«Этот самолет был поднят в воздух еще в конце 1947 года, однако на Западе никто не догадывался об этом революционном скачке советской авиационной промышленности вплоть до 1951 года, — пишет о МиГ-15 заслуженный военный летчик СССР главком ВВС РФ генерал-полковник авиации А.Н. Зелин. — Тогда от американских летчиков, воевавших в Корее, начали поступать сообщения о появлении в воздухе истребителей противника, выглядевших как "серебряные стрелы". Этот самолет был признан самым результативным истребителем, принимавшим участие в Корейской войне. За деликатными формулировками западных исследователей по поводу сравнения боевых возможностей советского МиГ-15 и американского Ф-86 "Сейбр" стоит признание полного превосходства нашего отечественного самолета, занявшего почетное место в строю Оружия Победы уже не Великой Отечественной, а Корейской войны»[58].

Американцы страстно желали заполучить МиГ-15 в свои руки. Они разбрасывали листовки с указанием аэродромов, где ждали летчика-перебежчика на МиГ-15, обещали 100 тысяч долларов, стройных длинноногих девочек, большой блестящий автомобиль с молдингами, ужин при свечах и прочие радости жизни (о том, в каких радостях больше нуждаются русские, американские журналисты ожесточенно спорили). Но ни один из советских летчиков на это не клюнул, хотя до ближайшего аэродрома на южнокорейской территории было несколько минут лета.

Первый МиГ-15 угнал кореец Но Кум Сук в октябре 1953 года, его примеру в Европе вскоре последовал поляк. Кроме того, еще в 1950 году польский летчик угнал один из первых советских истребителей Як-23, но машина эта с двигателем РД-500, в целом повторявшим английский «дервент», была далека от лучших образцов и неожиданно сослужила хорошую службу, успокоив западных авиационных специалистов.

…Война в Корее принесла колоссальные человеческие потери: гибель около 4 миллионов корейцев с обеих сторон, 200 тысяч китайских добровольцев, 54 тысяч американских военнослужащих. Общие потери советских частей и соединений составили 315 человек, из них 161 офицер (120 летчиков), 147 сержантов и рядовых[59].

Летчики дивизий Кожедуба и Куманичкина существенно остудили пыл американцев в Северной Корее, положили конец господству противника в воздухе (массированному применению тихоходных штурмовиков и бомбардировщиков, способных наносить точные удары по наземным целям), вынудили отказаться от дневных налетов тяжелых бомбардировщиков В-29, заставили противника в корне пересмотреть свои планы.

Бои в Корее давно ушли в прошлое, а вот «битва за результат» продолжается. Удивительно, но спустя много лет, 1 июля 2008 года, на первой полосе «Красной звезды», главного печатного органа Министерства обороны Российской Федерации, можно было прочесть: «27 июля 1953 года закончилась война в Корее. Во время войны советская истребительная авиация и зенитная артиллерия, оказывавшие помощь Корейской народной армии, уничтожили 318 американских самолетов»[60].

Это не что иное, как перепев американских публикаций более чем полувековой давности, который ставит под сомнение итоги боевой работы советских летчиков, идет вразрез с многочисленными трудами честных исследователей. Нужно быть или слишком неквалифицированным и равнодушным журналистом, чтобы так извращать факты, или делать это сознательно.

Кстати, сами американцы, отдавая себе отчет в несоответствии публикуемых ими цифр реальности, с годами увеличивают цифру своих потерь.

Так, в книге, изданной в Лондоне в 1999 году, английский исследователь Айван Рэндал ссылается уже на 971 самолет, потерю которых признают USAP (Воздушные силы Соединенных Штатов). Заметим, что не только USAF вели воздушную войну в Корее. Были еще и авиация флота (USAN), и авиация корпуса морской пехоты (USAMC), и авиация американских сателлитов.

