Наконец вампир остановился. Парень, задыхаясь от непривычной нагрузки, свалился в траву. Тело била нервная дрожь.

— Где мы? — нетерпеливо спросил Дикс.

— Недалеко от центра, — прерывисто выдохнул Макс. — Вон по той дороге можно к шоссе выйти.

— А если направо, по краю?

— Тогда к деревне, но до неё километров шесть.

Парень с трудом поднялся на ноги. Мокрая одежда неприятно липла к телу. То и дело от малейшего ветерка за шиворот падали крупные холодные капли с листвы. Успокоившийся было пульс вновь начал набирать обороты. Сквозь густую крону деревьев тихо лился бледно-фарфоровый лунный свет, резко очерчивая высокую фигуру вампира. Что-то жутковатое почудилось парню в этом ликующем диковатом взгляде и блуждающей на губах усмешке. Блаженно зажмурившись, Дикс по-звериному потянул носом прохладный воздух.

«Раньше я был ему нужен, а что сейчас? — в голову полезли сомнения. — Что помешает устроить пикник на природе?»

— Ну, я пойду? — осторожно попробовал парень.

Князь, не открывая глаз, слегка кивнул. Макс точно не был уверен, услышан ли его вопрос, или вампир кивал в такт собственным мыслям, но разумно решил не уточнять. Сначала шагом, а потом всё быстрее и быстрее парень удалялся от опасного спутника. Когда он оборачивался, князь всё ещё стоял на прежнем месте и, кажется, что-то мурлыкал себе под нос. Эти неясные звуки вплетались в стрекот кузнечиков, выплёскивались вместе с брызгами луж, преследуя парня несколько минут, затем смолкли. Вместе с ними замолчал парк. Макс остановился в нерешительности. Прошёл пару шагов обратно. Луна, как назло, скрылась в жидких торопливых облаках. Тишина. Тьма и тишина. Ничего кроме хруста веток под ногами. Парк провожал его звенящим вакуумом.

Пять лет спустя…

Ливень гулко барабанил в окна однокомнатной холостяцкой квартирки на третьем этаже. В белом мягком кресле напротив телевизора развалился худощавый мужчина лет сорока. Палец на кнопке пульта машинально переключал бесчисленные каналы, но мысли его были далеки от происходящего на экране. Добропорядочные соседи уже досматривали первый сон, а постель Александра Ивановича даже не была разобрана. Мужчина встал и подошёл к окну. Отодвинув тяжёлую штору, он долго с надеждой всматривался в тёмное небо. Никакого просвета. На журнальном столике пылились незаконченные рефераты и курсовые. Продольные желобки морщин собирали его лоб каждый раз, когда взгляд случайно натыкался на увесистую стопку. Привычку морщиться и сдвигать брови он приобрёл ещё, будучи преподавателем. Студенты хорошо знали, если лицо Александра Ивановича Шакранова принимало подобное выражение, сессия провалена окончательно и бесповоротно. «Не приемлемо», — сухо подмечал он, поджимая тонкие губы, и ни мольбы родителей, ни отчаянное рвение самого виновника не могли повлиять на его решение. Без маленьких невинных подарков, бескорыстной помощи в благоустройстве дачи, разъездов по срочным поручениям на хорошую оценку могли рассчитывать только те редкие везунчики, которые пришлись ему по душе. А так как весь род человеческий профессору был в принципе ненавистен, то их количество ежегодно колебалось между нулём и единицей. Таким сочувствовали. Где обычный студент мог отделаться часом другим добровольно-принудительных работ, любимчик отдувался за успеваемость всего курса. Он просто обязан был знать наизусть темы трёх-четырёх будущих лекций, при необходимости заменять преподавателя, свободно цитировать дополнительный материал и отвечать всё и на каждом занятии. Шакранова тихо ненавидели, но в конфронтацию вступать не решались. Поэтому валентинки с угрозами и неприличными картинками он получал исключительно анонимно.

Таким образом, перерождение Александра Ивановича в качественно новую вампирскую форму казалось лишь логическим продолжением его жизни.

