Потом Смирнов говорил о деталях боевой обстановки для летчиков Никитина, особо подчеркивая ответственность всех пилотов за охрану кораблей и за развитие операции в целом.

— Вы должны, — говорил командир полка, — во что бы то ни стало оградить корабли от налетов немецких бомбардировщиков и штурмовиков. А они обязательно пожалуют из Крыма. Командование надеется на вас… В десять тридцать начнете выходить из боя. По трассам А, Б и В ложитесь на обратный курс. Третья группа самолетов сменит вас и примет бой на себя, если к тому будет надобность. На обратный курс ложиться звеньями, не теряя друг друга из виду. В одиночку не идти, чтобы не перехватили со стороны Новороссийска. Все может быть… Учтите, предполагается облачность до значительной. Если кому-нибудь придется оставить самолет, командиры кораблей и торпедных катеров имеют указания и немедленно окажут помощь. Общих деталей не повторяю. Явка на старт в восемь тридцать. Карты и маршруты уточните сегодня же с командиром группы. Задание секретное. Все… Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ полковник, все понятно, — ответил Никитин.

Через полчаса тишину комнаты Горюнова вновь нарушили голоса. Это летчики третьей группы выходили из кабинета Смирнова.

Прошла минута, другая, и опять воцарилась тишина.

Наташа в одиночестве сидела под филодендроном. На нее никто не обратил внимания. Она нетерпеливо поглядывала то на часы, то на дверь смирновского кабинета.

Вскоре оттуда вышел Горюнов с ворохом карт и бумаг.

— Ты что, с тех пор здесь? — удивился он.

— Жду…

— Головина?

— Моряков. Они скоро выйдут?

— Очевидно, скоро. Что-нибудь случилось?

— У меня дело к контр-адмиралу.

Горюнов улыбнулся:

— По-видимому, строго секретное?

— Хочу попросить разрешение посетить военный порт.

— А-а! «Подшефных» задумала навестить?

— Приблизительно так, — глядя в сторону, ответила Наташа.

— Что ж, обратись, разрешит. Ясно…

Горюнов произнес эти слова как-то особенно мягко и просто.

— Радуюсь, если тебе все ясно, — с добродушной иронией проговорила Быстрова.

— Им тоже будет ясно.

Поглядев на часы, Наташа, ободренная Горюновым, поднялась и неторопливо прошлась по комнате. Терпение истощалось, а моряки не выходили. И чем ближе была минута встречи с ними, тем навязчивее становилась мысль: «Не уйти ли? Не глупо ли?»

Но твердое, не раз обдуманное решение побывать в порту удерживало ее.

Наконец моряки вышли.

Наташа приблизилась к Славину:

— Товарищ адмирал! Разрешите обратиться по личному делу?

— Слушаю вас! Кстати, рад познакомиться, — протянул он руку. — О вас я знаю только понаслышке… Будьте знакомы, — адмирал кивнул в сторону Сазонова. — Капитан третьего ранга Игорь Константинович Сазонов, командир дивизиона торпедных катеров.

— Мы знакомы… — Наташа протянула руку Сазонову.

— Тем лучше. Итак, я вас слушаю, гвардии капитан, и буду рад, если смогу быть полезен.

— Разрешите мне посетить порт. Зайти на причал, взглянуть на катера.

Славин с добродушной улыбкой поглядел на Наташу:

— Что ж, это легко устроить…

— Вы простите меня, товарищ адмирал! Я не объяснила причин…

— Мне достаточно вашего желания, а о причинах я не допытываюсь. Ваше стремление повидать боевых друзей мне понятно. Я одобряю и поддерживаю вас. Поезжайте, посмотрите на корабли, побеседуйте с моряками. Они будут тронуты вашим вниманием. Чувство боевого товарищества — нужное и достойное чувство… Игорь Константинович посодействует вашему знакомству с экипажем.

Славин повернулся к Сазонову:

— От моего имени прикажите коменданту порта выдать пропуск гвардии капитану Быстровой.

— Есть!

Прощаясь, Славин долго тряс руку Наташи.

— Кстати, я слышал, в сазоновском дивизионе вас называют «нашей Наташей».

Чем-то родным повеяло от этих простых слов и будто теплее стало на душе.

— Правда?..

