- В каком... поместье...

  Тимофеев по-кошачьи ухмыльнулся, сверкнув зелеными глазками.

  - Которое вы сами нарисовали! Ни-ни, ничего не знаю, у меня четкое предписание! Дворецкий вас разместит, когда придете. Босс распорядился поселить вас у себя до тех пор, пока я не найду для вас подходящий дом, а это требует времени... Понятно? Ганин быстро кивнул, лишь бы поскорее отвязаться от липких и цепких глазок и ручек Тимофеева, а потом положил пачку в карман своего смокинга и бросился бежать за уже садившейся в микроавтобус с логотипом '2+2' Снежаной...

  - Эй, Снежана, Снежаночка!

  - Ого! А ты что, не на яхте у Свиридова?

  - Не... - махнул рукой как-то по-детски Ганин. - Сбежал оттуда. Ищу себе человека, который бы помог мне потратить сто тысяч за оставшиеся полсуток! Виталя, уже загрузивший штатив и камеру внутрь, свистнул, и тут же с готовностью было рванул к Ганину, но Снежана уже ловко отпихнула его локотком:

  - Виталь, дуй один в студию. Скажи, что я беру отгул на два дня - я и так без отпуска тут пашу как лошадь какое лето!

  - А я...

  - У тебя дома жена и грудничок, а у меня тут в личной жизни, может, просвет... В общем, без тебя обойдемся! - она ещё раз пихнула его локтем в бок и порхнула, как бабочка, к Ганину. - Ну что, давай вначале прокатимся во-о-о-о-о-он на той яхте! А потом... Ну, потом придумаем по ходу дела! Блин, придется всю фантазию напрячь - за полсуток сто тысяч потратить в нашем болоте - это надо умудриться! - и она весело, заливисто рассмеялась...

  А фантазия у Снежаны оказалась на удивление богатой, во всяком случае Ганин, обычно недолюбливавший журналистскую братию - он считал журналистов болтунами, мелющими воду в ступе - был поражен. За прогулками на яхте по реке последовал аквапарк, за аквапарком - ресторан на воде, а потом Снежане взбрело в голову прокатиться на биплане и воздушном шаре. Это, мягко говоря, немного озадачило Ганина, но стоило ему позвонить Тимофееву, как оказалось, что и то, и другое вполне возможно - Никитский тоже любил всякого рода опасные развлечения и умел их организовывать... Потом они пошли погонять на большой скорости на моторной лодке, потом поднялись на канатной дороге на вершину горнолыжной трассы и устроили там пикник. Ну а когда смеркалось, Снежана предложила поехать в ресторан 'Аквамарин', где стены целиком состояли из аквариумов, наполненных экзотическими рыбами, огромными улитками и крабами, причем большинство их обитателей можно было заказать на ужин, но Ганин предпочел просто за ними наблюдать. После 'Аквамарина' были гонки по вечернему городу на кадиллаке с открытым верхом, а потом - вертолетная прогулка над ночным городом... В общем, в сто тысяч они едва уложились...

  - Слушай, Леш, по-моему, это был самый счастливый день в моей жизни! - прошептала Снежана, слегка облокотившись на плечо Ганина, с которым она сидела на лавочке у подъезда её дома, куда их доставило такси, и - замолчала. Двор был абсолютно безлюден - как-никак, два часа ночи -, почти во всех окнах погас свет, где-то вдали слышался лишь слабый шум редко пробегавших машин, да где-то далеко-далеко пели под гитару. Ночь была теплая, лунная, звездная и безоблачная. Ганин не хотел прерывать молчание: в такую минуту ему казалось, что говорить - это святотатство. Да и что могут выразить затасканные слова, типа 'я тебя люблю', 'ты - лучшая девушка на свете', 'я всю жизнь тебя искал'. Сказать такие слова, значит, ничего не сказать: они обесценились также, как советские 'десятки' и теперь были не дороже, чем палая осенняя листва... Ганин итак чувствовал, что она все понимает без слов. Он просто обнял её за таллию и молчал, вдыхая душистый аромат распустившейся сирени, а потом ласково поправил выбившуюся из-под бейсболки прядь её мягких золотистых волос, и, наконец, нашел в себе силы прошептать, смущенно пряча взгляд:

   - Я не хочу, чтобы ты уходила! Мне кажется, что если ты от меня сейчас уйдешь, если я тебя сейчас отпущу, ты исчезнешь, как это обычно бывало в моих снах, и я не переживу этого... Не переживу...

  - Но рано или поздно мне придется это сделать, - тихо улыбнулась она. - Я бы рада взять тебя с собой, но у меня дома мама, маленькая дочь...

  - Дочь?! У тебя есть дочь?! - воскликнул Ганин и чуть не подскочил на скамейке.

  - А... а что тебя так удивляет...?! - испуганно проговорила Снежана. - Да ты не подумай! Она тебе не будет в тягость!

  - Да нет, ты не так поняла! - махнул рукой Ганин. - Я, наоборот, счастлив, что у тебя есть дочь! И как её зовут, сколько ей лет? Как бы я хотел её увидеть! Дочь моей 'мечты поэта' - я и подумать об этом не мог! - и он крепко сжал теплые и немного влажные, дрожащие руки Снежаны.

  Снежана улыбнулась и немного покраснела.

  - Ей семь лет и она уже ходит в школу, хорошо умеет читать и писать, очень любит сказки... Моя мама - педагог на пенсии - ей занимается. Что бы я делала без неё?! Я ведь редко когда прихожу раньше 8-9 вечера, да и выходные часто бывают рабочими днями... Её зовут Света, Светлана, а похожа она на меня. Мама говорит, 'копия тебя'... И в этом есть определенное преимущество...

  - Какое, если не секрет?..

  - Если у ребенка нет отца, то лучше, чтоб он на него и не был похож...

  - Прости...

  - Нет, все в порядке.

  Некоторое время молчали.

  - Слушай, Снежана, выходи за меня замуж! - вдруг ляпнул Ганин, не выпуская рук девушки из своих. - Будем жить вместе - я, ты, твоя мама, твоя дочь... Знаешь, как здорово будет!

  Снежана с легкой иронией в глазах оценивающе осмотрела Ганина с ног до головы и также иронично усмехнулась:

  - Что-то ты заторопился с предложениями... Мы знакомы всего несколько часов, не рановато ли?

  - Нет... Я знаю тебя уже пять лет. Ты пришла ко мне однажды во сне и с тех пор живешь в моем сердце, потому-то я и напугался так тогда, в музее, помнишь?

  - А вот это уже интересненько... А ну-ка давай, с этого места поподробнее! - Снежана облокотилась локтем на спинку скамейки, а другой рукой прикоснулась к щеке Ганина и повернула его лицо к себе так, чтобы он не прятал взгляд. И Ганину ничего не оставалось, как рассказать ей историю с портретом 'от' и 'до'...

  ...- 'Портрет', значит... А кто-то отказался рисовать меня сегодня, между прочим! - и Снежана потрепала Ганина за щеку. - Я чуть не обиделась тогда!

  - Да ты не поняла! - торопливо возразил Ганин. - Его я написал с моей фантазии, из сна, а твой портрет... Живая ты лучше любой картины, в тысячи раз лучше!

  - Ну-у-у-у, я бы и от портрета тоже не отказалась... Остаться в веках молодой, красивой, привлекательной... Об этом мечтает всякая женщина! - воскликнула Снежана, быстро встав со скамейки и повернувшись лицом к Ганину. - ...Даже если она - демон! - почему-то добавила она громким шепотом и сделала 'страшные глаза', а потом звонко рассмеялась.

  - Знаешь... А я бы хотела увидеть этот портрет, Леш... Я... ОЧЕНЬ... ОЧЕНЬ ХОЧУ увидеть его, очень... - в глазах Снежаны вдруг, совершенно неожиданно, промелькнуло что-то неуловимое, страстное, темное, томное, хищное, агрессивное - и в этот момент, Ганин готов был поклясться, выражение её глаз стало точь-в-точь похоже на выражение глаз девушки с портрета... Снежана села к Ганину на колени, обняла его за шею и крепко поцеловала. А потом...

  - Покажи мне мой портрет, Леша, покажи... Ну, покажи! - и Ганину был неприятен и её голос, и выражение её лица, и её поведение...

  Он осторожно освободил свои колени и даже отодвинулся на другую сторону лавочки, испуганно глядя на резко изменившуюся Снежану.

  - Нет, не надо! Я чувствую, что не надо! Давай, Снеж, я нарисую новый портрет, с натуры, с веснушками, с щербинкой, с ямочками... А? Новый, совершенно новый! Ты и твоя дочка, например... Или, если хочешь, одна. Нарисую тебя... в лесу, с микрофоном на работе... Да где угодно! А? Новый портрет, новый! - Ганин тараторил как пулемет, судорожно вытирая потные дрожащие руки о брюки, и не мог понять, почему он так не хочет показать ей свою работу. Но, даже и не понимая ничего толком, Ганин вдруг инстинктивно, на уровне животного чувства ощущал, что НЕ НАДО показывать ей портрет, НЕ НАДО... Лучше нарисовать тысячу новых, с натуры, но не ЭТОТ, НЕ ЭТОТ...