— Ты сошла с ума! — воскликнула леди Беррингтон.— Я умываю руки! Во всем виноват твой отец. Джордж часто говорил, что его брат, не будь тот графом, обязательно стал бы революционером или анархистом.

Мерайза весело рассмеялась:

— А мы называем себя радикалами! Ведь папа всегда был настроен революционно, он ненавидел великосветское общество.

— Между прочим, по вполне объяснимым причинам,— презрительно заметила леди Беррингтон.

— Если вы имеете в виду маму,— ответила ей девушка,— то, конечно, ее бегство с лордом Джелтсдейлом явилось для него ударом. Однако их взаимоотношения не стали предметом страшного скандала, о них не писали в газетах.

— Но все знали об этом,— напомнила леди Беррингтон,— естественно, всем все было известно! Джордж рассказывал, что сгорал от стыда, когда члены клубов обсуждали это событие. А какие вещи они говорили! Твоя мать устроила семейный скандал, Мерайза, и у меня создается впечатление, что тебе не терпится пойти по ее стопам.

— Короче, я могу пообещать вам одно,— заявила девушка.— Я ни с кем не сбегу. Я вообще не собираюсь замуж, поэтому вам не грозит давать свидетельские показания в суде по делу о моем Непристойном поведении.

— Что значит "не собираешься замуж"? — сердито осведомилась леди Беррингтон.— Да это же лучшее, что можно пожелать для тебя! Выходи замуж, Мерайза, за первого, кто сделает тебе предложение, и забудь о всей этой чепухе с книгой, которая нанесет нам невосполнимый ущерб.

— Вы хотите сказать, невосполнимый ущерб вашему общественному статусу,— холодно заметила девушка.— Итак, если вы согласитесь помочь мне, тетя Китти, я дам вам слово, что проявлю максимум осторожности и сделаю все возможное, чтобы ваше с дядей Джорджем имя никак не упоминалось.

— Так что же ты хочешь от меня? — обеспокоенно спросила леди Беррингтон.

— Я хочу, чтобы вы устроили меня гувернанткой в семью, которая занимает важное положение в обществе. Я хочу своими глазами взглянуть на жизнь аристократии. Я хочу удостовериться, насколько правдивы все рассказанные истории и не преувеличивал ли папа. Вам известно, что он был враждебно настроен ко всему светскому обществу, которое олицетворял для него лорд Джелтсдейл.

— Твой отец просто помешался на своей ненависти,— раздраженно заявила леди Беррингтон.

— Папа не раз говорил,— заметила девушка,— что Гай Фокс совершил огромную ошибку. Вместо того чтобы сжигать здание палаты общин, ему следовало бы разрушить здание палаты лордов.

— Пожалуйста, Мерайза, выбрось из головы эти дурацкие идеи,— взмолилась леди Беррингтон, прилагавшая титанические усилия, чтобы держать себя в руках.— Выкинь дневники тети Августы и живи так, как живут девушки твоего возраста. Я понимаю, тебе всего двадцать один, а в молодости нам всем приходили в голову сумасшедшие идеи.

— Но мне нравится писать! — воскликнула Мерайза.— Сожалею, тетя Китти, что расстроила вас. Возможно, мне не надо было рассказывать вам. Но я действительно нуждаюсь в вашем содействии, чтобы получить место в хорошем доме. Должность гувернантки поможет мне собрать побольше сведений.

— Поможет собрать побольше сведений! — задыхаясь от возмущения, вымолвила леди Беррингтон.— Я едва не теряю сознание от ужаса и отчаяния. Неужели ты не понимаешь, что, если я устрою тебя в дом к своим друзьям, они сразу же догадаются, кто именно пишет о них?

— А почему они должны догадаться? — удивилась девушка.— Я же не настолько глупа, чтобы поступить в гувернантки и назваться настоящим именем. Я уже решила, что возьму себе фамилию Миттон.

— Почему Миттон? — поинтересовалась леди Беррингтон.

— Мне кажется, сочетание "Мерайза Миттон" звучит очень чопорно и в то же время приниженно. Это типичное имя для гувернантки,— объяснила Мерайза.— Ведь вряд ли кто-нибудь согласится нанять леди Мерайзу Беррингтон-Крейси. Это будет выглядеть полным абсурдом.

— Разве это не абсурд — вообще нанимать тебя в гувернантки? — заметила леди Беррингтон.