— Сущая! — весело отозвался Сазонов. — Итак, через час будем вас ждать.

— Нет, нет. Вы, Игорь Константинович, не говорите экипажу о моем приходе. Не надо… Я хочу видеть их… так просто… Со стороны… И вы, пожалуйста, не показывайтесь.

— Как вам угодно. Ваше желание будет исполнено. Буду нем как рыба! — пообещал несколько удивленный и огорченный Сазонов. — «Спрячусь» подальше от вас… Но подобная уступка с моей стороны — только на первый раз… — шепнул он. — Не правда ли?..

— Не знаю… Потом решу…

— Когда мы увидимся?

— Пока не знаю. Ведь и вам и мне сегодня вечером будет некогда…

Проводив моряков до двери, Наташа обернулась и увидела вышедшего из своего кабинета Смирнова. Она тут же обратилась к нему:

— Разрешите, товарищ полковник?

— Давай, только короче! Головин ждет.

— Разрешите на часок-полтора в город?

— Иди.

— Спасибо, товарищ полковник!

Наташа торопливо пошла «домой», в общежитие — бывшую загородную гостиницу турбазы, ныне занятую летчиками смирновского полка.

Ей не хотелось идти к морякам в военной форме: она решила сохранить инкогнито и потому надела коротенькую меховую шубку и синий берет. В таком костюме можно было сойти за обыкновенную девушку.

«Пусть они меня не узнают, а я на них посмотрю. Так будет лучше», — думала она.

С аэродрома в город Быстрова приехала на автобусе. Выйдя близ центральной площади и миновав две-три улицы, она попала на набережную, по которой и дошла до высокого забора, закрывавшего вид на морской порт.

Вдоль стены из широких серых досок она дошла до наглухо закрытых ворот, увидела рядом небольшую дверь проходной будки. Возле нее стоял часовой.

— Мне надо получить пропуск в порт, — сказала Быстрова, поймав на себе изучающий взгляд моряка.

— Окошко направо.

— Товарищ дежурный, заказан пропуск на имя Быстровой? — спросила Наташа, наклонившись к окошку.

Моряк просмотрел свои записи и, глядя на «штатскую» девушку, подчеркнуто ответил:

— Есть заявка на имя гвардии капитана Быстровой, Натальи Герасимовны.

— Это я.

— Разрешите документы…

Войдя на территорию порта, Наташа медленно пошла вдоль причалов, где на легкой зыби покачивались сторожевые катера и «охотники». Тут же неподалеку, на рейде, виднелась рубка подводной лодки. На ее стальную спину накатывала небольшая волна. Далее кормой к пирсу стояли на якорях торпедные катера. С одного из них был спущен крутой длинный трап, по которому ловко сновали моряки.

Повсюду шла напряженная работа. К катерам подвозили торпеды. Матросы освобождали их от деревянной обшивки из свежих и ароматных сосновых досок, кое-где поблескивавших каплями смолы. Скрежеща и повизгивая, лебедки переносили на «охотники» глубинные бомбы, напоминающие железные бочки. Тут же на пирсе лежали штабеля плоских ящиков с артиллерийскими снарядами.

С затаенным любопытством смотрела Наташа на красивые и гордые корабли, перебегала глазами с предмета на предмет, с одной фигуры матроса на другую, наблюдая за всем, что здесь происходит.

Несколько матросов сбежали по трапу и легко, без суетливости стали перетаскивать какой-то не известный Наташе груз.

Вот и сазоновский катер!

Наташа замедлила шаг, потом остановилась, разглядывая людей, корабль, зеленую даль моря и облака.

Так прошло несколько минут. Казалось, весь мир, прекрасный и светлый, сконцентрировался для нее на корабле с условным обозначением, на людях, снующих по трапу и палубе.

Здоровые и ловкие, в черных бушлатах и бескозырках, моряки выглядели особенно статными и сильными. Они представлялись Наташе удивительно красивыми, насквозь пропитанными свежим соленым воздухом, овеянными вольным морским ветром. Тот же самый морской ветерок, всегда вольный и резвый, шевелил сейчас прядь ее волос на виске…

«Вот вы какие!» — думала Наташа, заправляя волосы под берет. Теперь она особенно хорошо понимала, кого призвана охранять в море. Все ее военное будущее приобретало совершенно новый смысл.