Уволившись из института, он лишился стабильного заработка и был вынужден найти новое применение своим талантам. Срок сдачи заказов приходился на завтра, но до того ли ему сейчас было…

Телевизор неистово верещал голосом какой-то девки из фильма ужасов. На экране лысый саблезубый старикашка с оттопыренными ушами вгрызался в запертую дверь. Длинноногая блондинка в бикини наматывала уже десятый круг по комнате, не забывая молитвенно скрещивать руки на груди и периодически встряхивать волосами.

Александр Иванович презрительно фыркнул и выключил телевизор. Нехотя накинул дождевик и спустился на улицу. Он терпеть не мог сырость. Ну ладно, день, два, три, пусть даже неделю, но месяц дождей — это перебор.

Лужи давно вышли из берегов и наводнили тротуары, а там, где кончался асфальт, начиналась непролазная грязь. Город словно вымер. И всё же Шакранов с удивительной настойчивостью обследовал улицу за улицей, остановки, подъезды, дворы — все те уголки, где мог бы встретиться какой-нибудь припозднившийся прохожий.

Удача не спешила выказывать своё расположение. Начинался хмурый рассвет. Александр промочил ноги, замёрз, устал, но так и не наткнулся ни на кого подходящего. Последнее время он всё чаще стал жалеть, что рано отказался от помощи наставника. Но три года назад Александр Иванович и слушать об этом не хотел. Как же его, уважаемого профессора, будет учить какая-то клуша с хозяйственной сумкой наперевес. И вот результат. Последняя трапеза состоялась более пяти недель назад. Он хорошо помнил вкус хмельной крови того подвыпившего мужичка, настойчиво приглашавшего его в собутыльники.

В многоэтажках начали зажигаться окна. Люди просыпались, собирались по делам, завтракали…

Войдя в прихожую, он раздражённо скомкал мокрый целлофан и запнул его в угол. Шакранову панически не везло. Ещё на прошлой неделе профессор не воспринимал угрозу голодной смерти всерьёз, а теперь… Теперь силы были на исходе. Его начинало лихорадить, тело покрыл липкий пот. Оставалось последнее — смиренно просить Клавдию Васильевну вернуться и помочь своему спесивому ученику. Но Александр не сомневался: она крепко на него обиделась за сравнение с дизентерийной амёбой, хотя вряд ли знала, что это такое. Шакранова возмущала вселенская несправедливость. Почему его не обратил какой-нибудь достойный академик? Учёный муж эпохи Возрождения, современник Коперника и Парацельса. Тот, с кем можно было бы обсудить классическую латынь, расспросить о нюансах подписания Вестфальского мира… За какие грехи профессору досталась безграмотная курица?! Необъятная, крикливая бабища напористая как танк, без признаков интеллекта на одутловатом лице. Читала по слогам, считала на пальцах и суеверно перепрыгивала через порог, «чтоб гномики не разозлились». Александр Иванович рвал на себе волосы: где она и где гномики?! Да если бы они её хоть раз увидели, то, вообще, забыли бы как злиться!

Разве мог он терпеть поучения дремучей тётки?! Да и несла-то она какую-то чушь про важность гигиены и регулярное питание. Ради справедливости стоит отметить, советы по охоте там тоже были, но где-то через месяц терпение Шакранова лопнуло, и он бесцеремонно выставил свою благодетельницу за дверь.

Жажда мучила так, что темнело в глазах и сводило зубы. Александр чувствовал, завтра он не сможет даже выползти на улицу.

«Люди… Они не понимают своего счастья, — неожиданно подумал он. — Для них еда повсюду, только руку протяни: магазины, рынки… Прилавки ломятся от всякой всячины. Можно сходить в ресторан, можно стащить из супермаркета. Еду даже могут доставить на дом…»

«Еда на дом», — задумчиво протянул Шакранов, вскакивая с места.

Достав бумажник, профессор в сильном волнении вытряхнул на стол всё его содержимое. Он уже и не помнил, где и когда ему в руки сунули эту визитку. Маленький клочок бумаги гласил:

«Сила мысли» — ремонт и обслуживание компьютерной техники. Тел.: 8 905 540-73-19. Возможен выезд специалиста на дом. Круглосуточно.

Александр подчеркнул ногтем последнюю фразу. Набрав указанный номер, он услышал в трубке мелодичный женский голос: