Кэт подумала: «Неужели, по их представлениям, использование раз в год „Туалетного утенка" превращает человека в какого-то фашиста — ревнителя гигиены?»

— Почему же она сама здесь не живет?

— Жить с Дантом? Ты видела когда-нибудь уличные бои вблизи?

Несмотря на усталость, Кэт улыбнулась и покачала головой.

— Нет, Кресс живет в Сохо. Эта квартира — часть сложных махинаций их матери во время бракоразводного процесса. — Гарри махнул рукой. — Пока здесь живет бедный безработный малыш Дант, ей не приходится продавать эту квартиру согласно какому-то договору. Но если бедняжка Дант будет жить здесь один и без надзора, то стоимость квартиры вскоре сравнится с ценами на сараи у черта на куличках. Поэтому старуха Анна пообещала отдавать Кресс плату за аренду, чтобы дочь приглядывала за лондонскими делами. Сама же Анна сидит в Лос-Анджелесе на своей обезжиренной заднице и сочиняет какой-нибудь эксцентричный сценарий. А под кожу лба ей ввели эмбрионы телят.

Насколько Кэт помнила из «Роз смерти», эмбрионы телят способствуют успеху в работе.

— А чем занимается Кресс?

Ее стакан был почти пуст. Девушка чувствовала, что вино ударяет ей в голову. После долгого дня она потихоньку начала расслабляться.

Гарри гонял по тарелке последний стручок.

— Ты уже познакомилась с Кресс?

— Еще нет. Слышала на прошлой неделе, как она говорила с моей невесткой по телефону. Ужас. Я хочу сказать, они сговорились.

Он поднял глаза, и Кэт поняла, почему, наверное, Мэнди захотела здесь поселиться, несмотря на Данта. Светлая челка, как у Себастьяна Флайта[24], и карие телячьи глаза. Классический образец английского мальчика из частной школы. Увлекающийся регби красавчик. Она всегда насмехалась над такими, пока не встретила Джайлса. Но у Гарри не было той искорки, что делала Джайлса неотразимым. То ли амбиций Джайлса, то ли его космополитизма, то ли умения (когда сильно раздражают) ругаться на пяти европейских языках. Кэт не могла решить. «Тем не менее, — бесстрастно подумала она, — если Джайлс — это первое место, Гарри где-то в десятке лучших».

— Кресс немного пугает. Она очень, очень крутая, — сказал он после молчания, во время которого, казалось, обдумывал разные возможные описания. — Она знает всех на свете. Сейчас она работает… гм, встречает гостей в довольно модном баре в Клеркенвелле.

— Наверное, это престижнее, чем работать официанткой в коктейль-баре, — предположила Кэт.

Она подавила отрыжку и подозрительно посмотрела на свой стакан. Насколько она пьяна? Насколько она может опьянеть? Было всего лишь десять минут одиннадцатого.

— Ты с ней довольно скоро познакомишься, — сказал Гарри.

Нотки уныния прозвучали в его диалектном выговоре. Он поднялся, подошел к холодильнику и принялся шарить среди засохших овощей и редких банок с дешевым светлым пивом, в которых еще сохранились какие-то остатки.

— Ты заметила, что в холодильнике шесть пачек маргарина без холестерина? — окликнул Гарри через плечо. — Именно по ним мы считаем, сколько у нас было соседок. — Они въезжают, запасаются «Рамой», потом съезжают. — Он выпрямился. В руках у него была бутылка белого вина и коробка с подборкой элитных сыров. — Хочешь пожевать «Стилтон»?

Кэт посмотрела на упаковку. Знакомая или нет? «Боже, — подумала она, — мне и правда надо проглотить свою гордость и сходить к окулисту».

— Это же мое!

Гарри посмотрел на сыр так, словно видит впервые.

— Да, наверное, прости. — Он открыл свой буфет, выудил помятую коробку сухого печенья к сыру и триумфально помахал ею. — Так и знал. Если достаточно долго подержать, когда-нибудь пригодится. Ничего, что поедим из тех же тарелок?

Теплое, как одеяло, ощущение, что она дома, которое начало было охватывать Кэт, исчезло без предупреждения, словно винные пары вдруг потеряли силу. Она почувствовала усталость. Завтрашний день смутной громадой вставал перед ней. Глаза болели, словно в них насыпали песку. Кэт не хватало Джайлса. И она не хотела больше болтать с человеком, которому случайно повезло в жизни. Более близкое знакомство с его социальными преимуществами сведет ее с ума. Она не хотела о них знать.