Уверен, что по числу побед и потерь в воздушных боях корейской войны в ближайшее время сторонами будет достигнут полный «консенсус». Как бы то ни было, сейчас мы можем говорить о том, что потери американских самолетов и летчиков вместе с потерями их союзников более чем вдвое превосходят суммарные потери советских, китайских и корейских самолетов. Это объясняется прежде всего исключительным мужеством и мастерством советских летчиков и их командования, отвагой и самопожертвованием китайцев и корейцев. Вместе с тем американским летчикам приходилось действовать в более сложных условиях: они вступали в бой на значительном удалении от своих аэродромов, порой вынуждены были делать это, еще не сбросив подвесных баков, совершали боевые вылеты под интенсивным зенитным огнем противника.

Последней «воздушной победой» американцев стал безоружный советский Ил-12 с 21 человеком (военные медики и летно-технический состав) на борту, сбитый над территорией Китая уже после подписания перемирия. Самолет этот сбил очередями со своего «Сейбра» Ф-86Г мистер Ральф Парр. Господин этот еще несколько лет назад был жив. Компрометируя высокое звание летчика, называя сбитый пассажирский самолет «чертовым», он участвовал во встречах ветеранов и нисколько не раскаивался в своих действиях.

Во время корейской войны погибли 1144 летчика и члена экипажей ВВС США, 214 попали в плен с последующей репатриацией, 40 пропали без вести. Великобритания, Австралия и Южная Африка потеряли в небе Кореи 177 самолетов.

После корейских событий регулярных боевых действий в воздухе советская истребительная авиация не вела.

Кожедуб уехал в Корею в 1950 году, через четыре года после женитьбы, оставив дома любимую жену и маленькую дочь. Разлука для Вероники Николаевны и Ивана Никитовича, людей молодых и любящих друг друга, была серьезным испытанием. Сохранились письма Кожедуба к жене, написанные им более полувека назад. Они тем более ценны для нас, что не подвергались тиражированию, а следовательно, и не шлифовались автором и редакторами при подготовке к изданию. Предельно честные, они свидетельствуют об искренности своего автора, человека, выполняющего сложную и ответственную работу.

Наш герой был предрасположен к эпистолярному жанру, что сказывалось иногда самым непредвиденным образом. Майя Константиновна, супруга Е. Г. Пепеляева, вспоминает, как осенью 1951 года, радостно приняв из рук почтальона письмо, она застыла от ужаса. Адрес на привычном конверте «из командировки» был написан не знакомым почерком мужа, а отпечатан на машинке. «Похоронки» с войны были еще очень свежи в памяти, и Майя Константиновна, рыдая и не решаясь прочитать послание, попросила знакомую распечатать письмо. Текст был кратким, и в нем не было ничего страшного:

«Уважаемая тов. Пепеляева Майя Константиновна!

Поздравляю Вас и Вашу семью с присвоением Вашему мужу звания "полковник".

Желаю Вам крепкого здоровья в Вашей семейной жизни и работе.

Гв. полковник Кожедуб.

14 сентября 1951 года».

О литературном опыте Кожедуба можно говорить лишь весьма условно — книга, написанная им вместе с А.А. Худадовой, в художественном плане далека от совершенства. Тем не менее видно, что предлагаемые вниманию читателя письма написаны человеком начитанным и одаренным. Иван Никитович раскрывается в них с неизвестной нам ранее стороны — как страстно любящий муж и нежный отец, как добрый и заботливый человек. В этих же письмах нередко встречаются и бесценные описания боевой работы его дивизии в Корее, содержатся многие важные нюансы быта летчиков. Они позволяют взглянуть на работу Кожедуба его глазами: без всевозможных причесываний и той путаницы, которыми полны военные документы.

По-видимому, военная цензура благоволила «полковнику И.Н. Крылову» (псевдоним Кожедуба во время командировки в 1950—1951 годы в Китай) — ведь на каждом письме, отправленном по почте, стоит штамп: «Просмотрено военной цензурой». Удалось обнаружить лишь два письма, где перо цензора не коснулось строк Кожедуба. Да и наш герой в своих посланиях, зная, что их будут читать третьи лица, был достаточно аккуратен.