— Но я не видела, как это преподнесли журналисты.

— Что ж, читай. — Табита всовывает глянцевый журнал мне в руки и жестом предлагает сесть на маленький стул в ее кабинете. Обычно она использует его, чтобы достать что-нибудь с верхней полки.

Плохой знак. Поправка: хуже, чем плохой. Новая рубрика, о которой говорила Лиз, называется: «Сити: красавчик недели» и начинается она с Тони Янгера, или, согласно статье, «воплощения красоты с чувством долга». И что еще хуже, журналисты сделали фотомонтаж и соединили голову Тони с чьим-то мускулистым телом. А опровержение достоверности фотографии написано таким мелким шрифтом, что прочесть ее можно только с лупой.

— Послушайте, — доносится до меня рассерженный голос Тони. — Как любой человек, я понимаю шутки, но эта статья делает из меня какого-то идиота. Как, по вашему, я должен заниматься серьезной работой в Сити, когда обо мне пишут такие статьи? — Он выхватывает журнал из моих рук и читает вслух: — «Мышцы Тони были отточены в Африке, в сомалийской деревне, где он собственноручно установил водосбор». Это даже не правда, — комментирует он. — Нас было двадцать человек.

— Я считаю, что нам всем нужно сесть и обдумать случившееся, — подает голос Джайлс. — Надо вынести из этого хороший урок….

— Урок! — взрывается Тони. — Я скажу вам, какой урок из этого вынес я, а со мной еще тысячи служащих Сити. Я узнал, — он снова хватает журнал, — что мои «точеные мышцы будоражат женские души» и что я люблю «петь женщинам серенаду — уникальную версию Тома Джонса «Секс-бомба». Господи, дай мне силы. (А мне путь к отступлению.) Но больше всего меня раздражает вот что. Все выглядит так, будто я позировал для снимка и сам одобрил эту чертову статью.

— А разве это не ваше тело? — В голосе Табиты слышится разочарование.

— Вот еще. Нет. Это не мои «точеные мышцы».

— Давайте запретим выпуск, — неожиданно подает голос Патти. — Ну, в общем, давайте остановим публикацию.

— Но он уже издан. — Тони бросает на нее такой презрительный взгляд, что у нее наворачиваются слезы. — А я уже успел получить с полсотни электронных писем и телефонных звонков менее чем, — смотрит на часы, — за пару часов. — Поворачивается ко мне. — Зачем вы это сделали? Зачем выставили меня идиотом? Я вас чем-то обидел?

— Нет, — говорю я и запинаюсь, поскольку не знаю, что сказать. Оправданий нет.

Я ушла раньше, ожидая, что выходные принесут райское удовольствие, а они превратились в ад, и вот передо мной человек, который за это расплачивается. Человек, который мне искренне понравился, когда мы познакомились. Смотрю на Патти в надежде, что она сознается. Но Патти держится спокойно, если не считать судорожных глотков воздуха, которыми она пытается сдержать рыдание. На ее щеках алеют два круглых пятна — верный признак того, что она расстроена.

— Я думала, это поможет привлечь внимание к вашему назначению.

— Помогло, еще как, — раздраженно бросает Тони. — Мне уже позвонили из желтой прессы. Хотят получить мой снимок для девятой страницы. Даже предложили сняться с Белиндой Босомс.

— Правда? — подает голос Джайлс. — Хорошая возможность разрядить ситуацию. Я мог бы прийти на съемки. Проследить, чтобы все сделали со вкусом.

— Как мило, — с сарказмом отвечает Тони. — И как именно вы хотите разрядить ситуацию? Привлечь внимание свыше трех миллионов людей, которые благополучно живут, не зная о моем существовании? Скажите мне, вам что, платят за советы? (Краска сползает с носа Джайлса и растекается по всему лицу.) Вы ничем не сможете отвлечь внимание от этой статьи. — Он показывает пальцем на Джайлса. — Надо мной будут смеяться неделями, и даже когда я решу, что все забыто, об этом будут говорить снова и снова. Эта статья будет преследовать меня везде и в конце концов разрушит мою карьеру.

— Наоборот, — говорит Табита. — Поможет ей. (Давай же, Табита. Отработай свою шестизначную зарплату. Хоть раз в жизни.) То есть я хочу сказать, что женщины в деловых кругах, безусловно, захотят иметь с вами дело. (Кажется, я переоценила ее способности.)