Отодвинув стул, Кэт поднялась.

— Нет, спасибо, мне очень хочется спать. Я вымоталась. — Она облокотилась на спинку стула и закусила губу. — Слушай, ты уверен, что я не обидела Данта?

Гарри словно заразился переменой ее настроения. Он положил сыр обратно в холодильник.

— Нет, нет, с ним ничего страшного. Честное слово.

— Ну, тогда спокойной ночи, — пожелала Кэт.

Она хотела помахать, но рука замерла на полдороге. Машут ли соседям по квартире, уходя спать? Или пожимают руки? Непривычно было снимать с кем-то жилье. Она не могла понять — непринужденность Гарри подсказывает, как себя вести, или нет.

— Увидимся утром. — Он наполнял кофеварку.

— Кофе? В такое время? — удивилась Кэт, останавливаясь у двери.

Он бесцеремонно усмехнулся:

— Еще рано, если ты не заметила.

Кэт вынужденно засмеялась и ушла, с тоской представляя себе повороты компьютерного руля и столкновения на высоких скоростях. Все это не закончится до тех пор, пока ночь, наконец, не сочтут поздней. Вернувшись в свою комнату, Кэт вычеркнула еще один день из таблицы «Четыре месяца до приезда Джайлса», которую повесила на стену.

Кэт крепко вцепилась в потный поручень. Покачиваясь, поезд ехал к центру Лондона. Вагон был набит туристами. Еще бы — разгар летнего сезона. Уже сейчас, в половине девятого утра, было душно от запаха перегара и пота.

Кэт частично отгородилась от мира музыкой. Перед выходом она прицепила на пояс плеер. И целых десять минут искала в рюкзаке кассету, которая не напоминала бы о Джайлсе. В метро она случайно встретилась глазами с жуткого вида женщиной в костюме. Блеснуло колечко в носу, и Кэт поспешно отвела взгляд. Кошмарно противоречивое зрелище. Она послушно смирилась с этим, только почувствовала, что становится подозрительной.

Кэт заглянула через плечо японца с супругой, изучавших схему метро, и убедилась, что едет в нужном направлении. На этот раз она встала так, чтобы видеть названия станций, когда поезд останавливался. Ехать два часа до дома — это ничего. Ей все равно, сколько времени она проведет с Подлюгой и Бормотуном. Но она физически не могла подняться раньше семи тридцати, и по утрам время было драгоценностью.

Кэт стояла у открытого окна между вагонами, не заботясь, что о ней подумают. Легкий ветерок ворошил ее волосы. Поезд мчался в центр Лондона. И не было даже девяти часов.

Когда Кэт прошла в офис, в ушах ее все еще стоял слабый гул. Изабель на кухне подогревала молоко. По свирепому выражению ее лица угадывалось, что Изабель с удовольствием купила это молоко, но теперь глубоко об этом жалела.

— Доброе утро, — поздоровалась Кэт самым веселым тоном, на какой осмелилась.

Изабель в ответ что-то хрюкнула.

— Кофе? — спросила Кэт, нашаривая кружки.

— Нет, — прошипела Изабель, указывая на автомат для подачи воды. — Теплое нежирное молоко.

Кэт ударилась бедром об этот автомат. Вчера она его не заметила.

— Новый?

Какая-то девушка — Меган? — возникла в дверях, сжимая кружку с надписью «Горячая крошка», взглянула на кофеварку, вздохнула и наполнила кружку фильтрованной водой.

— Да, новый. — Изабель сплюнула. — А знаешь, почему? Мы все проходим курс выведения токсинов из организма. По-видимому, кофе больше не будет, пока мы не выполним четырехнедельный план детоксикации.

Джо, редактор триллеров, помощник которой был сейчас в отпуске, с кружкой в руке появилась в дверях. Кэт, Изабель и настроение Изабель до отказа заполняли крохотную кухню.

— Прямо-таки драконовские меры, — фыркнула Кэт. — А что, некоторых сотрудников проверяют на наркотическую зависимость?

Джо повернулась на каблуках и вышла. На ней были кожаные сапожки по колено.