Она поднялась и нервно зашагала по своей элегантно обставленной гостиной. На небольших столиках были расставлены очаровательные безделушки, на покрытом кружевной салфеткой пианино стояли фотографии в серебряных рамках, тяжелые шторы из дамасского шелка были поддернуты толстыми шнурами с огромными шелковыми кистями.

На леди Беррингтон было черное шелковое платье с широкой юбкой, украшенной бантиками из крепа, которое очень шло ей. Волосы были красиво уложены по моде, введенной принцессой Александрой. Черная крохотная шляпка с тяжелой вуалью дополняла ее туалет.

Графиня не успела переодеться после поездки на автомобиле, потому что ей пришлось принять Мерайзу, заявившую о своем желании поговорить с ней.

— Мне трудно поверить в то, что ты тут рассказала, Мерайза,— сказала леди Беррингтон, стягивая длинные черные автомобильные перчатки.— Ты требуешь от меня невозможного, совершенно невозможного! Кроме того, моя дорогая девочка,— продолжала она, нервно теребя перчатки,— кто согласится нанять тебя в гувернантки? Неужели ты никогда не смотрела на себя в зеркало?— Она поверглась к племяннице и окинула ее пристальным взглядом. Рыжие, с золотистыми искорками, волосы девушки обрамляли утонченное личико и подчеркивали удивительную белизну кожи. Леди Беррингтон без особой радости отметила, что природа наделила Мерайзу длинными темными ресницами. Зеленые глаза казались огромными на нежном личике, а красиво очерченные губы были словно созданы для поцелуя.— Ты очень похожа на свою мать,— пренебрежительно заключила она.— Естественно, я была ребенком, когда впервые увидела ее, но хорошо запомнила такие же, как у тебя, волосы и глаза. Поверь мне, ни одна женщина не захочет, чтобы у ее детей была гувернантка со столь яркой внешностью.

— Но я должна найти себе место,— настаивала девушка.— Как вы не понимаете, тетя Китти, женщине почти не из чего выбирать: она может стать или гувернанткой, или компаньонкой! Если я стану компаньонкой, мне придется похоронить себя в глуши в обществе какой-нибудь старухи! И тогда я ничего не узнаю.— Помолчав, она бросила озорной взгляд из-под ресниц и продолжила:— Конечно, есть еще один вариант, но тогда вам придется вывозить меня в свет хотя бы в течение одного сезона. Уж там я вволю пообщаюсь с вашими знакомыми! — Мерайза заметила, что в глазах леди Беррингтон промелькнуло выражение неподдельного ужаса, и добавила:— Уверена, дядя Джордж поймет меня. Насколько мне известно, в ближайшее время вы с ним собираетесь переехать в Беррингтон-парк, и тогда мне просто негде будет жить.

— Я не желаю вывозить тебя! Я никогда не соглашусь на это, что бы там ни говорил Джордж,— возмущенно заявила леди Беррингтон.— Я слишком молода, Мерайза, чтобы сопровождать юных девушек и сидеть среди пожилых дам. Кроме того, ты, как тебе прекрасно известно, слишком привлекательна!

— Я рада, что похожа на маму,— сказала Мерайза.— Все считали ее очень красивой, хотя госпожа Федерстон-Хо, однажды приехавшая к нам погостить, не раз заявляла, что с того момента, как мама покинула школьную скамью, она превратилась в так называемую femme fatale[1].

— Госпожа Федерстон-Хо! — с отвращением вскричала леди Беррингтон.— Я в жизни не видела более злобной старой сплетницы. Она всегда ненавидела меня и пользовалась любой возможностью, чтобы сделать мне гадость. Если ты почерпнула всю эту грязь от нее, то можешь мне поверить, Мерайза, большая часть из этого — сплошные выдумки.

— А мне госпожа Федерстон-Хо показалась чрезвычайно забавной,— улыбнулась девушка.— Каждый раз она привозила с собой целый ворох интереснейших сплетен и пересказывала их папе, а я, естественно, внимательно слушала ее. Полагаю, она была единственной женщиной, за исключением мамы, кто когда-либо вызывал у него интерес. Однако она догадывалась, что его интерес проистекает исключительно из желания получить как можно больше информации.

— Ты должна понять, Мерайза, что отношение твоего отца к высшему свету, ставшее следствием поведения твоей матери, противоестественно,— проговорила леди Беррингтон.— Ты ведь умная девочка. Теперь, когда твой отец скончался, ты можешь забыть о его фанатической ненависти, мешавшей ему в течение многих лет спокойно смотреть на мир.