуту пара винтокрылов пошла на посадку. Один из них сел на палубу броненосца, а второй в сотне метров от шлюпки и стоявших на берегу людей. Из последнего аппарата вылезли трое, и пружинистым скорым шагом направились к переговорщикам. По мере приближения незнакомцев стало ясно, что пожаловали очередные военные, хорошо экипированные и отлично вооружённые.

— Господа, позвольте представиться: подполковник Рассел Лонгворт, корпус морской пехоты Соединённых Штатов Америки, — по-английски произнёс один из вновь прибывших. — С кем имею честь беседовать?

После небольшой паузы началось повторное взаимное представление сторон друг другу, задавание вопросов, и поиск ответов на главный вопрос. Пока это происходило, американские морпехи с вертолёта, севшего на палубу стоящего у берега броненосца, оперативно взяли на прицел кромку леса и выявленные позиции "сорокапяток".

— Господа, давайте подведём некоторые итоги. Только факты, голые факты, и ничего лишнего, — минут двадцать спустя после начала разговора американец поднял вверх обе руки. — Мы не можем ответить на вопрос, где мы, но хотя бы знаем, кто мы. Так?

— Что вы хотите этим сказать, подполковник Лонгворт? — вскинул голову де Андидо. — Лично я абсолютно убеждён, что вы из Северо-Американских Штатов, а солдаты капитана Максименко – русские. Хотя, я не знаю, почему они вдруг стали называть себя солдатами Красной Армии, а вы обмолвились о Соединённых Штатах Америки.