— Я бы захотел, — вставляет Джайлс, — если бы я был женщиной, — и умолкает.

— А вы знаете, в чем проблема? — задает вопрос Тони.

— Фотография не хороша? — спрашивает Патти.

О господи. Почему я не могу умереть прямо сейчас? Я думала, мы друзья. Ты даже собаке не позволишь так страдать.

— Да, — бросает Тони. — Фотография не хороша, потому что на ней не я. — Он медленно выговаривает каждое слово. — Истинная проблема в том, что ни один из вас не раскаивается. — Он смотрит на меня. — Вы даже не извинились. В первый же день я превратился в посмешище. Я хочу, чтобы передо мной извинились все, кто виноват в этом издевательстве. Сегодня же. — Он поворачивается и уходит из кабинета.

Ведьма тут же обрушивается на меня:

— Ты вообще думала, что делаешь? Поручаю тебе выполнить такое простое задание, с которым даже Патти в состоянии справиться, и ты вытворяешь такое! Катастрофа! Этот человек — один из лучших аналитиков Сити. Каждый банк хочет заполучить его себе, но он выбрал «Браунс Блэк». И вот как мы его отблагодарили! Если он уйдет, то я за себя не отвечаю.

Патти снова закрыла лицо руками, закапали слезы.

— Табита, дорогая, успокойся, — говорит Джайлс, кладет ноги на стол и откидывается на спинку кресла. — Думаю, нам всем нужно сесть и хорошо обдумать ситуацию. Может, еще кофе? — с надеждой смотрит сквозь прозрачную стеклянную стену на мой стол. — А где эта милая девушка, которая всегда забирает мое пальто и приносит эспрессо?

— Я здесь, — отвечаю я.

— А, понятно. Вы сменили прическу?

— Нет.

— Что ж. В общем, вы не могли бы сбегать за кофе? Мне двойной эспрессо, и желательно пирожок с черникой.

— Джайлс. — Подает голос Табита. — Орла, принеси нам кофе и возвращайся на свое рабочее место, а мы с Джайлсом подумаем, как лучше поступить банку, чтобы исправить то, что наделала ты. Как будто мне больше нечем заняться. Мне то и дело звонят, расспрашивают о ложных слухах про то, что «Браунс Блэк» терпит операционные убытки.

— Мне тоже пару раз звонили, — промямлила Патти, вытирая глаза салфеткой.

— Да? И что ты им ответила?

— Прочла им заявление, которое написали вы с Джайлсом.

— Вот видишь, Орла? Все просто, если следовать инструкциям. (Вот это да. Спасибо, Патти. Ты настоящий друг.) Теперь иди и принеси кофе. Патти, возвращайся к работе и отвечай на звонки.

Выходим вместе. Патти трет глаза и, пока мы идем к своему рабочему месту, бормочет без остановки:

— Прости. Прости.

В конце концов она говорит:

— Я не смогла признаться. Пыталась. Честно, но слова не шли из меня. — Потом останавливается и смотрит на меня. — Просто знала, что, если сознаюсь, меня уволят. А мне безумно нравится эта работа. Пожалуйста, Орла. Не злись на меня.

— Только не сейчас, — отвечаю я сквозь зубы. — Я за себя не ручаюсь.

— Честно, я только подумала…

— Подумала что? — говорю я сквозь зубы. — У тебя вообще есть голова на плечах? Ты думала, Тони Янгеру понравится быть посмешищем?

— Нет, конечно нет. Орла, прости.

— Патти, я очень, очень злая. У меня и без этого хватает проблем. Зачем ты так поступила? — поворачиваюсь к ней. — Хотела, чтобы меня уволили? Тебе хочется занять мое место? В этом все дело?

— Нет! Нет! — Она хватает меня за рукав, я пытаюсь от нее отцепиться. — Ты же сама сказала, что банк нуждается в том, чтобы его события освещались как можно лучше.

— И?

— Я побоялась, что никто не напишет о назначении Тони Янгера…

— Он, черт возьми, высококлассный аналитик. Все банки боролись за то, чтобы заманить его к себе. Разумеется, об этом бы все написали. Нужно было лишь подготовить грамотный пресс-релиз. Выполнить работу за журналистов.

— Я не знала. — Патти пытается схватить меня за руку. — Думала, что нужно проявить изобретательность, тогда статья привлечет к себе внимание.

— Проявляй изобретательность в свободное от работы время. — Я отдергиваю руку. — Научись лепить горшки.